Отмщение - Кэролайн Хаддад

— Не говори о сексе в присутствии брата! — прикрикнул Си.

— Папа, а я все знаю о сексе, — вставил Люк. — Мама давала мне почитать книгу, где все подробно описано.

— Это потому что ты ничего не объяснял ему, — раздраженно сказала мужу Одель, — хотя я много раз просила тебя об этом. Не буду же я сама объяснять ему, что такое поллюции!

— Одель!

— Ух, — прокомментировала Юлия.

— Он сам все узнает, когда придет время, — мрачно процедил Си.

— А не пора ли сделать остановку для ланча? — спросил Люк.

— Еще только десять тридцать, дорогой, — сообщила Одель.

День еще только начинался, а Одель уже изнемогала. Сможет ли она вытерпеть еще час в раскаленной машине вместе с негодником мужем, дочерью, развлекающейся чтением бульварных романчиков, и очаровательным сынком, который то и дело просит остановить машину, чтобы пописать на обочине? А ведь так хорошо все начиналось, когда они выехали из Чикаго в южном направлении. Сделали остановку в Ханнибале, штат Миссури, чтобы посмотреть места, описанные Марком Твеном. Потом приехали в Сент-Луис, побывали там в зоопарке. Потом через Оклахому добрались до Техаса, чтобы Си мог совместить приятное со своими обязанностями, причем приятным для него была встреча с нефтяниками. А теперь машина мчится по Юго-Западу к Калифорнии. Хорошо еще, что Юлия жаждет посмотреть Калифорнию, знаменитый, как она уверяет, штат. Может быть, там в Калифорнии семейная атмосфера наладится? Осталось подождать немного.

— Проезжаем границу, — объявил Си — Прощай, Техас. Привет, Нью-Мексико.

— Ух! Здорово! — воскликнул Люк.

— Заткнись, пожалуйста! Мама, на ланч нам снова придется есть мексиканскую еду или тут есть «Макдональдс»? — проныла Юлия.

— Си, почему ты не рассказываешь им свои интересные истории, например, о том, как тебе однажды пришлось есть игуану?

— Армадиллу, дорогая, — поправил Си.

— Ух, — прокомментировала Юлия.

Семейная атмосфера резко улучшилась, как только они сделали остановку в Таосе, штат Нью-Мексико. Семейство радостно вылезло из машины осматривать этот старый испанский город.

— Походите пока по магазинам, купите сувениры, — проинструктировал Си, — а я тем временем поищу холодного пивка.

Но всякие безделушки нисколько не интересовали Люка и Юлию. Они просто начали бродить по городу и пялить глаза на нищих, хиппи и прочих невиданных оборванцев. Одель поглазела на живописное скопище гор вокруг и поняла, чем местным жителям нравится их город.

— Посмотрите, дети, какая тут красота! — восхитилась Одель. Но детки ей ничего не ответили.

Поздний ланч состоялся в кантине, как тут называют закусочную.

— А мне уже начинает нравиться есть каждый день бобы и кукурузные лепешки, — мирно сказал Люк.

Юлия собралась было испакостить брату настроение какой-то колкостью, но Одель вовремя сжала ей руку и состроила угрожающую гримасу.

Обслуживавшая их официантка была не мексиканкой, а очевидно, из англо-саксов, с длинными каштановыми волосами и странными глазами, словно она была одурманена наркотиком.

— Она тебе никого не напоминает? — тихо спросила Одель у Си.

— Юлия?

— Нет, официантка.

Си никогда не обращал внимания на обслуживающих его людей. Бывало порой, в ресторане Си пытался подозвать не ту официантку, проходящую мимо его столика. Но тут другой случай. Эту официантку, похоже, Одель видела в Чикаго в ином качестве, а может быть, даже была знакома с ней. Но кто же она?

С тех пор как Одель занялась рисованием, она начала обращать больше внимания на лица, изучать их особенности, из-за этого у нее развилась память на лица. Поэтому Одель теперь определенно чувствовала, что эту женщину она видела раньше. Но где?

— Извините, — обратилась она к официантке, когда та подошла с охлажденным чаем, — вы когда-нибудь жили в Чикаго?

— Чикаго, — с трудом начала вспоминать официантка. — В Чикаго я была однажды.

— Понимаете, в чем дело, мне кажется, я где-то видела вас раньше.

— Возможно, вы видели меня по телевизору, — счастливо улыбнулась официантка.

— О! Вы актриса?

— Нет, что вы. Я та самая женщина, про которую написано в книге «Женщина и три ее жизни».

— Но…

— Одель! — вмешался Си. — Спасибо вам, мисс, за чай. Мы позовем вас, как только вы нам понадобитесь.

Озадаченная официантка неловко поставила на стол чайничек, слегка расплескав чай, и удалилась.

— Одель, — нравоучительно сказал Си, — с официантками не беседуют.

— Непонятно, почему она работает здесь официанткой?

— А кто она? — мгновенно заинтересовалась Юлия, впервые за несколько дней вдруг проявив интерес к окружающей действительности.

— Она, должно быть, заработала неплохие деньги на этой книге, — продолжала вслух размышлять Одель. — Непонятно, почему после этого она работает здесь, в этой забегаловке?

— Ешь, не забивай себе голову глупостями, скоро мы уедем из этого города, — распорядился Си. — Не хватало мне еще связываться с очередной женой Томми Паттерсона.

— А он кто? — настырно интересовалась Юлия.

До сих пор Одель каким-то чудом удавалось скрывать от дочери имя ее настоящего отца, хотя было немало случаев, когда в ту или иную инстанцию надо было представлять свидетельство о ее рождении. Всякий раз Одель умудрялась не допускать попадания свидетельства в руки ее дочери, потому Юлия все еще пребывала в неведении, что Томми Паттерсон и есть ее беглый папаша. Но неумолимо надвигался тот мрачный день, когда придется выложить Юлии правду.

После ланча в мексиканской кантине Си погнал машину по дорогам штата Нью-Мексико, промчался по штату Аризона и через извилистые серпантины гор Сьерра-Невада доставил свое семейство в Сан-Диего, штат Калифорния. В этом городе, обнадежил детишек Си, можно питаться не только мексиканской жратвой. Здесь, на берегу Тихого океана, можно полакомиться дарами моря.

— Дары моря? — скривилась Юлия. — Это рыба, что ли? Терпеть не могу рыбу.

Глава 27

Грэйс-Шерлок Холмс

Зазвонил телефон. У Грэйс не было никакого настроения говорить с кем-либо — она лежала, очнувшись от послеобеденной дремоты, и невесело размышляла о том, что будет писать завтра. Рабочим названием книги было «Любовник няни». С сюжетом дело зашло в тупик, и Грэйс с досадой приходила к выводу, что уже написанные пятьдесят страниц придется выбросить и писать все заново. Читатели, по-видимому, еще не готовы воспринимать такие вещи — главный персонаж книги дорос до должности премьер-министра Англии, но на смертном одре признается, что больше всех в жизни любил свою няню. Надо позвонить редактору и спросить у него, что он по этому поводу думает. Крэйг Эпштейн всегда слишком нервничал, когда разговор заходил о сексе, в таких случаях Крэйг предпочитал употреблять слово «роман».