Золотые Небеса. Голоса Грозы - Mona Lisas Nemo

   - Это будет свидетельство безграничного милосердия Алфара.

   - Алфар не нуждается в милосердии. Однако, как было сказано, я объявлю о решении передать их в руки Уравана.

   - Ураван благодарен Алфару.

   "Всё такой же",- в который раз донеслось до сознания.

   "Человек, хоть и король, хоть и маг, человек..."

   - Алфар, в знак благосклонности к Уравану, преподносит скромный дар. Нам известно - среди воинов ваших есть илий, некогда бывший в плене у южан до их падения. Некогда мы отыскали двух. Маги выяснили, они лично отрезали крылья.- Всё так же безлично и спокойно говорил Голос.- Я отдаю илию право казнить их.

   Слегка поклонившись, Лант попрощался с воплощением королевы. Выйдя из лабиринта и увидев Рина, он молчал некоторое время.

   - Мне нужно поговорить с тобой,- сказал король.

   Тогда он увидел окно и свет из него, и с трудом заставил себя оторваться от наваждения.

   Рин посмотрел Ланту прямо в глаза.

   - Кто это сказал? Когда? Как это могут быть они?!- Илий так вцепился в подоконник, точно хотел раскрошить его.

   - Так сказала королева Алфара,- произнёс в ответ Лант.- Она даёт тебе право решить их судьбу.

   Дёрнувшись, как от удара, Рин вдруг застыл с каменным лицом.

   - Я пойду к ним,- сказал он.

   Страж Алфара проводил их во внутреннюю часть дворца, ту, что образовывала площадь под открытым небом, доступную только для знати. Двое стояли на коленях, связанные по рукам за спиной. Оба с опущенными головами, только при приближении Рина один резко выпрямился, насколько мог. Он был готов одарить нового пленителя полным презрения взглядом, да вдруг застыл.

   Омору узнал илия.

   Не смотря на прошедшие годы, не смотря на то, что тот стал выше на две головы и теперь носил доспехи Уравана, Омору узнал его. Трафег всё так же не поднимал взгляда.

   - Господин желает вынести решение?- поинтересовался один из алфарцев, что следил за пленниками.

   Омору сжался.

   Продолжая наблюдать за Рином, Лант не вмешивался. Вот и второй пленник решился посмотреть впереди себя, сперва он увидел короля Уравана и недоумение отразилось на бледном лице. Затем, как бы ища объяснений, столкнулся взглядом с Рином.

   Сам же Рин всё так же стоял на месте, то внутренняя борьба поднималась в нём, то разом исчезали все мысли. Они отрезали ему крылья. Они держали его и резали. И в какой-то момент, тогда, его просто не стало. Потому что пришла темнота и только невыносимая боль позже дала почувствовать - он живой. Однако было ли то утро, или ночь - Рин очнулся под землёй.

   - Пусть живут,- сказал илий и быстро пошёл прочь.

   Пленники не веря своим глазам и ушам смотрели ему вслед. Непонимание отразилось на лице одного, неверие - другого.

   - Как такое, ты думаешь, сегодня утром....

   - Да и вчера то же самое...

   - То конечно, только вот эти красно-золотые...

   - Курица, курица. Свежая курица!

   Остановившись, Рин сделал глубокий вдох и неожиданно ощутил нечто, похожее на покой. Мало-помалу задышал ровно.

   Первые проблески зари радугой пролились на землю. Поскакали как зайцы по волнам и добрались до земли, а там уже попрятались, в тумане совсем исчезли. Солнце сегодня взошло розовое, небо - там далеко, голубое, а здесь - синее. Ещё немного горели звёзды, но теперь они блекли всё больше и больше и вскоре вовсе исчезли.

   Они сидели на деревьях и встречали восход. Сидели молча, не обращая внимания на землю. Со спутанными длинными волосам, серыми, как само небо, с большими сияющими глазами. А кто с множеством косичек, кто почти раздетый, кто только просыпался, другие уже давно встали. Где-то внизу фыркнул одинокий зверь.

   Один из них перепрыгнул с ветки на ветку другого дерева и присел на корточки. За ним последовал другой - ещё ребёнок, и тоже присел. Деревья сами сомневались, стоит ли стоять так же спокойно и наблюдать. Те, что жили здесь от рождения и умирали здесь же, морские люди, ответили деревьям, что нужно наблюдать. Всё это, наверно, очень важно - раз происходит.

   Деревья встряхнули ветвями. Да, важно.

   Но очень странно.

   Конечно, странно.

   Люди звавшиеся морским народом, продолжали наблюдать за морем. Позади остались их хижины на деревьях, не менее странные хижины, чем всё остальное. Деревья сами сплетали ветви, защищая их обитателей от ветра и дождя. Там же были сложены ракушки разной формы и величины: были здесь и витые длинные как рог, были и круглые, были похожие на звёзды в небе. В некоторые из них можно дуть и собирать племя в одном месте.

   Порою они собирали водоросли и тех оранжевых тварей, что боком ползали по берегу. В это время племя завтракало, да только не сегодня. Сегодня все подбирались поближе к берегу, где кончались деревья и гладкие камни уводили в воду.

   Море мерно накатывало на сушу, мерно и небо наполнялось ветром. Но вот нечто поднялось из воды и очень медленно стало продвигаться к земле.

   Не в первый раз им доводилось видеть подобное. Вначале редко оно появлялось, очень редко, потом всё чаще и чаще. Даже те птицы, что жили на море, покинули его, чтобы в смятении носиться над миром. И не знать покоя.

   Деревья пели, они ничего более не слышали, сколько к ним не обращайся. Туман поднялся от воды и приближался. Вот он добрался до земли, замер, как будто с трудом мог идти дальше. Образы и очертания виднелись в нём, но тут же исчезали. Туман собрал все силы и поплыл дальше.

   Люди же наблюдавшие за ним, оставались вверху, пристально следя за перемещением белой дымки. У корней туман скручивался, под корнями просачивался вперёд, туда, где начиналась долгая равнина.

   Протерев руку, ребёнок выпустил маленькую ракушку, и она полетела вниз и исчезла в тумане. И тут её поймала чья-то рука. Девочка склонила голову, будто решая очень важный вопрос. Там, нечто похожее на оранжевого кусача выделилось из общего, а потом у кусача появилось её лицо.

   Нёсся туман, спешил вперёд, точно боялся не успеть, вырвался на равнину и коснулся земли. Его несло вперёд. Нельзя остановиться.

   Невозможно остановиться.

   Трава под ним твёрдая, такая твёрдая, что невозможно. Твёрдые камни. Крепкие, как и всё здесь.

   Быстрее, быстрее. Стены до небес вырастают впереди и нет им конца и края. Они тянуться вширь, но их невозможно миновать. Они тянуться ввысь - их невозможно преодолеть.

   На стенах люди поднимают факелы, зажигают сигнальные костры со всех сторон. Эти костры очень высокие и жар от них слышен даже сюда. К ним страшно подходить. Они выжигают, сушат, но иногда от них бывает тепло. Костры ревут. От них за стенами поджигают острое и пускают его. И то летит раскалённой тучей, впивается множеством шипов и раздирает.