Самый лучший пионер 2 (СИ) - Смолин Павел

С утра, на кухне (мама не постеснялась сослать Виталину, которой такое знать не положено, ко мне в комнату, за две закрытые двери, «помогать Тане собираться в школу»), рассказал маме с папой про поездку, кратко пересказал грустную биографию бабы Тани и попросил готовиться помогать, если возникнет нужда. Доброе мамино сердечко не нашло в себе сил отказать, к нам присоединились остальные, мы семейно позавтракали и проводили Таню в школу, а Судоплатова-младшего — на работу.

— Пойдем проект слепим, — попросил я Виталину, любопытная мама напросилась с нами, и мы за полчаса слепили план и обоснование для ежегодного сбора макулатуры школьниками.

Ну а чего? Вещь хорошая, полезная, и все равно рано или поздно введут. Детям нравится собирать вторсырье и нравится получать за это призы.

— Теперь масштабируем пруд. Печатай… — и надиктовал проект конкурса скульптуры животных в полную величину среди студентов — пятерку лучших отольем в бронзе и поставим вдоль берега.

— На бронзу может и не хватить, — заметила мама. — Хотя в мае же еще больше придет! — опомнилась, вспомнив о бесконечных деньгах. — Хорошая идея, Сережка, скульптура — это уже на века! Поеду-ка я к Эмме Карловне посекретничаю, — посмотрев на часики на руке, решила она и подмигнула мне.

Какая молодец — подключай вообще всех! Бабушка Эмма, вообще-то, подполковник Госбезопасности, а забота о «первой леди» вполне подходит под понятие «служебный долг».

— Нам хватит мощи записаться на прием сюда, — указал на «макулатуру». — Сюда, — на дополнение к парку. — И к генералу Епишеву, про флот песни отдать? — достав из ящика стола папку, добавил к первым двум. — В один день, прямо сегодня, я завтра в Третьяковку иду, — спросил я Вилку, когда мама вышла из комнаты.

— Хватит! — заверила она и пошла звонить.

Через десять минут мы вышли из подъезда и направились к метро — поедем в один из гаражей КГБ, на базе которого производится одобренный (формально) Екатериной Алексеевной тюнинг.

— Ты же понимаешь, что сейчас начнется? — спросила Вилка.

— Автограф-сессия, — кивнул я. — После гибели Леонида Ильича несколько дней репортаж крутили, и там — моя фотография. Все знают, — развел здоровой рукой. — Извини, что такую тяжесть через общественный транспорт переть приходится, — ткнул пальцем в разбухшую от обилия бумаг сумочку.

— Тоже мне тяжесть, — с улыбкой отмахнулась она.

— К тому же, разъезжая на машине, мы никого из дед Пашиной папки не поймаем, — добавил я. — Отныне два рабочих дня в неделю путешествуем в метро и трамваями. Но и это еще не все!

Девушка хохотнула, я продолжил:

— Обязательно нужно создавать миф «Ткачёв ездит на метро как обычный смертный».

— Нашелся небожитель! — ехидно фыркнула она.

— Работа на перспективу, — пожал здоровым плечом, и мы спустились под землю.

Опознав в процессе один точный фоторобот и один прямо похожий (так и сказал) и раздав четыре полных кармана фотографий с автографом, вынырнули за квартал от гаража довольные экспериментом.

— Начало положено! — возвестил я. — Устрою с МВД соцсоревнование — кто больше упырей поймает. Когда летом с Сойкой на гастроли поеду…

— С ней и со мной, — вклинилась Вилка.

— С Сойкой и с тобой, — согласился понявший, что выбора нет, я.

Влез в государственные дела по уши — терпи. Ну как терпи? Как минимум будет не скучно.

— Я с ней подружусь, — пообещала Виталина.

— Даже не сомневаюсь в твоей способности подружиться с кем угодно, товарищ младший лейтенант, — вздохнул я.

Кому от этого будет плохо?

— Уже нет, — улыбнулась Вилка, достала из внутреннего кармана красную корочку и показала мне в открытом виде.

— Поздравляю с повышением, товарищ лейтенант Госбезопасности! — поздравил я.

— Это ты попросил? — серьезно спросила она.

— И в мыслях не было, — честно ответил я.

— Авансы нужно отрабатывать, — вздохнула она, убрав удостоверение обратно.

— Нету никаких авансов, — покачал я головой. — Есть только постоянное, размеренное служение Родине. Все, что собираешь по пути — заслужил, — светло улыбнулся. — Ты ведь и вправду хорошо делаешь свою работу.

Виталина дернулась так, словно я дал ей пощечину.

— Не комплексуй, — улыбнулся еще шире. — Все хорошо! Польза однажды будет достигнута — надо просто немножко подождать. Идем? — кивнул на дорогу.

— Идем, — грустно улыбнулась она, и мы пошли.

— В будущем в метро будут стоять камеры, а специальная система распознавания лиц в реальном времени сверять всех входящих с базой данных, в случае необходимости отправляя патруль, — приоткрыл я перед ней завесу будущего.

— Вроде как ты только что? — правильно поняла она.

— Ага! Через много лет переселю свое сознание в компьютер и буду управлять миром в качестве Верховной Нейросети Ткачёв 2.0!

— Фантазер! — рассмеялась она и заметила. — Влетит тебе за такую машину!

— Неминуемо влетит, — согласился я. — Просто немножко проверяю систему на прочность. Мне мелкие глупости позволительны, я же ребенок, и от меня их подсознательно ждут, чтобы сделать внушение и спокойно жить дальше. Но я ничего такого не делаю, — развел здоровой рукой. — Значит — аномалия, значит подозрительный. И вообще — подписанное рукой Екатерины Алексеевны разрешение на «перекраску и переделку» у нас есть, строгих рамок никто не выставлял, техосмотр на месте. Где написано, что так делать нельзя?

С дедом согласовано, опять же. Пока я оправдывался, добрались до зеленых металлических ворот с красной звездой и вошли в расположенную слева от них деревянную калитку. С удовольствием слушая цокот Вилкиных сапожек по бетону, дошел до огромного кирпичного параллелепипеда и постучал во врезанную в крайние правые ворота металлическую дверь.

— А, Серега, заходи! — обрадовался моему приходу наряженный в испачканный маслами-солидолами бушлат поверх не менее чумазой спецовки двадцатисемилетний тщедушный младший лейтенант КГБ Васильков Николай Федорович, обладатель тоненьких щегольских усиков и мощного носа. Вопреки последнему — этнический русский.

Поздоровавшись в ответ, зашел и пожал слегка вытертую невыносимо-черной от грязи тряпкой руку. Вилка жать отказалась, но Коля не расстроился — он у нас автофанат, его такое не ранит.

Живет, как правило, здесь же — у стены стоит аккуратно застеленный относительно чистым покрывалом диван с подушкой, на верстаке, около полуразобранного коробки передач от такого же, как наш, «Запорожца», полноценная электроплита с кастрюлей и чайником. В углу, у «ног» дивана — телевизор.

А еще в полутора метрах от дивана, на "яме", стоит наш прокачанный «Запорожец».

— М-даа… — многозначительно протянула Виталина, прогуливаясь вдоль машины.

— По-моему офигенно! — похвалил я плоды трехдневного труда бригады из пятнадцати человек под Колиным руководством.

— Да просто очуметь! Рисунки-то оно одно, а вот так — другое! — одобрил и он сам.

— Это всё Надя Рушева, я ее просил эскизы нарисовать, — улыбнулся я и прикоснулся к черному силуэту Ленина на фоне Кремлевских башен на левой двери.

Справа — Маркс, на капоте — Сталин, а над его левым же плечом восходит черная луна. Все это — на фоне цвета кумача, которым «Запорожец» и выкрашен.

Из технических переделок — только новые запчасти и установленные ремни безопасности. Я Виталине доверяю, но лучше подстраховаться.

— У меня краска осталась еще, — честный Коля указал на четыре стоящих у стены банки.

— Мне не надо, — пожал плечами я и рассчитался с автомехаником, отсчитав условленные шестьсот рублей.

— Мне немножко стыдно, — поерзала Вилка, усевшись за руль, пока хозяин гаража открывал нам ворота.

— Это пока, потом понравится, — пообещал я. — Погнали!

И мы погнали.

— А ты у нас насовсем останешься? — спросил я, даже не пытаясь скрыть звучащую в голосе надежду.

— Нет конечно! — хохотнула она. — С половозрелым подростком под одной крышей — да меня из Минкульта попрут за моральное разложение!