Дороже всех сокровищ - Сьюзен Виггз

— А что это за знак вы носите?

Андрэ быстро выпрямился и прикоснулся рукой к серебряной броши — единственной памяти о матери, знать которую ему не довелось. Когда вторая герцогиня Альбукеркская выставила его самозванцем, он едва сумел унести ноги.

— Ничего особенного, — сухо ответил он. — Просто украшение.

Энни подперла подбородок ладонью:

— У Родриго есть кулон с эмблемой, похожей на эту. Лев, стоящий на задних лапах, да?

Дурное предчувствие закралось в душу Андрэ.

— Родриго… Твой бывший опекун?

— Да. У него дома есть и гобелен с таким же львом.

— Ну, это довольно распространенная эмблема, — Андрэ попытался отмахнуться от неприятных ассоциаций. — По правде говоря, я даже не помню, кто подарил мне этот знак.

— Понятно, — Энни отодвинула кресло и встала из-за стола. — Можно мне идти? — спросила она. — Лорд Оуэн пригласил меня на охоту.

— Обязательно надень теплый плащ на меху и не отходи далеко от Оуэна и загоняющих. Ты ведь плохо знаешь окрестности.

— Я, прошла полмира и не заблудилась, не так ли? — спросила она.

На этот счет Андрэ сильно ошибался. С окрестностями она давно уже хорошо ознакомилась. Внешне всем казалось, что она удовлетворена своим пребыванием здесь: ей по-настоящему нравились ее занятия с Андрэ, она упивалась возможностью обучаться тому, чему учили сыновей благородных дворян, но в глубине души ее одолевали неясные томления и желания, которые порой делали пребывание в уэльском замке невыносимым. Переодевшись в простое платье, Энни часто бродила по каменистым холмам и зеленым лугам, окружавшим замок, смотрела на море и думала о том, что ждет ее впереди.

Когда она вышла во двор, Оуэн уже ждал ее. Подле него толпились загонщики, прислуга и прочий народ, без которого на охоте не обойтись. У него на руке сидел любимый сокол, а у ног резвилась пара короткошерстных лоснящихся собак.

Увидев Энни, лорд улыбнулся той мальчишеской улыбкой, от которой у женщины захватывало дух.

— Вот и вы, моя госпожа. Сегодня замечательный день для охоты.

Энни полной грудью вдохнула свежий воздух.

— Да, милорд, я готова.

Его голубые глаза потемнели.

— Не совсем. Вам кое-чего не хватает.

Энни придирчиво осмотрела себя.

— Нет же, вы ошибаетесь, все на месте. Так чего же нет?

— Улыбки, — ответил Оуэн. — Вы никуда не поедете, пока не подарите мне одну.

Несмотря на предупреждение Эвана, Энни с готовностью легко отвечала на ухаживания Перрота. Он никогда ничего лишнего не позволял по отношению к ней и всегда был сама любезность. Она стала уже подозревать, что недоверие Эвана было вызвано чувством неприязни, которое обычно испытывали арендаторы по отношению к своему господину. Девушка мягко улыбнулась Оуэну и слегка потупила голову.

— Так-то лучше. У меня есть кое-что для вас.

Он махнул рукой, и к Энни подошел сокольник с ястребом на руке, голова которого была прикрыта колпаком.

— Это для вас, — сказал Оуэн. — Мы дрессировали птицу несколько месяцев. Он должен уметь брать куропаток и даже вальдшнепов.

Энни охватил восторг.

Слуга надел ей на руку кожаную рукавицу с манжетой, а к запястью привязал тонкую, но прочную веревку, второй конец которой был прикреплен к кольцу, надетому на птичью лапку. Когти крепко ухватились за рукавицу. Птица явно почувствовала свет. Ветер ерошил на ее груди пестрые перья.

— Благодарю вас, она просто прекрасна, — Энни любовалась птицей. Слабо позвякивали колокольчики.

Оставив двор замка, они выехали в огромное поле, окаймленное грядой поросших лесом холмов. Вдали виднелся зеленый утес, где паслось стадо овец, за которым присматривал темноволосый пастух. Еще дальше Энни заметила призрачную полосу серого моря.

От порывистого ветра на щеках Оуэна разгорелся румянец. Его веселые глаза с пляшущими в них искорками, чувственный рот делали его просто неотразимым. Не раз Энни задумывалась над значением слов Эвана: «Я был его мальчиком для битья».

По всей видимости, Эван был злопамятным. Бесспорно, Оуэн поверхностен, довольствуется незамысловатыми развлечениями, но ничего опасного в нем, как предупреждал Эван, она не видела.

Загонщики в высокой траве длинными шестами начали искать добычу. Собаки тоже присоединились к ним, рассыпавшись по всему полю. Оуэн снял со своего ястреба колпак, готовясь к охоте.

Вскоре, со свистом рассекая воздух, в небо взмыли две куропатки. Прокричав какую-то команду на уэльском, Оуэн выпустил ястреба. Тот, подобно выпущенной из лука стреле, устремился к высоко плывущим облакам, в несколько секунд настиг одну из куропаток и, набрав высоту, камнем бросился на нее. Когда ястреб, сложив крылья, пошел в атаку, Энни затаила дыхание. Пронзительный крик, похожий на крик ребенка, раздался в воздухе.

Теряя перья, куропатка с глухим стуком упала на землю недалеко от Энни. Девушка, испытывая смешанное чувство ужаса и восторга, направилась к ней. Оуэн за руку остановил ее:

— Дорогая, пусть люди позаботятся о ней.

Но она не подчинилась, и он был вынужден последовать за ней.

— Я просто хочу взглянуть. Я не собираюсь лично потрошить ее или жарить.

Тем временем высоко в небе ястреб Перрота начал снижение, сужая круги, польстившись на приманку сокольничьего. Энни и Оуэн нашли добычу в траве. Она слабо шевелила крыльями, а ее круглый блестящий глаз казался средоточием вселенской боли.

Как ни в чем не бывало, Оуэн подошел ближе, подобрал птицу и, легким движением руки свернув ей шею, снова швырнул в траву.

Энни отвернулась. Перрот вытер руки о камзол.

— Вам не нравятся кровавые зрелища? — спросил он.

— Нет, не нравятся, — прошептала она.

— Ах, Энни, — взяв ее под локоть, Оуэн отвел ее в сторону и поцеловал в лоб.

— Вы, слишком прелестны.

Она с трудом выдавила улыбку:

— Вы первый, кто ставит мне это в вину.

Он коснулся губами ее щеки:

— Тогда я единственный человек, кто понимает вас по-настоящему.

Перрот не знал о ней самого главного, но его сердечность и теплота, а также дружеское участие согревали ее одинокую душу.

— Понимаете, дорогая, это естественное положение вещей. Такова жизнь! Ястреб рожден для охоты. Обратное противоречит его природе.

— Вы вошли в тайный сговор с природой, — сказала она, разглядывая зачехленную колпаком птицу на своей руке. — Вы лишили ястреба естественной потребности убивать. Он мог бы существовать на кухонных отбросах. Зачем ему убивать другую птицу ради того, чтобы она валялась в поле?

Лорд вздохнул:

— Оставим это, пойдемте лучше выпьем вина. Соколиная охота — развлечение, выдержавшее испытание временем. Забава королей. Вам следует полюбить ее.