Без красного - Радмило Анджелкович

Радмило Анджелкович

Без красного

Господин Петар Рашич дважды падал в обморок. Первый раз — когда понял, что облака насыщенно жёлтого цвета.

Ещё несколько недель назад комитет по изгнанию решил прекратить его изоляцию на Тюремной Планете. Вместе с большой группой помилованных противников вступления Земли в Галактическую Федерацию он был переправлен на Орбитальную станцию. Оттуда он направлялся на Балканы. Вероятно, он до последнего момента надеялся, что изгнание защитило его от Изменения. А также, что процесс ограничения, который был условием для вступления в Федерацию, был осуществлён только над теми людьми, которые согласились с этим, а не со всей Землёй.

Случай Петара Рашича был не из тех, что меняют историю. Вряд ли его бунт мог изменить что-то в отношениях Земли и Галактической Федерации. Все факты говорили о маргинальности его поведения. Федерация предложила Земле членство, что сулило новые цивилизационные и технологические преимущества. Кто бы отказался от этого? Ведь Земля несколько веков искала во вселенной братьев по разуму. Загвоздка была в условиях Федерации. Никто так и не понял их единственного требования: отказаться от одного основного цвета в спектре радуги. Кому это было нужно? Кто мог из этого извлечь выгоду?

Пока они приближались к Земле, через окно транспортного корабля Петару показалось, что она по-прежнему голубая, такая же таинственная под белой узорной завесой облаков. Тогда он не мог распознать наличие оттенка жёлтого.

«Голубое и жёлтое… осталось голубое и жёлтое…», — бормотал он позднее, приходя в сознание после обморока в просторном фойе огромного терминала космодрома в Сурчине. Он чувствовал себя стеснённым в металлическом кресле-каталке, в котором его перевозили до воздушного такси.

Голубое покрывало должно было защитить его от октябрьской прохлады. Голубое. Вспоминая предшествующие моменты, он вытащил бледно-зелёную руку из-под покрывала, посмотрел на неё и во второй раз упал в обморок.

Конвоиры позднее утверждали, что он не падал в обморок и что всю дорогу до предназначенной для него квартиры был в сознании. Ассистент Милена Гаврилович подала противоположный рапорт с видеозаписью, вследствие чего было решено, что она останется с ним ещё на несколько дней. Доктор Зидар надеялся, что трансформация шока восприятия у Петара Рашича может подтвердить некоторые из его теорий.

Между тем, правы были конвоиры.

«Моё тело сейчас болезненно зеленое», — думал он, пока его вместе с коляской ставили в какое-то большое транспортное средство. Желудок оповестил его, что они оторвались от земли, а сила инерции сообщила о повороте на дороге, ведущей неизвестно куда.

Он анализировал информацию, поступающую от остальных органов чувств. Лёгкие движения теплого воздуха, шум перебрасывания ноги на ногу, закуренные сигареты… В остром запахе первого выдохнутого дыма он распознал и следы завтрака, плохо замаскированные зубной пастой. Женщина была теплее, ближе… Казалось, в заботливом голосе из терминала было нечто большее, чем профессиональная внимательность. Или он заблуждался?

Сопротивление век продолжилось и после того, как его внесли в закрытое пространство. Заботливо, профессионально. Вместе с креслом-каталкой. Конвоиры обменялись с женщиной парой фраз (так он узнал, что их было двое), грубо пошутили про него и ушли. Женщина осталась.

Он слышал, как вещи двигаются по комнате. Некоторые из них, очевидно, были мягкие; шумы были глухи, больше информации давало движение воздуха. Сначала она подготовила постель. Для него? Затем звуки стали выше как минимум на две октавы, это были чашки и другая посуда, потом скрипнула полка, на которую она их ставила. Тихий гул он приписал работающей газовой плите, шум воды из крана уверил его в том, что она собирается что-то приготовить.

«Я бы мог всю оставшуюся жизнь прожить как слепой», — подумал он.

— Вам послаще или погорче? — вопрос внезапно разрезал тишину.

Значит, кофе.

Он молчал.

— Я знаю, что вы всё это время были в сознании, — прямо сказала женщина. Стало ясно, что теперь она не позволит ему притворяться. Но при этом она молчаливо согласилась с его отказом открыть глаза.

После четырёх одобренных дней её надзор был продлён на неопределённое время. Петар Рашич продолжал свою необычную забастовку. Ей потребовалась целая неделя, чтобы убедить его в необходимости поехать на прогулку по окрестностям Ражаны, от Косеричкого плоскогорья к Субелу. Перед самым отъездом она чуть было не испортила всё фразой:

— Вы увидите, как красив этот край осенью; можно различить все оттенки зелёного…

Только упрямство и твёрдое убеждение, что ему удастся пальцами почувствовать недостающие цвета, привели его в воздушное судно.

Сосны остались зелёными. Такими же зелёными, с тёмно-чёрными переливами, какими он их помнил все пятнадцать лет отсутствия. Он ощупывал длинные сосновые иголки, счастливый, что они совсем не изменились. С усилием он отломил кусок коры и при этом немного порезал кончик пальца. Он погрузился в себя, воображая тона от коричневых до цвета охры, которые видны с внутренней стороны. И красную каплю крови на пальце. Какой же это сейчас оттенок зелёного?

— Ярко зелёный… — бесхитростно ответила она.

Он поклялся, что больше не пойдёт с ней.

Пока они гуляли, ему почти удалось не прислушиваться к тому, что берёзы жёлтые, со вставками цвета банана, что грабы оливково-зелёные, буки бирюзовые, а дубовые листья точно такого же цвета как его тело. Глубоко в лесу, где под его ногами успокаивающе шелестели зелёные краски опавшей листвы, он пропустил немного темно-зелёного света к своим зрачкам. Просто слёзы не знают другой дороги.

Он не помнил того момента, когда решил остаться здесь. Он запросил разрешение и получил его. Для него оборудовали брошенную деревянную хижину и обеспечили ежемесячное снабжение. Доктор Зидар оказал решающее влияние своей позицией, что время сделает своё дело. Милена Гаврилович отправилась на какое-то другое задание.

Весной Петар научился на ощупь различать жёлтый цвет от лилового шафрана, чтобы замечать места, где одуванчики ещё и не начали цвести. Он наслаждался нежной похлёбкой из крапивы; пока он ел её, его пальцы ещё продолжали зудеть от яда. В мае запахло ландышами, и он знал, что на лугах пошли вкусные грибы рядовки. В июне появились белые грибы. Только однажды он ошибся и срезал сатанинский гриб. Двухдневная галлюцинация ободрила его попробовать сыграть в русскую рулетку с мухоморами. С одной стороны его подстерегали бледные поганки, красные и пантерные мухоморы, а с другой стороны награду давал кесарев мухомор. Здесь цвета решали практически всё.