Тени Киновари - Линн Абби

Так что не говоря ни слова он поднялся по лестнице на галерею скотобойни и вошел в комнату, которую они снимали. Брат Какзим сидел за столом, занимаясь вычисленями при помощи абака(древние китайские счеты) и записывая результаты на куске свежей глины. Обычно Керк ждал, пока старший брат закончит то, чем занимался. Но сегодня все по другому. Он глубоко вздохнул и выпалил даже прежде, чем пересек порог:

— Брат! Брат Какзим — со всем уважениемБрат Какзим медленно повернулся на своем стуле. Капюшон был откинул на плечи, и его лицо, со шрамами и огромными, совершенно сумашедшими глазами, увенчанное дикими клочками коричневых волос, было настолько ужасно, что Керк едва не упал.

— Что ты делаешь здесь?

Гнев мыслеходца налетел на более младшего халфлинга как порыв Тирского урагана. Керк отшатнулся и с силой ударился головой о дверной косяк, вполне достаточно, чтобы отразить вызванную гневом атаку и заменить ее обычной болью.

— Разве я не приказал тебе оставаться около котлов?

Керка оттолкнулся от двери, вздрогнув; ощущение было такое, как если бы грубые деревянные руки схватили его за волосы, выдирая их с корнями. — Несчастье, Брат Какзим! — затараторил он. — Темплары! Отряд темпларов, по меньшей мере-Паддок?

— Да.

Брат Казим изменился, и сильно изменился, пока имя темплара еще висело в воздухе. Несколько мгновений он не двигался вообще. Глаза старшего брата был открыты, рот тоже. Одна рука поднята над головой, как если бы он хотел наложить проклятие. Другая опиралась на стол, как если он хотел встать на ноги. Но он не встал. Он не делал ничего, вообще ничего.

Потом, пока Керк глядел, затаив дыхание, шрамы на лице Брата Какзима потемнели, налились кровью, став похожими на лучи садящегося темного солнца, и вся паутина ран, которые никогда не заживут до конца, задрожала, забила, завибрировала…

Керк прижался к косяку двери и закрыл глаза, ожидая псионическй атаки, а она все не приходила. Он начал считать удары сердца: один…два…двадцать… В голове полегчало, он начал дышать и даже сумел открыть один глаз. И в этот момент произошло еще одно изменение: Брат Казим опустил руку. Его глаза стали концентрическими кругами, желтый вокруг черного, белый вокруг желтого: нормальные глаза халфлинга, пожалуй Керк никогда не видел таких нормальных глаз над изуродованными щеками старщего брата.

— Сколько? — спокойно спросил Брат Какзим. Керк не понял вопроса и не смог ответить. Брат Какзим уточнил, — Сколько времени понадобится нашему проклятию и его компаньонам, чтобы найти дорогу сюда? — Его голос остался совершенно спокойным.

— Я не знаю, Брат. Они все еще сражались, когда я убежал из пещеры. Я бежал, когда мог, но иногда должен был остановиться, чтобы отдохнуть. Возможно они вообще не придут. Возможно они не найдут проход и вернутся в Урик.

— Желания и надежды, маленький брат. — Брат Какзим схватил глиняные таблички, на которых только что писал, сжал их, превращая в бесполезные куски глины и забросил в самый дальний угол комнаты, но это были единственные признаки его разочарования. — Наше проклятие последует за нами. Ты можешь быть совершенно уверен в этом. Он мое наказание, моя беда. Пока он жив, я буду собирать только неудачи и поражения с ветвей дерева моей жизни. Были предзнаменования, были, но я не сумел прочитать их. Ты видел его шрам? Как он идет от правого глаза ко рту? Правый глаз, не левый. Предзнаменование, Керк, предзнаменование, простое как день, простое как ночь, когда я впервые увидел егоОн только кажется нормальным, а на самом деле он был и остался сумашедшим, осторожно подумал Керк, самой тайной частью своего сознания, в которое может прорваться только самый могучий псионик. Брат Какзим нашел новый способ сойти с ума, далеко за пределами обычного сумашествия.

— Я рассказывал тебе о той ночи, маленький брат? Я должен был бы немедленно, с первого взгляда понять, что это мое проклятие. Элабон попытался убить его руками великаныша. Полугигант, смешно! — Брат Какзим засмеялся, но не истерически, как обыкновенный сумашедший, а негромко, как над обычной шуткой. — Сколько времени потеряно; сколько времени… Пока он жив, ничего хорошего меня не ждет. Я должен уничтожить его, чтобы Черное Дерево могло цвести. Я должен убить его. Но не здесь. Не здесь, где его корни. Надо обрубить его корни! Вот то, что мы должны сделать, маленький брат, обрубить корни нашего проклятия!

Керк стоял спокойно, пока Брат Какзим с энтузиазмом обнимал его. Это было лучше, чем нерассуждающий гнев, лучше, чем побои, но все равно это было безумие.

— Вместе мы сможет сделать это, маленький брат. Собери наши пожитки. Мы должны уходить — уходить в лес, после того, как я поговорю с остальными. Мы потерпели поражение, но мы не перестанем пытаться! Всегда пытайся, маленький брат! Предзнаменования не всегда то, чем они кажутся!

Это безумие, подумал Керк своим потайным местом. Чистое безумие, и я часть его. Я не сделаю ничего, но пойду за ним до тех пор, пока мы не окажемся в лесу — если мы окажемся в лесу. А тогда я обращусь к Старшим Братьям Черного Дерева. Я пролью свою кровь на его корни, и Черное Дерево освободит меня от клятвы.

Он прижал руку к груди и нащупал пальцами крошечный шрам, сама близкая вещь, которой мог молиться брат Черного Дерева.

— Не печалься, маленький брат. — Брат Какзим внезапно схватил Керка за руку. — Эта неудача — последняя неудача! Больше неудач не будет. Собирай наши вещи, пока буду говорить с другими. Мы должны уйти прежде, чем начнутся убийства.

Мрачный Керк кивнул, подчиняясь. Брат Какзим освободил его и вышел на открытую галерею, где схватил кожаную колотушку и ударил в тревожный гонг.

— Слушайте меня! Слушайте меня, каждый и все вместе. Кодеш предали!

Керк услышал, как на плошадке для убийств внезапно стало тихо. Даже животные поддались псионической силе Брата Какзима. Потом старший брат начал свой длинный монолог, в котором обвинял Урик, его жителей и особенно темпларов, этих одетых в желтое негодяев, которые вот-вот появяться на площадке для убийств. Правда и ложь в его речи были переплетены так тесно, что даже Керк, который был в пещере, когда атака началась, и знал правду, невольно рванулся к двери со сжатыми в кулаки руками и оскаленными зубами. Только около порога ему удалось остановить себя и закрыть дверь.

Закрытая лакированая дверь и своя собственная подготовка дали Керку силу сопротивляться голосу Брата Какзима. Никому другому на скотобойне так не повезло.

Он едва успел уложить второй рюкзак, как комната затряслась. Это было так, как если бы затряслась сама земля, и даже хотя он знал, что Дракон мертв, первой в голову Керку пришла мысль, что он пришел в Кодеш и съест их всех.