Хранитель лабиринта и пленница белой комнаты - Владислав Чернилевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ГЛАВА 4. ВО МРАКЕ ДНЯ
Я планировал бежать ранним утром, когда первые солнечные лучи разбудят меня. К этому времени охранники и санитары теряли последние силы после ночного дежурства, а до начала рабочего дня оставалось еще далеко. Но я проснулся ночью. Меня разбудили крики, раздающиеся из коридора, и когда я открыл глаза, я увидел, как изменилась моя палата.
Она состояла из двух частей, граница между которыми проходила из угла в угол. Противоположная от меня часть по-прежнему оставалась больничной палатой, только ее стены, потолок и мебель стали стерильно белыми, такими, как я их впервые увидел во сне Пленницы белой комнаты.
Вторая часть, где находился я, стала частью моей квартиры. Я лежал в домашней одежде на кровати из моей спальни. На стенах были наклеены коричневые обои из моей спальни, а половину окна в комнате закрывала штора из моей спальни. Все это убранство освещал мой ночник с тканевым абажуром, стоящий на тумбочке. Я поднялся с постели, и под ногами скрипнул деревянный настил, который никогда не лежал ни в моей квартире, ни в больничной палате. Ближе к середине паркет превращался в застывшую расплавленную массу, перетекавшую в серый линолеум во второй половине комнаты.
Мое состояние изменилось вместе с больничной палатой. Я чувствовал, как грудь жег уголь, отданный мне Меркурием, но разум обрел полную ясность. Каждое движение приносило облегчение. Не телесное, нет. Моя кровь вскипала, обжигая конечности и внутренности. Радовалась душа: пламя внутри разгоняло Тьму, наполнившую здание.
Это был не сон. Напротив, я наконец пробудился. Я смотрел на сюрреализм картины, ограниченный багетом стен, и чувствовал в каждом предмете присутствие Лабиринта. Вещи стали идеями, очищенными от всего лишнего. Паркет должен скрипеть, и он скрипел. Лампа должна светить, и она светила. Тумба должна хранить, и она хранила. Я знал, что найду в ней что-то очень важное, поэтому, не раздумывая ни секунды, подошел и открыл дверцы тумбы.
Хранилище оказалось бездонным, но в нем лежали только две вещи: ангельский клинок, отданный Меркурием, и книга в золотом переплете. Первым я вытащил меч. Я повернул к себе зеркальное лезвие. Теперь, когда два мира соединились, я смог прочитать огненные буквы, выгравированные на металле: «Избери жизнь, чтобы жить!». На обратной стороне светилась еще одна надпись.
Затем я взял в руки книгу. «Псалтирь», – прочел я на обложке. В детстве я видел ее в деревенском храме. Мы ходили в него с бабушкой, пока церковь не сгорела вместе с книгой. Я узнал Псалтирь по красному переплету и золотому ангелу, трубящему в небесный горн. Такого я не видел больше нигде. Поднявшись на ноги, я почувствовал, как священная книга стала вырываться из моих рук, и разжал пальцы. Вместо того чтобы упасть, Псалтирь повисла на несуществующей кафедре, и ее страницы стали стремительно листаться, пока не остановились на десятом псалме:
«На Господа уповаю; как же вы говорите душе моей: «улетай на гору вашу, как птица»? Ибо вот, нечестивые натянули лук, стрелу свою приложили к тетиве, чтобы во тьме стрелять в правых сердцем. Когда разрушены основания, что сделает праведник?»
Я прочитал строки, и передо мной появилось видение. Я стоял перед двумя картинами.
На одной из них, за закрытой дверью, я увидел, как работаю программистом в крупной иностранной компании. Я зарабатываю много денег. У меня есть все, о чем мечтает человек: огромный загородный дом, просторная квартира в центре столицы, любящая жена. И нет ничего, что всегда преследовало меня: кошмаров, Теней, Лабиринта.
На второй картине, за открытой дверью, я увидел, как истекаю кровью. Я блуждал в коридорах Лабиринта, сжимая в руке ангельский меч, и смотрел на огромных гигантов перед собой, именующих себя Древними богами. Я стал стражником на границе миров, и каждый из этих миров отвергал меня.
Две картины, два выбора? Если я останусь в палате, мир не погибнет: другой будет воевать и истекать вместо меня. Другой будет обходить запечатанные ворота и сторожить их засовы. Другой станет Хранителем Лабиринта.
Я подошел к двери палаты и прикоснулся к ней. «Может быть, хотя бы сейчас я не убегу», – прошептал я и открыл замок ключом от Лабиринта. Затем я вернулся за ангельским клинком и Псалтирью. Как только я закрыл книгу, она превратилась в миниатюрную брошюру, и я смог положить ее в карман. После этого я вышел в коридор.
Он исказился. Его концы исчезали во Тьме. Бледные лампы горели по всему коридору, но их тусклый свет растворялся в темноте, как в тумане. Я видел пространство в метрах шести от себя, не больше. Здание окутала Тьма, В этой Тьме мысли и эмоции людей смешивались с реальностью, меняя сам мир. И если мою палату искажал только мой разум, то коридоры больницы наполнили патологические страхи ее пациентов.
Они влияли даже на стены, которые, учуяв меня, стали менять форму. Внутри бетона ветвились человеческие артерии. Изначально бледные, они постепенно наполнялись кровью. Красный цвет тек по крупным сосудам, затем разливался по все более мелким артериям до самых мелких капилляров, которые начинали лопаться от избытка жидкости. Менялись не только стены: и без того тусклый свет темнел, воздух наполнило запахом сероводорода. Белая штукатурка стала желтеть и отшелушиваться слоями, превращаясь в ржавчину. На стенах развернулось представление театра теней из кровавых пятен Роршаха. На него наползала принявшая вид моллюсков и кораллов ржавчина. В один момент «морские» твари открыли тысячи глаз и посмотрели на меня своим мерзким взглядом! И кислород, кислород! Он исчезал!
Я почувствовал, как стал задыхаться. Меня охватила паника, и я побежал, без какого-либо плана или идеи, главное – как можно дальше. Это оказалось правильным решением: чем дальше я удалялся от своей палаты, тем больше коридор становился похожим на обычное помещение, без ржавчины и моллюсков. Я остановился и начал глубоко дышать, стремясь насытиться свежим воздухом. Эта заминка позволила крови догнать меня. Артерии стен вновь начали наполняться красным.
И тут я услышал бегущие шаги. В темноте, перед собой. Я напряженно посмотрел в сторону приближающегося звука. Из Тьмы выскочил санитар. Я облегченно выдохнул, и медбрат накинулся на меня. Я успел закрыться от него левой рукой, в которую он вцепился
