Вещие сны - Элейн Кроуфорд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джейк поставил фонарь на стол и двинулся к двери, глотнуть свежего воздуха. Теперь у него были все улики, чтобы арестовать Боуна и Кутера. А уж эти дрожащие трусы заговорят. Он об этом позаботится. Им придется выдать как соучастников Маклина и Беста, а также тех сукиных детей, что будут в «платежной ведомости».
Выйдя наружу, он глубоко вдохнул живительный вечерний воздух. Он чувствовал себя победителем, как будто только что повалил медведя-убийцу.
– Да! – крикнул он и побежал к лошади.
С первыми лучами он отправится в Орегон-сити. Через короткое время этот Ромео-интриган и вся его банда окажутся за решеткой. И Джейк быстро вернется, чтобы уговорить Рэчел идти с ним на танцы.
Свет отбрасывал тени, оживляя панели красного дерева, окрашивая их в пунцовые оттенки. Она чувствовала себя так удобно. Такой теплый прием, так приятно осторожное покачивание каюты корабля. Внутри нее звучит симфония. Эта мелодия зовет к полету ее босые ноги. Она вертится на персидском ковре, пока не добирается до кровати. Там она замедляет кружение и всматривается в лежащий перед ней шелковый халат. Подарок от него… Она должна носить его в путешествии в Валгаллу.
Ее глаза заволакивает туман. Потом в радостном удивлении она устремляется к тонкой материи цвета полночной темноты. Скрывая свои обнаженные формы, она кружится снова в волшебном вальсе, который уносит ее в мир тысяч вспыхивающих огней, звенящего жидкого золота. Ее овевает легкий ветерок, лаская как шелк, облегчая нежное тело. Восхитительно, она и халат сливаются в одно целое.
Постепенно скользящий шифон становится его руками, его роскошными прикосновениями, и ливень предвкушения обрушивается на нее, проходит сквозь нее, зажигая каждый жаждущий дюйм. Внезапное нетерпение извергается. Она подходит к греческим сластям, чувствует их нежную прохладу, струящуюся по ее теплому гибкому телу, берет мерцающую бриллиантами брошь и прикалывает шелковую драпировку на одном из своих обнаженных плеч.
Потом, подняв голову, она видит свое отражение в зеркале с позолоченной рамой, и ее сердце начинает учащенно биться. Она поворачивается перед зеркалом, глядя, как мнется тонкая материя при каждом изгибе ее тела, шепча обещания – обещания, на которые, она знает, отзовется ее викинг.
Волосы, перетянутые черной вельветовой лентой, падают каскадом струящихся локонов расплавленного золота, обрамляя лоб, щеки цвета лепестков розы, нежный столбик ее шеи.
Но это его глаза так интригующе зовут. Они дразнят, зная, что она забавляется, зовут ее прийти и исследовать темные, знойные лабиринты прикрытых шелком секретов.
Неужели это действительно она? Это загадочное, эфирное и все же языческое очарование… Богиня или искусительница?
Да!
Она выбежала под освещенное звездами ночное небо. На палубе она искала его, но все было скрыто тенью, кроме покрытого скатертью стола. Посуда на нем, хрусталь и фарфор, сверкала от стоящих кругом свечей.
Она повернулась к столу, радуясь гладкой прочности палубы под ногами, поцелуям соленого моря, капли которого падали на ее неприкрытые руки. Она радовалась все возрастающему трепету ожидания.
Когда она подошла к столу, то увидела руку, мелькнувшую драгоценными камнями перстней. Она появилась в свете и исчезла. Потом она увидела кружевной манжет, отделившийся от туманного силуэта. Она затаила дыхание. Поколебавшись минуту, она подняла глаза к распахнутой белой рубашке, выделявшейся в полумраке.
Он вышел на свет. Черный наряд соблазнительно обтягивал его роскошное тело.
Она вперилась в его лицо.
Он улыбнулся великодушной… тщеславной улыбкой.
Она зажмурила глаза и снова взглянула. Это не викинг! Это был Кайл! Она была здесь с Кайлом. Одна, на корабле посреди океана. И халатик – эта прозрачная ткань – был от него.
– Диана, – позвал его голос рядом. – Ты стала моей Дианой. Моя дикая богиня леса. Моя тигрица для охоты. С тобой я буду управлять небесами и землей.
Охваченная водоворотом стыда и изумления, она отступила подальше от сияющего освещения. Колеблясь, она вернула пристальный взгляд на черноволосого проводника.
– Куда ты меня везешь?
Глаза, синее глубочайшего моря, слегка прищурились.
– Какой странный вопрос. На танцы к губернатору по поводу развода, конечно.
– О, да. Я припоминаю. – Как она могла забыть?
Чувствуя себя глупой, она опустила глаза.
– Я не могу поехать в этом наряде на танцы.
Он обошел вокруг стола с обычной божественной грацией. Он выглядел очень красивым. А, принимая во внимание свою собственную исключительную экзотическую внешность этой ночью, она решила, что они представляют подходящую пару. Он взял ее руки в свои, и его взгляд жадно ласкал ее тело. «Халат нужен только для того, чтобы очаровывать меня наедине». Он рассматривал ее, а его пальцы едва касались ее рук.
Она постаралась увидеть, что будет с ним в будущем, но стрелы паники вонзались в ее тело при каждом его прикосновении. Вспомнив его обещание, она застыла. «Где моя накидка?»
– Накидка? Милая девочка, она не нужна. Мы одни в своем собственном Эдеме. Адам и Ева, – его губы слегка раздвинулись в улыбке, она увидела прекрасные зубы, отразившие свет. – У меня есть особенный фрукт, я хочу разделить его с тобой. Но сначала, – повернувшись к столу, он взял высокую, узкую бутылку, – леди, наверное, хочет взбодриться?
Пить? Нет, конечно! Никогда после того раза. Она повернулась и двинулась к борту.
– Спасибо. Я никак не могу. Я не пью.
Пробка выскочила из бутылки. Она повернулась на звук хлопка и увидела, как Кайл наливает в бокалы искрящуюся, пенящуюся жидкость. Бокалы полны, и он смотрит на нее из-под полуприкрытых ресниц. Его голова немного откинута, на лице бродит кривая улыбка.
– Я знаю, ты очень очаровательна после нескольких бокалов.
Небеса милосердные! Он знает! Кровь отлила от ее лица. Она бросилась к борту, чтобы успокоиться, глядя на освещенное луной море. Ею овладело желание прыгнуть за борт и положить конец этому невыносимому унижению.
– Моя дорогая, – сказал Кайл.
Она слышала, как он подходит сзади.
– Тебя не должен расстраивать тот факт, что я знаю об этом. Это заставляет меня хотеть тебя еще сильнее.
Его дыхание согревало ей шею, но вдруг она почувствовала ледяной холод. Мороз охватывал ее руки, прополз по спине, достиг ног. Она застыла, не имея возможности двигаться, сопротивляться.
По ее плечу скользнула рука, забралась под тонкую ткань и погладила грудь.
С бешено стучащим сердцем она открывала немой рот, но не могла закричать.
Он прижал ее к себе и стянул материю с ее плеча. Она отчаянно пыталась поднять руки, не дать мантии упасть, но та соскользнула с ее тела, будто ставшего мраморным. Лишь сердцебиение подтверждало жизнь в ее теле.