Конан в цитадели мрака - Джон Робертс

Торгут-хан не мог заснуть в своих покоях. Он почти обезумел от страха и крушения всех надежд. Казначеи королевской сокровищницы должны были прибыть два дня назад, и его жизнь, возможно, зависела только от ветров Вилайета, что задерживали их. Его дальнейшая судьба предрешена. Подумав об этом, он принялся неистово рвать на себе волосы, зная, что королевские палачи не задержатся явиться вслед за казначеями. Где же его сокровища? Как же случилось, что кучка грязных бандитов смогла так долго ускользать от преследования? Он глядел в окно, и вдруг что-то смутило его глаз. Какой-то пустяк, мимолетная цветная вспышка, но Торгут-хан был доведен до такого отчаяния, что сосредоточил на ней внимание, только бы отвлечься от тягостных дум. Что бы это могло быть? Затем он снова увидел ее, будто летнюю зарницу, но в странном месте и красную, а не белую. Он встал и вышел на террасу, дабы получше разглядеть странное явление. Окруженный тишиной и ароматами цветущих растений, он подошел к балюстраде, окружающей террасу, и перегнулся через нее. Там! Снова появилась вспышка, осталась сиять, и наконец поток красного света устремился в небо. Невольно он содрогнулся от столь жуткого зрелища. Что же это такое? Что за источник у этого луча? Затем он понял, что свет исходит от ненавистного храма Аримана. Его никогда не удовлетворяла эта сказка о том, как колдун проник в крипту в сопровождении блохастой шайки висельников и просто перенес сокровища по воздуху. Выпустил его, будто сокольничий коршуна! В голове Торгут-хана зародились подозрения. Возможно, сокровища никогда не покидали храм? Возможно, все это представление с летающими мешками и сундуками было просто иллюзией? Раз возникнув в его мозгу, идея эта прилипла намертво, как пиявка. - Да! Теперь он был уверен в этом. Именно жрецы похитили сокровища! Его спасение находится в храме Аримана! Красного света больше не было видно, и он понял, что должен действовать незамедлительно. Он побежал с террасы и широко распахнул двери. - Стража! - заревел он. - Загобал! Ко мне! Мы должны проникнуть в храм Аримана!

- Накройте его! - настойчиво потребовал Волволикус. Толстое окно лежало на крыше черной стороной вниз и отбрасывало прямо в небо яркий луч. Если набросить сверху какую-нибудь одежду, на ней лишь проступит кровавое пятно. Убо швырнул на стекло свой черный плащ, и теперь свет только слабо проникал сквозь покрывало, угрюмо тлея, будто полупотухший уголек. Но теперь окно не посылало свои лучи на всеобщее обозрение. Конан сунул голову в круглое отверстие и посмотрел вниз. Внутренность храма заливал неестественный красный свет из остальных окон. Люди были почти прямо над одной из обнаженных кариатид. - Есть там кто-нибудь? - спросил Чемик. - Мы обнаружены? - Никаких признаков жизни, - ответил Конан. - И нет смысла ждать. Дай мне веревку. Он вынырнул из окна, схватил обеими руками моток и перекинул его в отверстие. И тут же последовал за ним. Веревка полетела вниз, рвалась из рук, несколько секунд раскручиваясь. Затем она лениво закачалась в нескольких дюймах от пола. Киммериец со свойственной ему сноровкой во всех видах лазанья быстро спускался, отталкиваясь время от времени от кариатиды, и менее чем через минуту бесшумно спрыгнул на пол. Он отошел от веревки и вытащил меч; лезвие, покидая ножны, издало легкий шорох. Напрягая все свои чувства, он оглянулся по сторонам. Полная тишина царила в этом обширном пространстве. Никакого движения. Казалось, место это совершенно необитаемо. Убо, Чемик и Мамос быстро спустились по веревке. Каждый несколько секунд дул на горящие ладони, потом обнажал оружие и вставал рядом с атаманом. Лейла проворно соскользнула и держала конец, пока спускался ее отец. Когда он наконец достиг пола, его ладони кровоточили, но он не обращал на это внимания. Он встал рядом с Конаном и принялся обозревать храм; казалось, глаза его пронзают насквозь каменный пол и стены. Он махнул рукой и медленно пошел к дальней стене здания. Со всей осторожностью прочие последовали за ним. Пригнувшись, они скользили ногами по полу, стараясь двигаться совершенно бесшумно. Оружие они прижимали к себе, дабы случайно не задеть сталью пряжку или рукоять зачехленного кинжала. Они приближались к ужасному, отвратительному алтарю. Казалось, страшный клубок змей каким-то непонятным образом изменился. Когда они последний раз видели его, он был наполовину скрыт тяжелым покрывалом. Теперь, полностью открытый, он представлялся как-то выросшим, и змеиные головы будто бы вытянулись и тоже претерпели едва уловимые изменения: глаз не было, но рты теперь были открыты. Обычно невозмутимый Волволикус, казалось, содрогнулся от этого зрелища, на лбу его выступил пот. Почему-то Конан понимал, что это вызвано вовсе не напряженным спуском по веревке. Он склонился к самому уху чародея. - Где они? - прошептал он. Колдун медленно вытянул длинный тонкий палец. Он указывал прямо на лестницу, ведущую в крипту. - Это решает часть проблемы, - шепнула Лейла. - Ту, как загнать их вниз. Бандиты в ужасе вращали глазами. Даже проклятие чародеев казалось ничтожным по сравнению с возвращением в крипту. Конан махнул перед ними клинком и указал на проход. Его свирепый взгляд объяснил им, что нет опасности большей, чем немедленная смерть от его руки. Задыхаясь, беспокойно сжимая рукояти мечей и кинжалов, они крадучись начали спуск. Лейла шла за разбойниками, а за ней следовал ее отец. Конан перед тем, как начать спуск, в последний раз оглядел храм. И тут что-то в алтаре заставило его остановиться. То была одна из змеиных голов, та, что вытянулась дальше остальных. Она тоже стала больше, и, в сравнении с остальными, будто изменились схематичные черты. Голова, казалось, приобрела человеческий облик, но очертания были расплывчаты и будто превращались в ничто. Мороз прошел по коже киммерийца, когда тонкая горизонтальная линия появилась на страшном лице. Линия расширилась, подобно углубляющейся трещине, а затем края стали растягиваться. И то, что предстало перед варваром, ужасающим образом походило на глаз. Не ожидая дальнейшего, Конан устремился вниз по лестнице. Там он обнаружил своих спутников и услышал громкое пение на говоре совершенно непостижимом, целиком состоящем из звуков, что недоступны человеческому языку и небу. Трех жрецов Аримана омывал отвратительный зеленый свет, и свет этот открывал, что стены зала искривились под углами, невозможными в естественном мире, так искажаясь в человеческих глазах, что нереально было даже сосчитать, сколько же здесь стен. И это не все, они находились в постоянном колеблющемся движении, волнуясь, будто колония актиний. Но ни на что это не походило больше, нежели на внутренность гигантского желудка. - Что нам теперь делать, Конан? - в ужасе завизжал Мамос. Все разбойники, казалось, были парализованы страхом. - Вы должны делать то, что велел Фенг-Юн! - провозгласил Волволикус, перекрикивая грохочущее пение и даже мерзкие звуки, что доносились от стен. Конан не мог понять, почему наверху они не слышали никаких отзвуков этой смертельной какофонии. - К стене их! - крикнула Лейла. Тут жрецы будто бы впервые обратили на них внимание. Их лица выглядели еще менее человеческими, чем обычно. Они продолжали петь, но некое подобие ужаса проступило на их лицах. Конан прыгнул к тому, которого звали Шоск, и приставил лезвие к его животу. - Назад! - приказал Конан. - Отойди к стене! Тут Трагтан оборвал свою песнь. - Нет! Вы не должны! Это будет... Но киммериец не слышал его. Он страстно, как никогда в жизни, желал оказаться подальше от этого места. Движением меча он заставлял жреца пятиться медленными, неохотными шажками. - Этого не может быть! - вопил жрец. - Повелитель Ариман вас всех... В этот момент спина жреца коснулась отвратительно пульсирующей стены, и лицо его исказилось болью и ужасом. Голос перерос в протяжный вой, дым и омерзительная жижа изверглись из его рта. Бесформенная, движущаяся масса стены начала обволакивать жреца. Он все еще выл и булькал. Бандиты наконец сбросили с себя оцепенение и кинулись вперед. Убо и Чемик схватили за руки Никаса и швырнули его лицом в неземную, полуорганическую массу. Оттуда изверглись щупальца, которые, будто пальцы, стиснули жреца и принялись обволакивать его жидкостью, подобной кислоте. Разбойники изумленно глядели, как жрец начал дымиться и разжижаться. Мамос схватил Трагтана за горло и пихнул его назад, упирая в живот острие кинжала. - Назад! - Мамос зашелся истерическим хохотом. - К стене! Он толкал жреца, но Трагтан не сдавался, сопротивляясь со змеиной силой доведенного до отчаяния питона. Лейла подбежала к Трагтану, добавив свой вес к весу Мамоса. Сражаясь за каждый шаг, верховный жрец отступал к стене. - Нет! Повелитель Ариман пробуждается! Мы должны следить за его пришествием, иначе... И тут нечеловеческие глаза вылезли из своих орбит, ибо спина жреца коснулась стены и погрузилась в нее, будто в трясину. Лейла отскочила назад, но когти клешнеобразной лапы Трагтана глубоко вонзились в плечо Мамоса, в агонии жрец прижал к себе разбойника. Черное вещество стены обволокло их тонкими щупальцами, и пронзительный смех Мамоса сменился резким воплем, когда две фигуры, человеческая и получеловеческая, начали сливаться воедино. - Прочь! - закричал Конан. - Уходим отсюда! Что он мог сделать? Перехватив меч левой рукой, он правой вытащил кинжал и швырнул его, расколов затылок Мамоса и обнажив мозг. Он надеялся, что мгновенная смерть избавит бандита от страшных мук поглощения немыслимым бытием Аримана. Убо и Чемик не нуждались в понуканиях. Они кинулись к лестнице. Когда они выбрались наверх, то обнаружили, что даже здесь стены и потолок, обработанные из настоящего камня, начали волноваться, теряя свои четкие очертания, становясь чем-то омерзительным и заливаясь болезненно-зеленоватым светом. - Пойдем! - крикнул Конан, толкая Волволикуса, застывшего в трансе. Его дочь подхватила отца под руку и потащила к меняющейся на глазах лестнице. Колдун, похоже, очнулся и, спотыкаясь, побрел к выходу. Киммериец следовал прямо за ними и подталкивал Волволикуса в спину. Мурашки побежали по телу Конана, когда он ощутил, что ступени движутся и проваливаются под ногами. Из-за спины доносились порывистые, булькающие звуки, будто бы крипта погружалась в густую, вязкую жижу. Ужасный шум перекрывали пронзительные вопли жрецов; затем они, захлебнувшись, сошли на нет. Стены лестницы покрылись рябью и начали смыкаться. Как раз когда Конан подумал, что больше не может выносить окружающего кошмара, они прорвались в храм. И в тот момент, когда киммериец вынырнул из отверстия, оно сомкнулось за ним с отвратительным чавкающим звуком. Он вскочил на ноги и увидел, что Убо и Чемик пятятся назад, показывая куда-то за его спину. Они казались еще более испуганными, чем были в крипте. За ними тоже был какой-то шум, но Конан не обратил на него внимания. По-прежнему сжимая меч, он обернулся, и ужасная картина, представшая перед ним, приковала его к месту. Бывший алтарь теперь метался в абсурдных корчах, змеи стали извивающимися щупальцами, что заканчивались подвижными, беззубыми пастями, окруженными волнующимися багровыми усиками. Самое толстое центральное щупальце обладало огромным, сияющим желтым глазом, кишевшим крошечными зрачками. Чудовищное око вздымалось вверх на своей толстой шее, складчатой, будто покрытой грубой древесной корой. Тошнотворное зловоние наполнило воздух, когда дыра разверзлась на конце этой шеи и изрыгнула пылающие испарения. С растущим страхом Конан понял, что эта отвратительная пасть и была дверью крипты. Лестница была глоткой ужасного существа. Конан очнулся от внушающих ужас мыслей, когда понял, что окружен чужеземными колдунами. Они не обращали на него никакого внимания, занятые своими запутанными чарами, что сопровождались странными жестами, пением и работой с непостижимыми инструментами. Впереди стоял Волволикус; с распростертыми вверх руками, с расширенными глазами он выкликал могущественное заклятие. Над ними сдвигались глыбы храма. Круглые, сверкающие окна выпадали из фонаря и разбивались вдребезги, взрываясь мощным багровым сиянием. Огромный камень упал на чудовищную голову Аримана, расплющив несколько щупалец. Часть нижних щупалец беспорядочной головы божества вытянулась и стала толще, превратившись в тянущиеся лапы. Они ощупью пробирались по полу храма к стоящим фигурам. Чары заморийца воздвигли недостаточную защиту, он был схвачен, и разинутая утроба поглотила его. Волволикус повернулся и направил свое заклятие в сторону одной из кариатид. Постепенно изменения коснулись каменной женщины, и она пришла в движение. Ее голова со скрипом повернулась в сторону божества, боровшегося за свое возрождение в мире людей. Ее нога вытянулась, и скульптура сошла с постамента, оторвав массивную капитель, которую она поддерживала. Большой кусок потолка над капителью обвалился и, долетев до пола, разбился вдребезги. Изумительная обнаженная мраморная великанша зашагала к чудовищу, пол храма ходуном ходил под ее стопами. Над головой она держала тяжелую каменную глыбу, и резные мышцы ее спины напряглись, когда она швырнула капитель в гущу извивающихся щупалец. Ужасная голова содрогнулась от удара, и зловонная жижа хлынула из раздавленных щупалец. Каменная женщина устремилась вперед и схватилась с чудовищем, раскачиваясь в бесстыдном объятии. - Атаман! - молил Убо, вцепившись в рубаху Конана. - Пойдем! Это место не для нас! Оглушительный треск заставил их обернуться. Еще одна кариатида под каменным градом сошла со своего постамента. - Скоро все здесь обвалится! - крикнул Чемик. - Если этот бог прежде не сожрет нас! - Да уж, - согласился Конан. - У нас здесь дел больше нет. Давайте-ка отсюда. - Он огляделся в поисках Лейлы и увидел ее, прислонившуюся к пьедесталу одной из пока неподвижных кариатид. Вжимаясь в твердый камень, она не отрывала глаз от растущей головы божества; ужасные события вконец расстроили ее железные нервы. Конан бросился к ней и потащил прочь, как раз когда начала шевелиться высящаяся над ней обнаженная каменная женщина. - Бежим отсюда! - кричал Конан, выхватывая Лейлу из-под опускающейся ступни великанши. Они побежали, оставляя за собой падающие глыбы, а в это время кариатида зашагала к борющейся массе, мраморные цепи стучали по ее обнаженным бедрам. - О нет! - закричал Убо. - Неужели этого недостаточно! Он застыл, резко прервав бешеную гонку к порталу, ибо теперь в открытые ворота ломились вооруженные солдаты, над ними виднелись подобные клыкам прутья подъемной решетки. - Сюда! - проговорил Конан, загоняя спутников за уже покинутый постамент каменной великанши. - Они не обратят на нас внимания, когда увидят, что здесь творится. И в самом деле, солдаты резко затормозили при виде схватки, что кипела в дальнем конце нефа. Уже четыре каменные кариатиды сцепились с божеством, отрывая щупальца сверхъестественного чудовища, вгрызаясь в него мраморными зубами; их блестящая каменная кожа покрывалась тошнотворной слизью. - Что все это значит? - раздался истеричный вопль.- Мне это не нужно! Я должен вернуть свои сокровища! Кто-то растолкал разинувших рты солдат и выбежал вперед. - Что это... У Торгут-хана челюсть отвисла при виде ужасной картины. Он оглядывал гигантское помещение, неистово борющихся колоссов, вращающиеся фигуры магов, силою своих заклятий озаряющих храм вспышками света. Большинство окон рухнуло вниз, и свет далекой звезды взорвался осколками по всему нефу. Повсюду валялись каменные глыбы. Не в состоянии постигнуть увиденное, глаза Торгут-хана застыли на Конане, что все еще стоял, пригнувшись, за пьедесталом вместе со своими спутниками. - Ты! - завизжал вице-король. - Ты все это натворил! - Он вырвал копье у стражника. - Умри, варвар! И он изо всех сил швырнул свое орудие в киммерийца. Конан не бежал, не пытался укрыться, а ринулся прямо на летящее копье. Когда беспощадное, раздирающее плоть острие оказалось всего в трех футах от него, Конан чуть отклонился в сторону и поймал древко точно в центре тяжести. - Благодарю, - сказал он, поворачиваясь к Ариману и каменным женщинам. Его рука пошла вверх и назад, ясеневое древко балансировало на ладони, стальное острие на мгновение застыло у правого уха. Затем всей мощью своего тела он бросил копье; каждый мускул отдал свою силу, каждая кость была рычагом. Наблюдатели с изумлением увидели, как копье высокой дугой летит на всю длину нефа - расстояние немыслимое для обычного человека. Копье достигло высшей точки своей траектории и стало опускаться, казалось, на лету набирая скорость. Оно пролетело над прекрасным, лоснящимся плечом мраморной женщины и всей своей длиной вонзилось в зловещий широко раскрытый глаз. Ужасный, неземной стон пронесся по храму; высокие тона разрывали уши, низкие еще больше сотрясали глыбы разоренного храма. Извивающиеся щупальца начали менять окраску, и тонкие струйки желтого и синего света поползли по телу чудовища; пересекаясь, они вспыхивали зеленым. Каменная женщина впихнула всю свою руку и плечо в открытую пасть существа и извлекла огромную горсть чего-то, походящего на серое вещество мозга. Она швырнула на пол тошнотворную массу и потянулась за следующей порцией. Вновь обретя контроль над своими членами, солдаты развернулись и с воплями, бросая щиты и оружие, расталкивая и топча друг друга, забыв обо всем на свете, ринулись из храма. Столпившись в воротах, они заклинили выход. Торгут-хан оказался в самой гуще, он рубил людей, мечом пробивая себе дорогу. - Это наш шанс! - сказал Конан. Сейчас снаружи будет такой хаос, что нам удастся сбежать незамеченными. - Мой отец! - закричала Лейла, вцепившись в Конана. - Мы ничем не можем ему помочь, - сказал Конан. - Он либо выживет, либо нет. Мы должны уходить. - Я не оставлю его! Бормоча проклятия, Конан сгреб ее в охапку, кинул на плечо и побежал к выходу, будто пастух, несущий в стадо отбившуюся овцу. - У женщин иногда бывают странные прихоти, - посочувствовал Убо, бегущий бок о бок с варваром. Они подбежали к воротам, как раз когда последние солдаты вывалились наружу. - Подождем, пока они раздуют панику, - предупредил Конан. - Ага, - сказал Чемик. - Это мудро. Площадь была полна; горожане пробудились ото сна и вышли посмотреть, что случилось. По всему городу били пожарные гонги, ибо свет, исходящий из огромных брешей в крыше храма, казался отдаленным наблюдателям пожаром, охватившим центр города. Объятые ужасом солдаты распространили панику на ротозеев, иные стражники рубили и кололи жителей в безумной жажде бегства. Вскоре волнение стало всеобщим. - Вон один хладнокровный, - заметил Убо. Он показывал на высокого человека, что невозмутимо шел по направлению к храму, не обращая никакого внимания на творящийся вокруг хаос. Он стал подниматься по ступеням так, будто был у себя дома. Конан узнал длинный, черный стигийский халат, а мертвенные черты лица и бритый череп выдавали принадлежность пришельца к жреческой касте. Человек пересек каменную мостовую и, не глядя на разбойников, вошел в храм. Тот-Амон прибыл. - Туда, - сказал Конан. По-прежнему держа на плече бьющуюся женщину, он побежал по краю площади и нырнул в аллею между двумя домами. Своим безошибочным чутьем он вел их лабиринтом узких улочек, заспанные обитатели которых высовывались из дверей и окон и спрашивали друг друга, что происходит. Вскоре они уже были в конюшне, где обнаружили Ауду бодрствующим, а лошадей оседланными и готовыми к скачке. Конан опустил Лейлу на землю. - Ты уже готова поступать разумно? Она молча кивнула. - Что происходит? - спросил Ауда. - Паника по всему городу? - Героические дела, - сообщил ему Убо. - Мы прикончили бога, но люди взволнованы, а потому нам не следует мешкать и дожидаться их благодарности. Он вскочил в седло, и остальные последовали его примеру. Из конюшни они поскакали к расположенным поблизости воротам, где их обступила стража. - Кто вы? Чтобы покинуть город, вы должны дождаться утра, когда откроют ворота! Там что-то происходит, разве вы не слышали гонгов и не видели пламя? - Командир стражников поднял свой фонарь и принялся изучать их, в то время как двое часовых замахнулись на всадников своими секирами. - Мне не нравится ваш вид. Я уверен, что вы замешаны, что бы там ни происходило в городе. Я арестую вас. Слезайте с коней или будете убиты! - Это невозможно! - зарычал Конан. Он вытащил меч и зарубил командира. Ауда пронзил копьем грудь часового, а Чемик замахнулся топором на другого, но промахнулся, и стражник с воплями побежал в город. Убо и Чемик соскочили с коней и бросились к воротам. Они попытались вытащить из гнезд запирающий брус, но сил их оказалось недостаточно. Конан выпрыгнул из седла и, подперев плечом тяжеленное бревно, ногами отжал створку достаточно широко для прохода. Они вновь вскочили на коней и поскакали в ночь. Убо и Чемик ревели от хохота. - Те горожане были бы огорчены, увидев, как мы благополучно смываемся, кричал Убо, вытирая слезы тыльной стороной руки. - Мы всегда вносим возбуждение в их скучные жизни! Без нас Шахпур останется всего лишь унылым захолустьем.