Жаркие ночи в Майами - Пат Бут

— А теперь, полагаю, ты собираешься сообщить мне, что минуту назад подписала контракт с моим тренером по теннису и требуешь с меня на это миллиард долларов. Не забывай, дорогая, что мы отлично с ним ладили за пятьдесят долларов в час, пока здесь не появилась твоя бродячая труппа.

— Роб даже не уверен, хочет ли сниматься. Не знает, сможет ли. Я подкинула идею, только и всего. Конечно, перво-наперво ее надо было обкатать с тобой.

Мэри Уитни молчала. Она оценивала сложившуюся ситуацию. Вдруг все захотели Роба. Лайза. Криста. Стив Питтс. Черт побери, она и сама хотела его! Интерес Кристы к Робу, надо полагать, чисто платонический. Мэри подозревала, что интерес фотографа не столь уж платонический.

— А что вы думаете о нашем Робе, мистер Питтс? Полагаю, нам следует это знать.

— Он естественен. Криста права. У него лицо, какие войдут в моду завтра, а тело — писк сегодняшней моды. В нем есть невинность, которая компенсирует безмерную сексуальность Лайзы. Я думаю, это даст волшебную комбинацию.

Стив Питтс подумал, не зашел ли он слишком далеко. Но он говорил искренно. Парень включил его мотор, как профессиональный, так и другой. Это облегчает работу. Это означает, что при фотографировании его физическое вожделение сольется с творческим началом и даст бурный художественный всплеск.

Глаза-бусинки Мэри Уитни заглянули в глубину его души.

— Та-а-к, — протянула она. — Похоже, мое маленькое открытие — этот мальчик — завоевало сердца всех. Будем надеяться, что он станет способствовать распродаже моей парфюмерии с таким же успехом, как возбуждает гормоны.

— Понимать это как согласие? — спросила Криста.

— Послушай, дорогая, здесь дирижируешь ты. Вот и валяй, играй. Но имейте в виду одно, мальчики и девочки. Не приходите ко мне жаловаться, если все это кончится слезами.

Мэри стучала пальцами по столу, хмурилась и смотрела в сторону моря поверх лужаек, выглядевших так, словно над ними потрудилась маникюрша Жоржетт Клинджер. «И какого черта я вдруг так разозлилась?» — спросила себя Мэри Уитни.

23

«Бильбоке» был одним из самых модных ресторанов в Нью-Йорке. Мало кто знал о нем, и постоянных посетителей это вполне устраивало. Для его малой известности было несколько причин. Снаружи, на улице, не имелось никакой рекламы. Заказать столик заранее вы не могли. Ресторанчик был меньше, но освещен гораздо лучше, чем гауптвахта в Калькутте. Заправлял рестораном Жак — прекрасный человек, но француз, эксцентричный, с которым трудно было иметь дело, если, конечно, он не знал вас и не любил. В течение длительного времени в «Бильбоке» подавали только холодные закуски, поскольку в нем практически отсутствовала кухня. Теперь она появилась, и отпала необходимость приносить горячие блюда из заведения через дорогу. Публика здесь была смешанная, но не мусор. Члены бывших балканских королевских семей, девушки, работающие на аукционе Сотби, студенты, топ-модели в буквальном смысле тесно общались со звездами кино из Нью-Йорка и Голливуда. Столики стояли почти вплотную друг к другу, поэтому в часы ленча все посетители как бы превращались в одну большую компанию. Если вы заходили туда без четверти час и выглядели членом этой компании, то вам подыскивали местечко. Если же нет, вам приходилось гулять по тротуару до тех пор, пока клиенты не разойдутся. Это труднопереносимо летом, а уж зимой на это способны только стоики и мазохисты.

Однако Джонни Росетти — исключение, подтверждающее правило, — в «Бильбоке» имел зарезервированный столик на четверых. И только в том случае, если он не появлялся до половины второго, столик разрешали занять другим гостям.

Сегодня Джонни восседал за ним, будучи раздражен больше обычного. Утром он прочитал в газетах сообщение о Кристе, о ее агентстве, о Лайзе Родригес, Стиве Питтсе и о рекламной кампании Мэри Уитни. Джонни злобно рассматривал публику, заполнившую «Бильбоке», и мечтал о мести.

Девушка, сидевшая напротив него, спиной к залу, заставила бы взбодриться любого посетителя ресторана. Ростом в сто восемьдесят пять сантиметров, эта чернокожая красавица обладала мечтательными глазами, роскошным бюстом и такими губами, которые по виду могли осчастливить всякого до конца жизни. Мона была девушкой агентства «Элли» во всех смыслах этого слова, но к тому же она была девушкой Джонни, занимающей особое место… счастливой и довольной своей ролью «главной жены», как это называют в исламском мире. Девушка, сидевшая сбоку от Джонни, была ее соперницей, белокожей, или, вернее, загорелой до медового цвета, после съемок на Сейшельских островах. Ее светлые волосы были острижены в стиле паж. Синие глаза, решительный подбородок и припухлый ротик — это все, что вы могли увидеть из ее прелестей, поскольку лучшая ее часть была скрыта. Уютно устроившаяся на банкетке мальчишеская задница представляла собой то, чем Джонни не мог пресытиться. Звали ее Сисси. Они с Моной были подругами-соперницами. Сейчас они обе старались вывести Джонни из его дурного расположения духа.

— Вот уж никогда не думала, что Лайза уйдет от тебя, — говорила Мона. — Я хочу сказать, ведь это ты ее создал.

Джонни склонился над салатом из сельдерея и проигнорировал эту демонстрацию солидарности. Он помахал через весь зал Говарду Штейну, волшебнику из ночного клуба. В его «О-баре» Джонни по вечерам надирался коньяком.

— Да, и Криста оказалась такой пройдохой, — заметила Сисси, откидываясь назад, чтобы встретиться взглядом с югославским принцем, сидевшим в другом конце ресторана. — Она никогда никому не говорила, что подумывает открыть собственное агентство.

— Угу, — буркнул Джонни, не проявляя никакого интереса к разговору.

Фотомодели никогда не располагали серьезной информацией. Они специализировались на сплетнях, к которым Джонни испытывал предрасположение в последние годы. Но не сегодня. Сегодня все было иначе.

Он посмотрел на своих девушек. Они для него представляли собой деньги, но не только деньги. Это были игры, разные штучки, развлечения для парней. Они играли роль прекрасных пешек на шахматной доске его жизни, дорогостоящих, полезных, которые порой в один прекрасный момент превращались в королев. Криста стала королевой. Лайза тоже. А теперь обе они предали его. Джонни допил свой бокал и жестом показал официанту, чтобы тот принес еще. Состояние похмелья отступало под натиском водки «Абсолют». Но настроение у Джонни не улучшалось.

— Что сейчас представляет собой Саут-Бич? — спросил он наконец.

Могут же эти девушки сообщить ему хоть что-нибудь. Саут-Бич был новым горячим местом в Майами, где суждено было процветать фотомоделям. Джонни упустил его три года назад, не сумев разглядеть его будущего. Теперь, по всей видимости, это будущее наступило. Компания «Форд» открыла там свое отделение, то же самое сделали «Клик» и многие другие модельные агентства. В буме принимали участие все журналы начиная с «Вог». Прошел слух, будто Южная Флорида оттесняет Лос-Анджелес на третье место по количеству агентств, занимающихся фотомоделями. Плохо, что «Элли» не в их числе. Еще хуже то, что начинающее агентство Кристы Кенвуд обосновалось именно там.