Самый лучший пионер 2 (СИ) - Смолин Павел

— Смешно, — невольно улыбнулся я.

— Но в гости по выходным ходить буду, — пообещала Вилка. — И не кисни — потому что сама так хочу. Как думаешь, Сережа, с такой работой у меня много подруг с которыми можно просто на кухне чаю попить? А твоя мама — хорошая.

— Ходи на здоровье, я только рад, — кивнул я.

Добрались до мэрии и пошли дальше перетягивать члена политбюро Виктора Васильевича Гришина на сторону действующего Генерального секретаря при помощи легкого юродства и потешных проектов.

— Здравствуйте, Виктор Васильевич, простите что вот так, неожиданно и почти бесцеремонно, но я пока в санатории лечился (легенда та же) дополнение очень хорошее придумал, и, простите, не удержался — а вдруг вы уже проект полностью согласовали, а я не успею, — смущенно потупил глаза в пол.

— Здравствуй, — не обломался хозяин кабинета встать, выйти из-за стола, подойти приобнять меня за плечи (!) и усадить на стул. Вернувшись на рабочее место, порадовал новостью. — Работа идет. Вот… — достал из ящика стола папку, развязал тесемки, краем глаза глядя как я старательно НЕ улыбаюсь портрету деду Юры, вынул листочек. — Смету уже посчитали, это — за материалы. Зарплата рабочим пойдет отдельной сметой.

— Пятьсот рублей каждому! — предложил я. — Это же в какой-то степени получается эксплуатация человека человеком, Виктор Васильевич, хоть и опосредованная, поэтому, пожалуйста, разрешите мне немного успокоить совесть вот так.

Бывалый взяточник и крышеватель московской торговой мафии от такой мощной ауры святости помрачнел, пожевал губами:

— Сережа, а давай мы с тобой пополам смету оплатим?

Вилка издала еле слышимый смешок.

— А какая у вас зарплата? — с живым интересом спросил я.

— Триста шестьдесят рублей, — отвел глаза Гришин.

— Трехмесячная мамина, — вздохнул я и спросил. — А как у члена Политбюро?

Владимира Васильевича перекосило:

— Тысячу двести.

— Все вместе — это больше чем Генеральный секретарь! — широко улыбнулся ему я. — Это хорошо, что на таких ответственных должностях хорошую зарплату платят, на вас ведь жизнь сотен миллионов советских граждан, — простил я ему «бохатый» образ жизни. — Извините, Виктор Васильевич, у вас же, наверное, семья, а я у вас… — посмотрел на смету, поделил на два. — 14378 рублей заберу на пруд, который сам и затеял? Это же … — сделал вид, что задумался. — Почти ваша годовая зарплата! — ужаснулся. — Простите, я после этого спать спокойно не смогу. Пруд ведь мне нужен, — светло улыбнулся. — И никто за него лишений и неудобств терпеть не должен. Более того — я думал получится дороже, поэтому готов, с вашего разрешения и помощью, конечно, немного масштабировать. Посмотрите, пожалуйста, проект?

Гришин с мучительной миной на лице кивнул, и, конечно же, все одобрил.

— А это вам от меня небольшой подарок, если позволите, — с улыбкой вытащил из Виталининой сумочки «Историю одного города». — Шуточный — вы же действующий московский градоправитель! — детский смешок. — Не обидитесь?

— Что ты, спасибо! — дернувшись жилкой под глазом, с улыбкой принял он книгу. — Будет полезно перечитать, но у нас все-таки в почете коллегиальное принятие решений.

И смотрит такой с надеждой.

— Коллегиальное принятие решений — это правильно, у нас все-таки страна советов! — одобрил я. — Спасибо большое еще раз, Виктор Васильевич. До свидания.

— До свидания, — пожали руки, и мы с Вилкой вышли в коридор.

— А ты не перегнул? — тихо спросила веселящаяся девушка.

— Все согласовано, — честно ответил я, ткнув пальцем в потолок. — Был сигнал начинать работать как Сталин. Условно-мифологически, — подумав, уточнил я. — Взываем к инстинкту самосохранения, проявляя при этом соответствующее члену Политбюро уважение. Ну или к совести, — хохотнул и выкатился на весеннее солнышко, подошел к нагревшемуся «Запорожцу» и запрыгнул задницей на капот так, чтобы оказаться рядом с Иосифом Виссарионовичем. — У нас магазин «Сокольники» неподалеку есть, там продавщицы всякое интересное рассказывают. Даже удивительно — настолько никто ничего не прячет, а всем плевать, — посмотрел на окно мэра и разочарованно вздохнул — высоко, не видно, смотрит или нет. — Если порядок как он наводить, — болтая ногами, потыкал пальцем в товарища Кобу. — Ниче не выйдет — сожрут. Но можно кошмарить его призраком — как ни странно, великолепно работает. Я ничего такого не сказал, а его видела как пробрало? И это, прошу заметить, член Политбюро, опытный аппаратчик с многолетним стажем. Спорим у него в приемной в штаны ссутся? — вздохнул. — Ох уж эти диктатуры азиатского типа.

— Все знают, что ты «лечился» на даче Генерального секретаря. Три дня «лечился», — она подошла и приземлилась на капот слева от меня. — О чем с Самим говорил — кто знает? — зловеще протянула она. — Ты теперь воспринимаешься как посланник Юрия Владимировича и говоришь от его имени, — подумав, смягчила. — В определенной степени.

— Придется соответствовать, — вздохнул я и спрыгнул на землю.

— Мог бы и руку подать, — буркнула засидевшаяся Вилка, когда я открыл дверь и спрыгнула следом.

— Я же говорил — этикет на больничном! — с наглой улыбкой напомнил я.

— У Епишева тоже юродствовать будешь? — спросила она, поворачивая ключ.

— С армией шутки плохи, — покачал я головой. — Спасибо, что передала наверх про «бахнуть по Нью-Йорку», иначе я бы продолжил так шутить. Продолжай, пожалуйста, исправлять мой лексикон.

— Безнадежно потерян! — приложила меня Виталина.

Помимо отданных товарищу генералу песен, за чаем с сушками расписал идею танкового биатлона. Обещал подумать, но по лицу было ясно — в работу уйдет «еще вчера».

— На этом наши с моей любимой Красной армией пути на время расходятся, — проинформировал я секретаря по пути к ДК. — Генерал Епишев плотно покушал, пусть переварит, поймет, что хочет еще, и приходит в гости сам.

— Наглеешь просто ужасающими темпами, — притворно осудила меня Виталина.

— Я же такой один, — развел я рукой.

— Молодец, что сам наших в ансамбль взять предложил, — легонько погладила меня по раненому плечу Виталина.

— Все равно бы так сделали, — отмахнулся не питающий иллюзий я.

— Да. Но так — лучше. Понимаешь? — медленно спросила она.

— Все понимаю, — улыбнулся я ей. — Это хорошая, нужная Родине возможность.

— Именно, — с улыбкой кивнула она. — Ты молодец, Сережа.

— Спасибо, — поблагодарил я.

— И даже отнекиваться не будешь? — не поверила она.

— А чего уже, — отмахнулся я. — Такая вот у меня теперь жизнь — наполовину шпионская, и другой уже не светит. Буду принимать все таким, какое оно есть. В конце концов, это гораздо интересней, чем ху*рить на заводе, верно?

Виталина весело рассмеялась и кивнула.

— Все будет хорошо, — попытался я убедить сам себя.

— Обязательно будет! — немножко помогла Виталина.

Эпилог

— Они не потянут, — сыграла в капитана очевидность сидящая на стуле справа от меня, перед сценой, на которой Димин горе-ВИА самозабвенно орал на басиста за четвертый за одну песню «косяк», Виталина.

— Да, басист-то похер, волнуется просто и со временем бы вылечился, но так себя товарищи не ведут, — грустно согласился я. — Можно спихнуть на твои хрупкие плечи неприятную обязанность их послать?

Еще ничего не началось, а в группе уже назрел «кик» одного из участников. Нафиг, сейчас поменяем басиста, порепетируем, и неминуемо найдется следующий «ху*вый» — которым, кстати, может оказаться и сам Дима. В итоге до финала из изначального состава дойдет от одного до двух человек, а я потеряю кучу времени и нервов, так какой смысл? Ох уж эти музыканты.

— Я же должна беречь твою хрупкую детскую психику! — с улыбкой кивнула мне Виталина и пошла к сцене. — Заткнуться! — лязгнула металлом в голосе.

Воцарилась тишина.

— Ты — лажаешь! — ткнула пальцем в ударника. — И ты! — в басиста. — Ты — алкаш! — в подозрительно красноносого клавишника. — И ты! — в соло-гитариста. — А ты — не смог организовать коллектив! — в Диму. — Вы за три недели не освоили три жалких песни, зато, уверена, уже делите будущие деньги и баб!