Хранитель лабиринта и пленница белой комнаты - Владислав Чернилевский

За время отчуждения я отвык от такого количества людей, поэтому чувствовал себя некомфортно. Только после того, как за мной щелкнула дверь – это психиатр вышел из помещения, – я нашел в себе смелость пойти вперед. Сжавшись в клубок, я покатился по коридору, лестницам и выскочил через центральный вход во внутренний двор больницы.

Глаза ослепило солнце, поэтому первое, что я почувствовал, – это дурманящий запах травы и неба. Свежий воздух был подобен наркотику, который хотелось заглатывать носом, наслаждаясь его ароматом. Глубокие вдохи вычищали запахи лекарств и чистящих средств. Пространство наполнило множество звуков, которые я привык не замечать раньше: пение птиц, шелест листьев, гул моторов из-за заборов и человеческая речь посторонних людей, говорящих о чем-то между собой. Как это отличалось от монотонного стука шагов, которые сопровождали мою жизнь последние месяцы!

Я открыл глаза, чтобы увидеть яркие краски и почувствовать прикосновение зелени. Я упал на газон, разглаживая траву, словно шерсть уснувшего зверя. Маленькая свобода была в моих руках. Пожалуй, в этот момент я выглядел очень глупо.

Отойдя от первого шока, я поднялся на ноги и осмотрелся. Мое появление вызвало у пациентов определенное оживление. Возможно, это были мои выдумки, но мне казалось, что их взгляды направились на меня. Наверняка это было не так, но я хотел так думать. Мне нужно было человеческое внимание, и я пошел его искать.

Но нашло оно меня само. Ко мне подбежал какой-то старичок, который поинтересовался, как я оказался в психиатрической больнице. Я размыто ответил, что меня сюда несправедливо упрятали. Старичок подхватил эту фразу и после этого говорил только он.

Как оказалось, его тоже засадили в больницу спецслужбы. Сначала это заявление вызвало во мне живой отклик. Но чем дольше старичок говорил, тем меньше от этого отклика чего-то оставалось. Следили за ним давно. Агенты ходили по его пятам, сменяя друг друга, чтобы не вызывать подозрения. Он даже в магазине не мог спокойно купить продукты, чтобы за ним не шпионили. Потом на соседнем балконе поставили большую спутниковую антенну, чтобы прослушивать его квартиру. Тогда старичок обклеил стены фольгой, чтобы сигнал не смог пробиться сквозь перегородки. К нему стали залетать в квартиру мухи-киборги с прослушивающей аппаратурой. Ответным шагом стала установка москитной сетки на всех окнах и вентиляции. Тогда спецслужбы завербовали соседа, который хотел поставить у старика дома жучки, разыгрывая сцену под названием «Займи денег на похмелье». Но старик сразу разгадал этот хитрый план! Избил соседа. Сломал ему пару ребер. Спецслужбы этого ему, конечно, не простили и, используя драку как предлог, посадили сюда. На вопрос, за что правоохранительные органы уделили ему такое внимание, старик ответил, что все дело в его активной политической позиции.

Подобных историй в тот день я услышал много. Одного похитили инопланетяне, второй общался с духом Ванги, в третьего вселялся демон. И каждый убеждал меня в истинности своих историй. Лишь немногие утверждали, что их мучают галлюцинации или навязчивые мысли.

Каждый такой рассказ вызывал во мне все большую обеспокоенность. Если каждый психически больной уверен в своей разумности, то чем отличалась моя уверенность? Ни один человек не мог подтвердить истинность моих слов. Но мог ли я верить самому себе? Пока я оставался один в палате, я не сомневался в своей памяти, которую, несмотря на все старания медицинского персонала, так и не смогли полностью стереть. Но теперь, когда я увидел себя со стороны в образе сумасшедших, моя уверенность пошатнулась.

Вопросы, которые я задавал себе, грызли мое сердце, подобно змею, разрывающему яблоко. Я нашел смелость признаться себе, что все, что я видел с момента попадания в палату, было моими галлюцинациями. Даже Селена! Ее душа была заперта в белом саркофаге, и она не могла вырваться из него, чтобы прийти ко мне. Как это ни горько было осознавать, но я выдумал ее образ, чтобы защититься от навязчивого лечения психиатров. Она спасала мою вымываемую память от окончательного исчезновения.

Теперь этот образ исчез, и вместе с ним я потерял свою память. Я больше не мог доверять себе. Когда я встретился первый раз Селеной: в Лаборатории или в больнице? Я увидел ее первый раз в палате, в которой находился сейчас на лечении. Во время нашей первой встречи я решил, что это был сон. Но, может быть, именно больничная палата была явью, а Лабиринт, Кристина, загадочный иностранец были моими снами и галлюцинациями, которые смешались с памятью и стали казаться прошлым?

Всего час длилась прогулка. А я находился на краю паники. Я лишился памяти, и вместе с ней я потерял себя. Раньше я знал, кто я есть. Я помнил свое имя. Я мог рассказать, где учился, кем работал, с кем дружил. Я мог назвать цвет глаз девушки, в которую впервые влюбился. Теперь у меня всего этого не было. Ничему из этого я не мог верить. Я сомневался во всем – не только в воспоминаниях. Я сомневался в своих глазах, в своих ушах, в своих кончиках пальцев.

Лишь в своих сомнениях я был уверен. Эти сомнения убеждали меня в том, что я еще не полностью лишился разума. А пока он у меня был, я еще мог зацепиться за осколки памяти. И эти осколки стояли сейчас у меня на подоконнике.

Быстрый шаг повел меня к ним. Я не срывался на бег только потому, что боялся санитаров. Центральный вход. Дверь. Тамбур. Еще одна дверь. Коридор. Лестница. Коридор. Очередная дверь. Моя палата. Окно.

Я перевернул пакет и высыпал все вещи на подоконник. Коричневый кошелек. Это был не мой кошелек, я всегда предпочитал черную кожу. Я открыл его и обнаружил в нем деньги, несколько скидочных карт и свою фотографию, на обратной стороне которой был написан номер телефона и номер неизвестной мне квартиры. Абсурд! Никто не будет носить свою фотографию в своем кошельке. Для чего это было сделано? Чтобы ввести меня в заблуждение, когда меня выпустят из больницы?

Стальные часы с черным ремешком – мои. Серебряное кольцо – чужое. Мое было золотым. Связка ключей. На нем висел мой брелок, но сами ключи были не моими. Наверное, они были от квартиры, записанной на фотокарточке. Отдельно лежали вторые ключи на серебряной цепочке. Это были они: ключи от Лабиринта.

Я поднял глаза на закрытое окно. Его не открывали никогда. Из него даже вытащили ручку, чтобы его невозможно было открыть. Я протянул руку вперед и нащупал замочную скважину.