Отмщение - Кэролайн Хаддад

— Как?! — удивленно восклицает его отец. — Из-за какой-то девки ты не выпьешь даже «Шато Лафит» 1889 года?!

А Сэлли, сбежав на яхту от суеты, попадает из огня да в полымя. Хозяина яхты она знает только по имени, но несколько дней смертельной опасности сближают ее с Джеком, он открывает ей совершенно иной взгляд на мир. Не важно, учит он, как подается вино, а важно, как ты его пьешь. После многочисленных ужасов и отчаянных переживаний парочка наконец спасается, и потрясенная Сэлли клянется себе и звездам, что отныне она полностью изменит свой образ жизни. Возврата к прошлому нет, она отвергает Тони ради Джека, но тот вдруг исчезает. Этот извив сюжета понадобился из-за того, что к моменту окончания шторма Грэйс написала всего двести страниц, поэтому ей пришлось еще двести страниц описывать, как Сэлли разыскивает Джека и находит его в конце концов. Тут выясняется, что он мультимиллионер и уединенно живет на берегу, в штате Мэн. Обретшие друг друга возлюбленные бросаются в страстные объятия, книга завершается символичной фразой счастливой Сэлли: «Лей вино, Джек».

— Я плакала, — сказала редакторша, прочитав книгу.

Грэйс подумала, что ей надо сменить издательство, — разве нормальные люди могут всерьез воспринимать эту чепуху?

Эта книга была издана под названием «Яхта любви» и попала в список бестселлеров газеты «Нью-Йорк таймс», где продержалась аж сорок две недели. Вместе с этим изменилась и вся жизнь самой Грэйс, Она вдруг стала богатой. Навсегда. Бедность безвозвратно канула в прошлое.

Принесло ли это ей счастье?

А как же! Черт возьми, она и богата, и счастлива! Ведь ненавистный Даррел Темпельтон, более известный как Ахмед Джемаль Мохаммед, сошел с литературной сцены. Его книгу «Ярость в черном и белом» благополучно забыли. Правда, остался еще плодовитый Томми Паттерсон, который выпустил свой очередной черт знает какой по счету опус «Господи, почему нас не те судят!» Но как бы ни был популярен Томми с его удобной эгоистичной философией, все же эта его книга не дотягивала до «Яхты любви» в списке бестселлеров.

Грэйс начала новую жизнь, уехала из Чикаго, из дома Си и Одель, и поселилась в штате Нью-Йорк — достаточно близко от столицы, чтобы чувствовать пульс современной жизни, и в то же время достаточно далеко от жуткой преступности этого города. Начались публичные выступления, пришлось задуматься о приличной одежде. Грэйс поняла, что в этом деле ей нужны советы специалиста. Конечно, она когда-то работала в магазине «Маршалловы поля» закупщиком женской одежды, но тогда ее интересы ограничивались лишь джинсами для нерабочего времени да костюмами и юбками для работы в офисе. Но выступление на публике — дело иное, тут нужно одеваться как-то иначе. Интересно, что должна носить романтическая бабенка? Днем Грэйс носила платье из шелка, а вечером — из кружев.

Грэйс была не только писательницей, но и актрисой. Она вживалась в образ своей очередной героини, выдумывала всяческие головокружительные интриги с мужественными и темпераментными мужчинами. Правда, наутро все эти фантазмы казались ей бредом, но они вполне годились для очередной книги в качестве исходного сырья. Из дерьма надо было делать конфетку. Для других. А сама Грэйс ни за что на свете больше не влюбится. Влюблялась уже дважды, и оба раза оказывалась в дураках, вернее, в дурах. Хватит.

Впрочем, в новой жизни у Грэйс бывали и мелкие неприятности. В «Нью-Йорк таймс» появилась рецензия Лесли Браунло на книгу «Яхта любви», причем сразу после того, как книга попала в список бестселлеров. Это был тот самый Браунло, руководитель семинара молодых писателей в Айове, который отговаривал Грэйс от занятий литературой. Он отозвался о книге Грэйс как о «литературном ожирении», которое ведет к «понижению культурного уровня масс». С какой стати Лесли вдруг забеспокоился о массах? «Кроме того, — умничал Лесли, — в этой книге совершенно отсутствуют описания мебели, как будто действие происходит в пустых помещениях». Что это, глубокомысленное замечание или Лесли вообще зациклен на мебели?

От таких рецензий Грэйс особенно не расстраивалась. Она понимала, что не может претендовать на титул серьезной писательницы. С другой стороны, множество «серьезных» писателей зацикливаются на описании быта, на заурядных личностях, на житейских мелочах: браках, разводах, отношениях с детьми и прочих повседневных делах. В этих книгах поднимаются такие «серьезные» вопросы, как размер алиментов, какими словами объяснять свои болячки терапевту, можно ли судить о человеке по мебели в гостиной его квартиры. Большинство таких писателей работают в жанре короткого рассказа, потому что они не в состоянии написать произведение в таком духе более чем на двадцать страниц. А Грэйс, по крайней мере, дает своим читателям то, что им нужно, значит, они не зря выкладывают за ее книжки свои трудовые денежки. Если разобраться, то и раньше самой популярной литературой были приключения, путешествия, романы и прочие занимательные жанры. Это теперь литература выродилась в неинтересную тягомотину неинтересных писак.

Однажды случилась еще одна неприятность. Это произошло на собрании Национальной Конвенции Книготорговцев, куда Грэйс пришла по настоянию Крэйга Эпштейна, ее нового редактора в издательстве «Адамс и Вестлэйк». Зачем ей нужно было там появляться, Грэйс так и не поняла, ведь ее новая книга «Бушующая любовь» и без того в первую же неделю попала на одну из верхних строк списка бестселлеров, а многочисленные поклонницы ураганом сметали ее с книжных прилавков Но Грэйс поддалась уговорам Крэйга, чтобы умилостивить своим присутствием и автографами торговцев, которые любезно соглашаются продавать ее книги. Итак, она стояла с улыбкой, ставила автографы на титульные листы протягиваемых ей экземпляров ее книги «Бушующая любовь» и находила пару теплых слов для каждого из сотни людей, выстроившихся к ней в очередь. И тут внезапно она заметила невдалеке Томми Паттерсона, к которому тоже выстроилась очередь за автографами на его недавнюю книгу «Дьявол хватает слабейшего».

Сердце Грэйс громко отстучало несколько сумасшедших ударов. Она вспомнила, что точно так же описала состояние героини в одном из эпизодов своей книги. Но у Грэйс сердце переполнялось не любовью, а ненавистью. Она попыталась успокоиться — здесь не место показывать свои эмоции.

Но совладать с собою было выше ее сил. Боль предательства и смерти ребенка до сих пор не прошла, растревоженная рана вновь начала кровоточить. «Держите вора!» — чуть было не крикнула Грэйс. Он и был вором. Он украл у нее невинность и бросил ее, оставив ей лишь несбывшиеся мечты, мертворожденного ребенка и ночные кошмары.