Большое шоу - Вторая мировая глазами французского летчика - Пьер Клостерман

Я сфотографировал его, малая вероятность, что там может быть признак реактивного движения, но при этом бледном свете негатив не показал бы большего. Лонгли преследовал его недолго и скоро бросил. Он выпустил одну сверхдальнобойную огневую очередь, но трассирующие снаряды усеяли сельскую местность.

- Алло, Ред-4, попридержи свои боеприпасы. Бесполезно стрелять в ублюдка.

Для проформы мы поспешили к Эльбе. Там шел дождь и видимость была очень плохой. Мы пролетели над немецким понтонным мостом, с трудом удерживаясь в сильном потоке. Кругом ни души, кроме массы зенитной артиллерии. Мы двигались торопливо. Отвратительный день, нужно возвращаться.

Я сосредоточенно изучал карты, пытаясь определить наше местонахождение, мои два "темпеста" с обеих сторон были рядом со мной. Когда наше горючее иссякало, я наконец решил спросить Кенвея о курсе, но как раз тогда линия была довольно переполненной. Ее использовало отделение Филмстар Блю. Все, что я мог понять из их дьявольской болтовни, это то, что они загнали в угол какой-то неудачливый "Юнкерс-88" где-то около Штайнхудера и уничтожили его.

Почти минуту воздух был наполнен воем, словно лаем собак на охоте, затем все вдруг замолчало. "Юнкерс-88", должно быть, горел где-то на поле. Когда я связался с Кенвеем, то отметил, что я пропесочу их за дисциплину радиосвязи.

Возвращаясь к Рейну в трейлере, мы почти час спорили об особенностях нашего мистического самолета. Было решено, что его характеристики, кажется, совпадают с характеристиками "Дорньера-335", последней модели немецкого истребителя. Поскольку этот тип впервые был встречен в боевых действиях, я все же сделал несколько набросков того, что смог запомнить. В службу Интеллидженс я написал отчет о его возможной маневренности и летных качествах.

Остаток дня я провел за написанием отчета. Какая же это нудная работа.

Лонгли снова отправился на вооруженную разведку с одним из наших отделений. Когда мы сели, то услышали, что они встретили - но на этот раз они сбили его - еще один необычный самолет.

Он сообщил мне, что когда они летели вдоль участка автострады Берлин Гамбург, который строили как раз там, где она подходила к побережью озера Нью-Руппин, то увидели самолет прямо над водой. Этот самолет с опущенными шасси и закрылками, казалось, был готов сесть на автостраду. Несмотря на угрозу зенитного обстрела, Лонгли сбил его.

Это был "Хейнкель-162", или "фольксъягер", с реактивным двигателем. Это, казалось, подтверждало сообщения о том, что в подземных заводах около Нью-Руппина шло массовое производство "Хейнкелей-162". Но никто не понимал, где проводились испытания этих самолетов. Единственным ближайшим аэродромом был аэродром в самом Руппине, и потребовалось немало усилий, чтобы разбомбить его и сделать непригодным. Кроме того, приходящие два раза в неделю фотографии ни разу за последние три месяца не говорили о наличии хоть какого-нибудь самолета на этом аэродроме.

Сейчас у нас было доказательство того, что часть совершенно ровной автострады длиной в 3 мили и шириной в 60 ярдов используется как испытательная взлетно-посадочная полоса. Машины, вероятно, ставили в замаскированные укрытия в лесу на другой стороне автострады.

Жизнь была полна сюрпризов. Немцам удалось превратить Германию в непрерывный военный конвейер.

Пожар в сумерках

20 апреля 1945 года. Как обычно, Центр управления беспокоил нас. Они хотели, чтобы мы патрулировали тем вечером в сумерках для обеспечения прикрытия с воздуха сектора Бремен - Гамбург. Это объяснялось тем, что самолеты люфтваффе держали под сильным контролем автостраду в течение последних нескольких дней. Эти самолеты подвергали обстрелу и бомбили наши опережающие колонны, значительно затрудняя их продвижение.

В принципе мы были вполне согласны патрулировать, но Центр управления, казалось, не понимал, что Рейн/Хопстен имел только одну взлетно-посадочную полосу в хорошем состоянии, и притом очень короткую, и не имел каких бы то ни было установок для ночных полетов. Центр также забывал, что немцы проводили операции сразу же после захода солнца. Выискивание в небе во мгле среди низких облаков, отражающих последнее мерцание дневного света, небольших групп "фокке-вульфов", которые поднимались с болот Эльбы, было похоже на поиск иголки в стоге сена.

Кроме того, ситуация с нашими самолетами была очень напряженной, особенно после того, как мы сделали несколько дипломатических запросов, намекнув на наличие лишь 9, самое большее 10 машин в течение следующих двадцати часов. Наконец мы пришли к компромиссу; Брюс Коул оставил 6 "темпестов" для обычной вооруженной разведки, а остальные я взял себе. Так как я еще не очень хорошо знал моих новых летчиков, то выбрал Макинтайра и Гордона, чтобы посмотреть, как они смогут справиться с трудной работой.

Мы взлетели в 19.36. Гордону было трудно завести свой двигатель, и мы потеряли десять драгоценных минут в сумерках, кружа вокруг в ожидании его.

В 19.45 мы взяли курс на Бремен, летя низко. Особенно нечего было смотреть - вдалеке виднелись слабо заметные из-за летнего освещения вспышки трассирующих снарядов. Несколько домов горели. В огромных сосновых лесах было несколько крадущихся пожаров.

Мы попали под проливной дождь, который безмолвно тянул облака вниз. Мы опустились до уровня вершин деревьев. Я мог лишь видеть самолет Гордона. Видимость становилась все хуже и хуже. Это определенно беспокоило. Немцы, несомненно, должны были появиться, но я не очень-то хотел рисковать в такую погоду на вражеской территории на уровне земли. Попытался пробраться сквозь мглу. Гамбург с его внушительной защитой из зенитной артиллерии был где-то близко в темноте. Прямо впереди.

Дьявол, пойдем домой!

- Филмстар, 180° левого борта, давай.

Я внимательно следил за опустевшей прямой автострадой. Это был единственный заметный во тьме объект местности, даже если ее белая поверхность была частично замаскирована пятнами смолы. Это означало приблизительное расположение нашей пограничной линии.

Было около 20.30. Дождь шел с возрастающей силой. Мы ревели над британскими и американскими бронетанковыми колоннами, создавая большую панику. Эти глупые пехотинцы - "понгосы", казалось, никогда не знали, как отличить наши самолеты от немецких.

Мы пролетели над эскадрилью Черчилля, рассеянной над полем, и люди разбегались в стороны, прячась в баки, или под гусеничные ленты, или в канавы. Так как недавно в этом месте их обстреливали пулеметным огнем каждый вечер обычно как раз приблизительно в это время, - у них не оставалось шансов. Кроме того, мы, вероятно, были первыми истребителями ВВС Великобритании, которые проводили операции в этом районе так поздно днем.