Гуннора. Возлюбленная викинга - Юлия Крён

До сих пор Агнарр не ставил ей в вину то, что она не удержала черноволосую датчанку, — ему было стыдно говорить об этом. Но теперь время настало.

— Если ты предашь меня еще раз, я сброшу тебя со скалы.

— Ну и что? Мужчины и женщины нашего народа не жаждут смерти в постели. Я рада буду умереть от твоей руки, если моя смерть докажет, что ты не трус. Но позволь мне дать тебе один совет. Ты должен понять, что я и так уже мертва. — Эгла злобно расхохоталась, и ее смех был громче крика чаек.

«Она никогда меня не любила, — подумал Агнарр. — А хуже всего, она никогда меня не боялась».

Он был высоким и сильным, но эта сила не имела никакого влияния на сердца гордых женщин. Агнарр часто думал, не навещает ли его иногда дух Берит, но сейчас он понял, что, вспоминая свою жизнь, душа Берит в мрачном царстве Хель думает о счастливых днях, а не о том мгновении, когда она бросилась на меч. Так и его мать не станет преследовать его после смерти.

— Ты просто-таки напрашиваешься на то, чтобы я убил тебя. У тебя болит спина и ноют кости, твои глаза почти ослепли, руки не повинуются тебе, дыхание прерывается, точно ты в любой миг можешь задохнуться. От меня ты ждешь завершения твоих страданий. Но наказанием тебе будет не быстрая смерть, а бесславная жизнь. — Агнарр улыбнулся.

Ухмылка Эглы померкла, что-то промелькнуло в ее глазах, подтверждавшее, что Агнарр был прав в своих рассуждениях.

— Ну вот и хорошо, — прошептала она. — Похоже, ты наконец-то понял, что врагов не победить, отрубая им головы. Достаточно забыть их имена — и позаботиться о том, чтобы их позабыли другие.

В ее голосе прозвучало неожиданное уважение, но улыбка сползла с лица Агнарра. Он не знал имени черноволосой датчанки. Он избил ее, изнасиловал, почти задушил. Но он до сих пор не знал, как ее зовут…

Что ж, пока что ему и не узнать ее имени, но когда все закончится, он вновь отправится на поиски. И лишит ее имени, втопчет его в пыль. А мать больше не удостоит и взгляда.

Фекан

996 год

Невзирая на боль в спине, Вивея принялась быстро расхаживать по часовне. Похоже, она забыла, что это святое место и тут нельзя шуметь или выказывать сильные чувства.

— Брат Реми! Брат Уэн! — Некоторое время она просто повторяла эти имена. — Что им… известно?

Агнессу испугало поведение Вивеи, но девочке придала мужество мысль о том, что страшно не только ей, но и этой убеленной годами женщине.

— Монахи хотят, чтобы наши земли снова отошли франкам и сын герцога Ричарда не взошел на престол, — сказала Агнесса. — Но я не понимаю, при чем тут этот свиток.

— Нет, — Вивея энергично замотала головой. — Это невозможно!

Ее глаза блестели, как у безумной.

— Что невозможно? — спросила Эмма. — Эта тайна, записанная рунами, столь важна? Что бы тут ни было написано, это не может угрожать будущему нашей страны. Мой отец пережил всех своих врагов. Теперь, когда умер последний Каролинг и королем франков стал Гуго Капет, отец добился с ним тесного союза. Даже с Фландрией он заключил мир.

Эмма уже успокоилась и говорила в привычном самоуверенном тоне, но Агнесса видела, что ее подруга все еще бледна.

Вивея опять покачала головой.

— Я не об этом, — объяснила она. — Монахи вполне могли узнать об этом свитке, но они не умеют читать рунические письмена. Этот свиток им ничем бы не помог, даже если бы попал к ним в руки. Никому бы не помог. При дворе только я владею рунами… и Гуннора. Третья женщина, посвятившая себя этому искусству, умерла много лет назад. — Старуха тяжело вздохнула.

— Брат Реми сказал, что умирающий монах раскрыл ему какую-то тайну, — сказала Агнесса.

— Вот именно, монах! — воскликнула Вивея. — Монахи не могут читать руны. Слава богу! Если бы монахи знали, что тут написано, вскоре об этом узнали бы все епископы. Не знаю, как они приняли бы такое. Кроме того, даже если подобный слух пойдет среди здешних язычников…

Она прикусила губу, пытаясь успокоиться.

— Что же теперь делать? — спросила Эмма.

Но Вивея ей не ответила, погрузившись в собственные мысли.

Агнесса вопросов задавать не стала. Девочка тоже задумалась. Что-то тут было не так. Монахи действовали в покоях герцогини очень уж целе устремленно, не похоже, чтобы они искали свитки, которые не смогут прочитать.

— А вдруг… а вдруг они искали вовсе не этот свиток? — осенило ее. — А вдруг они вообще не знали… об этих рунах? И говорили о каких-то других записях?

На лице Вивеи явственно проступило облегчение.

— Да поможет нам Господь! Хоть бы это было так. — Женщина перекрестилась.

Агнесса только сейчас поняла истинное значение ее слов. Очевидно, об этих рунах не должен был уз нать никто, кроме герцогини. Но свитки, которые искали монахи, тоже были опасны. Значит, будущему страны угрожала не одна тайна, а две. И хотя свиток с рунами не попал в руки монахов, остальные записи все еще хранились в покоях герцогини. Что, если брат Реми и брат Уэн прямо сейчас роются в том сундуке? Что, если на этот раз их никто не остановил? Что, если им посчастливилось?

— О Боже всемогущий, мы должны… — начала девочка.

Она запнулась. Никто не услышал шагов в часовне, но, обернувшись, Агнесса поняла, что они тут не одни. Эмма вздрогнула, Вивея спрятала свиток под платье. Агнесса подумала, как же объяснить их пребывание здесь, но ей ничего не приходило на ум.

Глава 9

965 год

Шли недели, живот Гунноры округлился, ребенок толкался — вначале легонько, точно птица касалась ее своими крыльями, затем сильнее. Гуннора радовалась, что ее ребенок растет сильным, сама же чувствовала слабость. Еще никогда она не ощущала такой усталости, такой пустоты — хотя в ее чреве росло дитя. Конечно, она хотела, чтобы с ним все было в порядке, но почему-то Гунноре казалось, что этот ребенок не принадлежит ей, а значит, и не следует ей волноваться о его благополучии.

Раньше она скучала по одиночеству в лесу, теперь же ей не хватало былой бурной деятельности. А главное, не хватало общения. Дювелина и Вивея всегда были рядом, но она не могла довериться младшим сестрам, не могла рассказать им, что до сих пор чувствует себя опороченной Агнарром, до сих пор страдает оттого, что все эти годы заблуждалась. Ей хотелось поиграть в шахматы, обсудить политические интриги, даже переспать с Ричардом.