Ненависть - Иван Белов

— Ты слишком умен для недочеловека, — обозлился Клаус.

— Спасибо великому Рейху. Благодаря ему, в моем детстве были лишь два вида развлечений: чтение и стрельба, и в обоих я, без ложной скромности, преуспел.

Руди отвлекся от перепалки. Интересно, почему заброшенные кладбища не производят гнетущего впечатления? Годы стерли печати скорби и тихой опустошенности. Смерть давно покинула эти места. Деревья выросли, черная смородина заполонила полянки, среди могил поселились ящерицы и ежи, свили гнезда певчие птахи. Теперь они безмолвные сторожа старого кладбища, и кто здесь похоронен никто никогда не узнает. Есть ли мертвым до этого дело? Наверное нет.

— Могильник не большой совсем, — пояснил на ходу Стрелок. — Года четыре действовал, хоронили в основном солдат умерших в госпиталях Свердловска. Тысяч восемь. До города от сюда рукой подать.

— Свердловск? — Руди посмаковал незнакомое слово на вкус. — Так назывался город?

— Да. А до этого назывался Екатеринбург. Основан в начале восемнадцатого века, окно в Азию, столица горного края. Бурно рос и к началу войны входил в пятерку самых развитых городов Советского Союза. Кстати, мы в городской черте.

Глава 12

Руди закрутил головой. Он издевается? Где обещанные руины? Сосны, кустики да коряги. Долбанный, сказочный город эльфов, где играют на арфах, едят пыльцу, нежатся на солнышке и трахают фей. Подождали основную группу и Стрелок выторговал себе в головняк ещё двух наемников, сославшись на то, что в городе потребуется в два раза больше глаз и ушей. Вольф отнесся с пониманием и выделил вечно недовольного Шрама и мордатого парня лет двадцати пяти, корчащего из себя крутого, с позывным Жора. А может и звали его так, тут хрен разберешь.

— Начало улицы Репина, — пояснил специально для Руди Стрелок. — Деревянные домишки стояли, ничего не осталось.

— Репин это фамилия насколько я понимаю?

— Был такой весьма известный русский художник. Работал больше по исторической теме: «Бурлаки на Волге», «Запорожцы», «Иван Грозный». Но так как унтерменши не способны творить, то и картин ты его не увидишь. Надежно спрятаны в частных коллекциях или, скорее всего, уничтожены. Рейх всячески покровительствует искусствам.

На пути попадались кучи битого кирпича, похожие на неряшливые термитники. В кустарнике притаился большой, удивительно хорошо сохранившийся фундамент. Сердце учащенно забилось. Среди сосен возник остов двухэтажного здания, выставив бельма пустых оконных провалов. Просто дом среди леса, ничего необычного. Дальше еще один, обрушившийся наполовину. Напротив, остатки кладки и неплохо сохранившаяся печь. Вырисовывалась настоящая улица.

— Жарко, — пожаловался Шрам, не выдержав так любимого бандитом молчания. — Сейчас бы прилечь в тенечке минут на двести, ноги болят.

— Будешь дальше ныть, мы все обязательноляжем, — обрадовал Стрелок, перелезая через поваленный, сгнивший в труху ствол. — На два метра ниже уровня земли. Смотрите по сторонам, дальше начинается лабиринт.

Шрам заткнулся, Жора закатил глазки и сунул в рот длинную травинку. Дескать не надо меня учить.

По правую руку, чуть в глубине от дороги парила над кронами деревьев высокая, стрельчатая колокольня. В Первоуральске были похожие, только эта без купола, вершина обломлена как кончик у вафельного рожка. Сам храм полностью скрыт в густой чаще.

Сосны разбежались в стороны, открывая длинное, четырехэтажное здание, с полукруглыми пристройками, густо увитое побегами плюща и покрытое сетью затейливых трещин. Крыло выходящее на храм, частично обрушилось, стыдливо приоткрыв выпущенные наружу внутренности. Добротная кирпичная кладка, высокие потолки, кое-где даже штукатурка сохранилась. На жилой дом совсем не похоже, скорее всего офисное, или административное здание. Руди мельком заглянул внутрь. Перекрытия давно обвалились, свет пронзал дом насквозь, заливая кучи строительного мусора, поросшие мхом и травой.

Стрелок дошел до угла и присел за раскрошившейся бетонной плитой. Впереди пустые коробки небольших домиков, левее лес, и еще одна четырехэтажка, неуловимо похожая на первую, наполовину обвалившаяся, с целой рощицей мелких березок прижившихся на фасаде.

— Медицинский институт, — тихо пояснил Стрелок. — За ним стадион «Метталург», от него вообще ничего не осталось. Футбольные ворота среди заболоченной рощи.

— Медицинский институт? — глупо переспросил Руди.

— Врачей учили, может слышал о высшем образовании? — съязвил Стрелок. — Причем самых настоящих, не чета нашему Валерию Петровичу.

— Чего сидим? — нетерпеливо влез Жора. — Двигаться надо.

— Согласен, — надсадно просипел Шрам. — У меня жопа вспотела и жрать охота. Кого тут высматривать и бояться?

— Тиль, наверное, тоже так рассуждал, пока ему башку на хрен не отпилили, — ласково улыбнулся Стрелок.

— Его врасплох застали, — расхорохорился Жора. — А нас целый отряд отборных головорезов.

— Ну конечно, — бандит с трудом сдержал смех. — В скольких боевых операциях ты участвовал пес войны? Я имею ввиду не сожженные деревни, расстрелы баб с ребятишками и охоту на кур. Настоящие боевые операции, когда ты с врагом глаза в глаза, море свинца не дает поднять голову, отступать некуда, а товарищ, с оторванными ногами, умирает в грязи. Ты кровь свою видел хоть раз? Ну?

— Была парочка переделок, — неопределенно хмыкнул наемник. — Это не наш профиль, мы по зачисткам специализируемся. Ты сам-то где воевал?

— Ты в школу пошел, а я уже глотки резал, — ощерился Стрелок. — У меня две контузии, четыре пулевые и шесть осколков в спине. И если я живой, то это что-то да значит. Пес войны bleat, максимум крохотный, дрожащий, ссущийся под себя щенок.

— Поосторожней с выражениями, — набычился парень.

— А то что? Залижешь до смерти?

— Да пошел ты, псих бешенный, — отстранился наемник. — Нам выдвигаться пора.

Стрелок резко сменил направление. Деревья поредели, угадывалась довольно широкая улица, состоящая из развалин двухэтажных кирпичных домов. Кое где сохранились таблички с названием, жаль время стерло все надписи. Здесь определенно был магазин, а может контора, а вон там дугой согнулся фонарный столб. Трава и корни вздыбили булыжную мостовую. Внутри опустевших зданий проросли клены, выставив из окон длинные ветви. Кажется стоит зажмурится, и город в один миг оживет, по тротуарам будут прогуливаться женщины в старинных платьях, с непременными зонтиками, в сопровождении усатых кавалеров, и пронесется, с мелодичным звоном, вечно опаздывающий трамвай.