Людишки - Дональд Уэстлейк

— Нет, не ошибся. Вы помните, сколько раз выступали в Белене?

Белен — небольшой город на севере Бразилии.

— Что? Нет, я не… — отозвалась Мария-Елена.

— Трижды! — торжествующе заявил собеседник. — И каждый раз я приезжал туда, хотя жил в Сан-Паулу… Мария-Елена, помните ли вы свой альбом «Жизнь в Сан-Паулу»? Это моя любимая пластинка! Я от нее просто без ума!

— Прошу вас, не надо…

— Извините, я, кажется, увлекся, — продолжал напирать голос. — Меня зовут Андрас Геррмуил, я работаю в студии «Гемисферик рекордз» на должности продюсера А и Эр. Хотите — верьте, хотите — нет, но я звоню исключительно по делу.

Произнесенные на английский лад буквы «А» и «Эр» привлекли внимание Марии-Елены.

— Как вы сказали? — переспросила она. — Что значит «А и Эр»?

— Артисты и репертуар, — ответил он по-английски и вновь перешел на португальский: — Это значит, что я участвую в подборе выпускаемого материала. Не уверен, что вы знаете о фирме «Гемисферик», но…

— Впервые слышу.

— Мы распространяем в Соединенных Штатах музыку народов всех Америк — канадскую, мексиканскую, центрально- и южноамериканскую. Мы были бы искренне рады иметь в своем списке Марию-Елену…

— Нет-нет, прошу вас…

— Мы не можем допустить, чтобы о вас забыли! Когда вы выступали на сцене, с вами могла сравниться только Элис Регина!

Элис Регина была ярчайшей звездой бразильской эстрады — до тех пор, пока не покончила с собой.

— Что вы, разве я могла сравниться с… — заспорила Мария-Елена, заливаясь краской.

— Итак, вы признаете, что вы — это вы! Мария-Елена, позвольте навестить вас!

Мария-Елена не смогла отказать, и он приехал, черноволосый миловидный мужчина лет тридцати пяти. Он принялся флиртовать с ней, впрочем, не выходя из рамок приличий. Он расписал яркими красками картину возрождения ее певческой карьеры в этой сухой холодной стране и сунул Марии-Елене свою визитную карточку, получив взамен две картонные коробки, в которых хранились свидетельства ее былой славы.

Андрас уехал, пообещав вскоре позвонить и прислать контракт, и несколько недель Мария-Елена жила в счастливом сне, мечтая о грядущем успехе. Неужели это возможно? Неужели она снова будет петь? Мария-Елена жалела, что не оставила себе хотя бы одну пластинку, чтобы освежить в памяти собственный голос. Сможет ли она взять и запеть? Сможет ли покорить холодных, бесстрастных жителей Северной Америки?

Андрас все молчал, а почта не спешила доставить долгожданный контракт. Мария-Елена потеряла покой и сон, но не решалась позвонить. Она должна ждать. В делах часто случаются проволочки.

Вчера она все же достала карточку и набрала указанный на ней номер в Нью-Йорке. Записанный на пленку голос сообщил, что номер не обслуживается. В справочной службе Нью-Йорка Марии-Елене сказали, что в городе нет фирмы под названием «Гемисферик рекордз».

Ох, Андрас! Что ты натворил и зачем? Неужели ты — заурядный бессердечный фанат? Неужели ты приехал ко мне только за сувениром?

Можно научиться жить без надежды. Но обрести надежду, выстрадать веру в возвращение светлой мечты и вновь потерять ее — это невыносимо. Ночью Мария-Елена лежала одна в своей постели, без сна, и скрипя зубами терзалась самыми черными мыслями.

А наутро, словно желая усугубить ее мучения, вновь появилась женщина-соглядатай в серой машине.

К одиннадцати утра Мария-Елена покончила с домашними делами, и уже ничто не могло отвлечь ее от мрачных раздумий. Ненавистный дом обихаживал сам себя. В этом ему помогали бесчисленные устройства, призванные облегчать труд хозяйки. Конечно, они требовали определенного внимания, но позволяли сберечь массу времени. И что прикажете делать с этим свободным временем?

Спускаясь по лестнице, Мария-Елена решительно повернулась спиной к гостиной и стоявшему там телевизору. Бесконечные дневные телесериалы завлекали зрителя дурманом жгучих страстей и великого вздора, тесно переплетавшихся в каждой сцене; герои непрерывно беспокоились и волновались — точно так же, как когда-то Мария-Елена, которая мечтала и впредь беспокоиться и волноваться, но была лишена такой возможности. Однако причиной беспокойства и волнений героев сериалов неизменно оказывалась сущая чепуха. В их выдуманных судьбах ни разу не случалось невзгод, присущих настоящему миру, потому-то они и были столь привлекательны — зритель становился непременным участником событий, ежедневно наблюдая за ярко раскрашенными марионетками и перекладывая на них груз собственных переживаний. Сплошное удовольствие, никаких страданий. Законный наркотик, ничуть не менее действенный, чем запрещенные препараты.

Гордость Марии-Елены не давала ей обращаться к наркотикам в любом виде.

Повернувшись спиной к гостиной, Мария-Елена без всякой цели побрела в столовую. В этом замечательном аккуратном доме была столовая, ухоженная, начищенная до блеска и никогда не использовавшаяся по назначению. Когда они с Джеком обедали вдвоем — а это бывало нечасто, — им хватало кухонного стола.

Мария-Елена вошла в столовую и остановилась, не зная, куда еще пойти и что сделать. Кончики ее пальцев коснулись блестящей поверхности стола из красного дерева. Чем занять остаток дня?

Мария-Елена подумала о Григории Басманове, но она уже была у него позавчера. Она рассказывала ему — с такой надеждой! — об Андрасе Геррмуиле и «Гемисферик рекордз», которые открыли ей столь лучезарные виды на будущее. Как радовался Григорий ее успеху! И каково было бы Марии-Елене огорчить его нынешними печальными новостями?

Была и другая причина. Мария-Елена боялась превратить дружбу с Григорием в подобие телесериала, в котором она выплескивала бы эмоции, не подвергая свой разум мучительным испытаниям.

Дни, когда она не ездила через весь западный Массачусетс в Нью-Йорк к Григорию, казались Марии-Елене ужасающе пустыми. В чем цель ее жизни? Посмотрев в окно столовой, за которым простиралась Уилтон-роуд, Мария-Елена увидела на зеркальном стекле едва заметные косые черточки от дождевых капель, словно Господь встряхнул только что вымытой бородой. Дождь. В такую погоду поездка на машине была бы более трудной, а сидение дома сулило еще большую тоску, чем обычно.

Мария-Елена шагнула вперед, чтобы взглянуть на небо и определить, долго ли продлится дождь, и с испугом увидела серый «плимут», который свернул на подъездную дорожку ее дома, приблизился вплотную и остановился.

«Сейчас меня арестуют», — подумала Мария-Елена, не в силах подавить странное чувство предвкушения захватывающих событий и возможных перемен, и с легким сердцем отправилась к входной двери.