Королева Виктория - Джин Плейди

Викки обняла Альберта за шею, и, почти касаясь губами его уха, она стала умоляющим тоном просить: — Пожалуйста, папа… разреши мне поехать.

— Мне очень жаль, Liebchen… — сказал он, улыбаясь и гладя ее по голове.

Глаза Викки наполнились слезами. Удивительно, что слезы не портили ее прелестного личика.

Альберт взглянул на меня, и я увидела, что он сам готов расплакаться. Как он любил свою дочь! Позже он сказал мне:

— Почему бы нам не взять Викки? Я расхохоталась.

— Она — волшебница, и ты, мой милый Альберт, подпал под ее чары.

— Она — прелестное создание и так похожа на тебя, любовь моя.

Сопротивляться больше было невозможно. Мы решили, что Викки едет с нами. Это привело ее в восторг, и она тут же начала хвастаться в детской. Берти потребовал, чтобы его взяли тоже.

Когда ему отказали, он, визжа, повалился на пол. Леди Литтлтон пыталась его успокоить, но Альберт услышал его вопли.

Мне очень грустно упоминать об этом, но в результате Берти выпороли. Я была очень расстроена, потому что он был так еще мал, но Альберт сказал, что иногда наказание необходимо, и добавил, что оно для него, пожалуй, более мучительно, чем для ребенка.

Леди Литтлтон была так расстроена, что я боялась, что она уйдет. Я думаю, она так бы и поступила, если бы не считала, что ее присутствие необходимо для защиты Берти.

— Он такой маленький, — повторяла она мне, — он ведь еще ребенок.

— Дорогая леди Литтлтон, — отвечала я, — мне известна ваша любовь к детям, но отец Берти знает, что для него полезнее. Берти ожидает высокое положение, и он должен быть к нему готов.

Я должна признаться, что слышать рыдания Берти было невыносимо, но я убедила себя, что Альберт прав и Берти нуждается в исправлении.

Одним сентябрьским утром мы поднялись без четверти шесть. Викки была очень возбуждена и готова к отъезду. Фатиму и маленького Альфреда принесли проститься с нами, с ними явился и очень смирный Берти. К семи мы были уже готовы сесть в экипаж, который должен был доставить нас на железную дорогу и в Пэддингтон, где нас ожидала карета, чтобы продолжить путешествие в Вулвич, а через два дня — порт Данди, где нам устроили великолепный прием.

Северо-запад Шотландии прекрасен! У меня особое чувство к этим местам, как и у Альберта. Я была так рада, что Альберт научил меня ценить эту страну.

Это была великолепная поездка! Мы гуляли с Альбертом, и он катал Викки и меня в фаэтоне, запряженном пони. Он привлекал наше внимание ко всем интересным местам. Он так старался, чтобы мы ничего не пропустили. Я много рисовала, а Альберт охотился на оленей. Однажды я даже подумала, что он заблудился на болоте. Но все кончилось благополучно.

Викки наслаждалась каждой минутой нашего путешествия. Она чувствовала себя очень взрослой, сопровождая папу и маму в их поездке. Щеки у нее порозовели, глаза блестели, и, когда я сказала, что, по моему мнению, она полнеет, Альберт с восторгом со мной согласился.

Альберт сказал, что Викки должна изучать гэльский[50] язык, и Викки, которая всегда всем живо интересовалась, в отличие от вялого Берти, тут же приступила. Альберт восхищался ею и громко засмеялся, когда она пыталась произносить названия гор. Как радовала его Викки и как я была счастлива, что я подарила ее ему! Но все хорошее быстро кончается, и нам пришлось вернуться в Букингемский дворец.

Не успели мы вернуться, как сэр Роберт сказал, что мы должны принять Луи Филиппа. Мы с Альбертом были озадачены, так как со времени эпизода на Таити[51] наши отношения были довольно напряженными. Но сэр Роберт объяснил, что он желал, чтобы отношения с Францией оставались сердечными и что это будет очень важный политический визит. Альберт сразу его понял и сказал, что мы свою роль выполним.

Альберт отправился в Портсмут с герцогом Веллингтоном, чтобы встретить короля, а затем его привезли в Виндзор, где мы приняли его в парадных апартаментах. Он обнял меня очень по-отечески. Он всячески старался показать свое расположение, и был очень любезен. Он сразу же сказал, что не забыл то доброе отношение, которое выказали ему в Англии в период его изгнания из собственной страны, и как его всегда огорчают осложнения между нашими странами.

Начало визита было обнадеживающим, и я подумала, что наши опасения были напрасными.

— Вы первый король Франции, посещающий Англию, — напомнила я ему, когда мы поднимались по парадной лестнице.

— Я надеюсь, что этот визит принесет нам обоим добрые плоды, — ответил он и потом сказал что-то о великолепии замка.

Мы поднялись в Белую гостиную, где был сервирован завтрак. Мама была там. Она теперь почти всегда была с нами. Альберт говорил, что так и следует, и я соглашалась с ним и была счастлива забыть прошлое.

За ужином мы рассказали королю о нашей поездке в Шотландию, откуда мы вернулись только неделю назад.

— Быть может, мне следовало отложить мой визит? — сказал Луи Филипп.

— Вовсе нет, — заверила я его, — возвращение домой после чудной природы Шотландии показалось немного… пресным, но ваш визит внес большое оживление в нашу жизнь. Он был очень благодарен за такое расположение и очень лестно отозвался о замке.

Альберт рассказал, скольких гостей мы принимали в Виндзоре — короля Прусского, русского императора, герцога Саксонского и вот теперь — короля Франции.

Привели Викки и представили ее королю. Она вела себя безукоризненно, и он восхищался ею, также как и замком.

Позже состоялись переговоры Роберта Пиля и Эбердина, нашего министра иностранных дел, с Луи Филиппом и министром иностранных дел Франции Гизо. Альберт и я присутствовали.

Луи Филипп был очень откровенен. Он упомянул об эпизоде на Таити и намекнул, что мы придали ему слишком большое значение. Французы, сказал он, понимают принципы переговоров по-другому, чем англичане, они любят поднять трезвон.

— Как форейторы, — добавил он с улыбкой. — И они не задумываются о том, какие это может иметь дурные последствия. Они менее спокойны, чем вы, англичане. Но война… нет… нет! Франция не может воевать с Англией, владычицей морей… с Англией, являющейся величайшей империей в мире.

Я наслаждалась этим разговором и думала, как приятно заниматься государственными делами в такой обстановке.

На следующий день мы пригласили Луи Филиппа в Хэмптон-Корт. У короля было вполне естественное желание увидеть дом, где он жил, находясь в изгнании, поэтому мы поехали в Хэмптон, а потом в Клермонт.

Когда мы вернулись в Виндзор, нас ожидала толпа, выкрикивавшая приветствия. Я была рада, что у народа не было враждебности к Луи Филиппу и его приветствовали по-доброму.

Я пожаловала ему орден Подвязки. Визит был очень успешный, сэр Роберт был доволен, и я удовлетворена, что все прошло так хорошо. Особенно мне понравилось отношение Луи Филиппа к Альберту, которым он явно восхищался.

— Он многого достигнет, — сказал он мне. — Он мудр, он не выставляет себя на передний план. Чем больше его узнаешь, тем больше его уважаешь. Он всегда даст вам хорошие советы.

Я с горячностью согласилась, сказав, что подобное мнение высказал и русский император. Я буквально расцветала от удовольствия, когда видела, как люди ценят моего возлюбленного Альберта.

Наконец визит завершился, и королю пришло время покинуть нас. Альберт и я проводили его до Портсмута. Я поднялась на борт корабля и умилила всех французов, предложив тост за здоровье короля и дружбу между нашими народами.

Не было сомнений, что народ был доволен мной больше, чем когда-либо со времени несчастной кончины Флоры Гастингс. Мне действительно казалось, что они вернули мне свое расположение. Лестные заметки появились в газетах. Там писали, что ни одного монарха не любили так, как меня. Я была уверена, что этим я была обязана моей счастливой семейной жизни.

— Наша жизнь — пример для всех, — сказала я Альберту, и он согласился.

Наша следующая поездка была самой замечательной из всех. Я редко видела Альберта в таком волнении. Он вез меня к себе домой. Он хранил много счастливых воспоминаний о своем детстве. Я думаю, деревья нигде не казались ему такими прекрасными, как в Тюрингенском лесу, никакие горы не могли сравниться с теми, что он видел в юности.

Детей мы оставили в Осборне. Они любили море, и морской воздух всегда шел им на пользу. Из Осборна мы вернулись в Букингемский дворец, казавшийся таким тихим в отсутствие детей. Сэр Роберт заверил нас, что положение в стране достаточно стабильное и сейчас удачное время для поездки.

В Ла-Манше был шторм, и бедному Альберту было нехорошо, но я уверена, что мое присутствие приносило ему облегчение, и в любом случае переправа была не столь уж длительной.

К сожалению, когда мы прибыли в Антверпен, была глубокая ночь, лил дождь, но народ, твердо вознамерившийся приветствовать нас, устроил иллюминацию, которая выглядела очень красиво.