Возвращение в Терпилов - Михаил Борисович Поляков

– Да, с ним. Из Богоявлен…

– Знаю, знаю, – поспешно оборвал Николай. – Ну и как, – пытливо глянул он, – рассказал что-нибудь интересное?

– Да нет… Всё скрытничал да отмалчивался. Впрочем, одно ясно – с Пахомовым они не ладили.

– Поня-а-тно, – протянул Николай. Мне показалось, что в голосе его послышалось облегчение. – Ничего больше в деревне приметного не произошло?

Я вкратце поведал о случае с пнём, обнаружившем необычную силу Францева.

– Интересно, – дослушав, резюмировал Ястребцов. – Так пень, ты говоришь, здоровый был?

– Я пробовал потом поднять: еле-еле с места сдвинул.

– Интересно, да… Интересно… – задумчиво повторил Николай. – Ну ладно, – взял он деловую ноту. – Что ты дальше делать намерен?

– Буду продолжать расследование.

– А не боишься?

– Да поздно уже, вроде, бояться.

– Ты смотри, дело становится горячим, – сдержанно заметил Николай. – Ребята они явно решительные, могут и грохнуть, если выдашь себя чем-нибудь. Давай так поступим: рядом с гостиницей твоей, в шестнадцатом доме, есть опорный пункт полиции. Я туда, к участковому, ещё пару ребят подсажу на круглосуточное дежурство и номера их тебе скину. Если проблемы возникнут, только свистни, и они через минуту у тебя. В редакции тебе опасность вряд ли угрожает, а вот на улице слежку заметишь – опять же, свяжись со мной или с ними: выйдут, встретят, помогут, если что. Договорились?

– Договорились.

– Ну и ладушки тогда! Ещё есть что-нибудь любопытное?

– Послушай, Коль! – вдруг вспомнил я. – На том снимке из особняка был Прохоров, уборщик наш редакционный. Он имеет какое‑то отношение к банде?

– Прохоров? – на секунду задумался Николай. – Не Василием его звать? Такой невысокий, чернявый, ещё прихрамывает на левую ногу?

– Да, он.

– Знаю его. Да нет, какой он бандит… Так, шестерил у настоящих бандитов. Ну дай‑подай, кнехт, одним словом. Кажется, и рядом с Пахомовым он одно время обтирался.

– А как, по-твоему, не может он быть с убийствами связан?

– Вряд ли. Он же инвалид, вроде, а тут явно работали ребята крепкие и решительные. Но ты прав, проверить его, конечно, надо.

– Проверяй… Ещё бы ты мне сведений про Пахомова накидал каких-нибудь…

– Что конкретно тебя интересует? – почему-то напрягся Ястребцов.

– Ну, чем он занимался, по каким делам проходил…

– Ладно… – нехотя согласился Николай. – Только учти – инфы немного. Половина документов в архивах затерялась, а другая у нас как служебная тайна проходит…

Повесив трубку, я разочарованно вздохнул: не надо быть экстрасенсом, чтобы почувствовать – у Николая появились от меня секреты. Слишком уж мой приятель насторожился при упоминании о беседе со священником, да и информацией по биографии Пахомова он явно не спешит делиться. Вероятно, я нащупал нечто такое, что Коля не мог доверить даже мне. Что это может быть? Компромат на него самого? Или Коля, оберегая меня, старался не сообщать сведений, способных поставить мою жизнь под угрозу?

Через минуту я получил обещанное досье на Пахомова. Как и ожидал, весьма скупое. Привлекался столько-то раз, по таким-то статьям, имел столько-то автомобильных штрафов, столько-то исполнительных производств у судебных приставов. И ни слова о том, где родился, где вырос, с кем водил знакомства. Да, незадача, придётся для поиска информации придётся привлекать собственные связи… Хорошо хоть Коля не стал жаться с телефоном начальника экспертного отдела Миронова – его я получил в том же сообщении.

Миронов, которого я набрал тем же днём, оказался угрюмым мухомором, типичным книжным червём из тех, чей ежедневный быт состоит из кроссворда и бесконечного числа чайных стаканов, обыкновенно выпиваемых залпом. Поворчав немного на необходимость заново изучать сотни фотографий из дела, он всё-таки согласился помочь. Мы договорились, что если снимок с изображением пропавшего портрета будет найден, он пришлёт его мне по почте.

А вот чтобы выяснить подробности биографии Пахомова, я позвонил своему приятелю Косте Толстикову, работавшему пресс‑секретарём Главного архива МВД. Он согласился помочь и весь следующий день я провёл, составляя запрос в полицию. Меня интересовало всё – происхождение Пахомова, дела, по которым он проходил, его родные, знакомые, подельники. Чтобы Толстикову было удобнее искать информацию, я приложил к письму все сведения, которыми располагал. Ответа я ждал не раньше, чем через неделю – пока ещё Толстиков отправит информацию в региональное управление, пока тамошние специалисты откопают старые документы… Однако, получил его уже на следующий день. Выяснилось, что делом Пахомова занимались в самом Главке, и все сведения по нему также хранились в центральном архиве.

Вот что я узнал. Оказалось, Пахомов вовсе не уроженец здешних мест, в Терпилов он приехал около двадцати лет назад из города Набережные Челны.

«Набережные Челны! – вспомнил я. – Вот откуда взялась запись в наградной книге со стола в особняке!»

В начале девяностых он отучился на слесаря в местном ПТУ, но скучной карьере работяги на заводе предпочёл разухабистую жизнь рэкетира. В те годы эта неформальная профессия только начинала входить в оборот, и Пахомову с подельниками представилось непаханое поле возможностей. Сначала банда работала по мелочи – обкладывала данью мелких коммерсантов, крышевала местную проституцию да приторговывала палёным алкоголем. Но к середине девяностых масштабы её деятельности резко выросли. Бандиты отметились в серии рейдерских захватов, и в какие‑то полгода сосредоточили в руках несколько крупнейших городских предприятий. За ними значились несколько верфей, две рыболовецкие флотилии, и даже три прогулочных теплохода. В это время шайка сформировалась окончательно, и в народ пошло её название – «Жёлтые кресты». О крестовских бандитах рассказывали страшные истории. С одного предпринимателя, отказавшегося платить дань, они живьём содрали кожу, другого сожгли в лесу, привязав к дереву и облив бензином, третьему выкололи глаза… Рассказывали и о дисциплине в банде. В ней существовал строгий кодекс поведения, обязательный для всех. Преступники вели себя по‑деловому: никаких пьяных разборок, диких кутежей в ресторанах и отчаянных гонок на «Мерседесах» по улицам города. Словом ничего, что могло бы привлечь лишнее внимание. Вся их деятельность – от сбора дани до торговли наркотиками осуществлялась в соответствии со строгим планом, рассчитанным до малейших деталей, с учётом всех возможных рисков и потерь. С теми, кто осмеливался отступить от регламента, не церемонились. То и дело в Каме находили изуродованные трупы, в которых опознавали бывших крестовцев… Может быть из‑за этой скрытности, милиции так долго не удавалось выйти на след бандитов. До последнего момента правоохранители не знала ни точного состава банды, ни её численности.

Главной же загадкой была личность её главаря. Про того ходили странные слухи. Дескать, на сходках он почти не появляется, а переговоры с подельниками и партнёрами предпочитает вести через двух‑трёх