Сквозь тайгу к океану - Михаил Викторович Чуркин

мужиков, баб да детишек, ни за понюх табаку, для забавы рубили да штыками кололи. Так что замрите и не высовывайтесь, а еще лучше, уезжайте из города на некоторое время, пока все уляжется.

Понурив голову, Костя слушал отповедь старшего друга и вроде бы соглашался. Но Арсений все же не был полностью уверен в том, что этот упрямый парень внял его увещеваниям.

Не прошло и трех недель, как грянула беда. Ребята-таки не послушали бывшего партизана и вновь совершили вылазку на борт иноземного корабля. На сей раз уйти им не удалось. Они вступили в перестрелку с экипажем и были задержаны. Захар получил незначительное ранение. Парней долго допрашивали и сильно избили при этом. Однако ни тот ни другой не назвали своих настоящих имен и не сказали, где живут. Суд был коротким. Связанных преступников вывели на корму. Повесили на грудь каждого по куску угля, и несколько морских пехотинцев дали залп… Тренированный Костя за несколько секунд до выстрелов крикнул другу: «Сигай за борт», но раненый Захар замешкался, и пули попали в цель. Косте же удалось кувыркнуться через леера и рухнуть в воду.

Отличный пловец и ныряльщик, он пропустил ступни ног через связанные за спиной кисти рук и скинул с груди глыбу угля. Он видел, как тело его друга, окруженное клубами крови, ушло в глубину. Плыть со связанными руками Костя мог, поэтому поднырнув под торчащий из воды винт и перо руля, затаился там. Люди с военного судна кинули в воду несколько гранат, затем вооруженная команда при свете фонарей обошла корпус корабля и, убедившись, что на поверхности никого нет, прекратила поиски.

Косте удалось доплыть до берега. Избитый и обессиливший, он тайком добрался до дома. Арсений немедленно принял меры для того, чтобы укрыть бунтаря в укромном месте. Неподалеку, почти на вершине сопки, находилось полусгоревшее здание, в котором во время Русско-японской войны квартировали офицеры-артиллеристы, служившие на батареях Владивостокской крепости. В одной из частично уцелевших комнат имелся погреб. Туда-то Арсений, на первое время, и определил беглеца.

Военные моряки с чужеземного корабля не стали придавать огласке учиненную над дерзкими грабителями расправу, поэтому Костю никто не искал. Правда, родители Захара обратились в полицию с заявлением о пропаже сына, но поскольку он часто уходил в море на лодке, а она не нашлась, то власти только посочувствовали бедной женщине и ее мужу.

Другое дело Костя. Он наконец понял, какую глупость совершил, не послушавшись советов Арсения. Прася и Сеня тайком носили Косте еду и видели, насколько тот изменился. Он стал мрачным и почти не разговаривал. Вина за смерть друга тяжким грузом легла на его плечи. Арсений посоветовался с Иваном Васильевичем и тот дал дельный совет. Парня надо устроить на любое торговое судно и от греха подальше отправить в море. Васильевич переговорил с руководством профсоюза, и те помогли Косте устроиться кочегаром на торговое судно, которое через два дня ушло в океан. В одну из ночей Арсений собрал все припрятанное Костей оружие и, завернув его в промасленную дерюгу, закопал в том же подвале, где до этого прятался Костя.

Семейная жизнь

Первое время молодая чета снимала комнату на антресолях, в одном из домов неподалеку. Во Владивостоке в ту пору проблема нехватки жилья стояла очень остро. В город приезжали все новые и новые беженцы. Номеров в гостиницах было не достать. За съем квартиры или комнаты люди готовы были платить бешеные деньги. Так, за свою каморку на чердаке Сеня выкладывал едва не половину своего жалованья. Это помещение годилось для проживания лишь в летнее время, а осень неумолимо приближалась, поэтому Арсений все чаще задумывался о том, где встретить ветреную приморскую зиму.

Однажды в выходной день он с женой прогуливался по берегу моря, и на пути домой они проходили неподалеку от разрушенного дома, где прежде прятался Костя. Вдруг Арсений остановился и повел Пашу к этим руинам. Он еще раз внимательно осмотрел помещение, и у него зародилась мысль, а что, если попробовать подремонтировать одну из комнат и приспособить ее для проживания. За время скитаний по дебрям уссурийской тайги он много раз принимал участие в строительстве землянок, полуземлянок и прочих партизанских строений, так что плотницкое ремесло ему было известно не понаслышке. В одном из угловых помещений он увидел полуразрушенную печь и понял, что сможет восстановить ее. Кроме того, здесь еще оставался частично разобранный половой настил. Так и начал он, после каждой рабочей смены, брать у тестя инструменты и работать в здании.

Перво-наперво он, укрепив стропила и матицу, залатал крышу и, намесив глины, вывел частично разрушенную трубу выше уровня конька. Затем, собрав уцелевшие доски и восстановив перегородку, изготовил дверь, навесив на нее замок. С тех пор, как только появлялось свободное время, он уходил к офицерскому дому и работал там, оставляя для сна и отдыха считаные часы. Он вытаскивал и распрямлял ржавые гвозди, скобы, приобрел на толкучке недостающий инструмент, вставил выбитые стекла. В порту, при желании, всегда можно было разжиться несколькими килограммами цемента, извести, насобирать и перекинуть через забор доски, горбыли и прочие предметы, пригодные для ремонта.

Паша и даже угрюмый тесть, как могли, помогали ему. Руф был неплохим плотником, кроме того, он снабжал семью и даже малоимущих соседей принесенными с бойни свежим мясом, салом, ливером. Сеня тоже приносил с работы рассыпанную при погрузке крупу, зерно, соль и даже муку, так что семья не голодала. Но Арсений чертовски уставал, работая почти без роздыха. Ему с трудом удавалось не заснуть во время обеденного перерыва. Все выходные дни он проводил на новом рабочем месте. Казалось, этой каторге не будет конца и края, но он все ходил и ходил на свою стройку и при свете керосиновой лампы тюкал по ночам топориком, стучал молотком, строгал и пилил. Несколько раз ему помогали Саша Кирасиров и недавно вышедший из больницы Эммануил. Однако Мануйло (как называл его Сеня) был плохим помощником, поскольку еще не совсем оправился после тяжелой болезни, а Саня вскоре уехал в Харбин.

Наконец настал момент, когда он затопил печь, и дрова, пожираемые пламенем, весело затрещали, наполняя комнату живительным теплом. Впервые за всю жизнь у него появился свой дом. Сколотив топчан, он затем изготовил стол, несколько табуреток и лавку. Счастливая Прася повесила на окна занавески и приготовила праздничный ужин.

– Ну, муженек, теперь нам сам черт не страшен. Заживем как люди, – радостно тараторила она. Впервые за долгие