Обратный отсчет: Синтез - Токацин

20 марта 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Запахи окалины, флюса и припоя расползались по лаборатории и, несмотря на мощную вытяжку, просачивались даже в коридор, — Хольгер, заглянувший через порог, тут же раскашлялся и поправил респиратор.

— Осторожнее там! — крикнул он Гедимину. Тот, не обернувшись, отвёл в сторону одну руку и жестом показал: «Всё под контролем».

Работа над графитовой печью продвигалась стремительно; сармат получил необходимые материалы вчера, сегодня с утра дополнил их деталями, найденными в ящике у магазина Грегори, — оставалось только собрать конструкцию воедино. Изящной и красивой она не была, но за жаропрочность и устойчивость Гедимин мог поручиться. Её поставили в совершенно пустом помещении через стенку от хранилища, — больше сармат не рисковал ставить химические агрегаты рядом с ядерными.

Из коридора, пробиваясь сквозь две пары массивных дверных створок, доносился частый грохот — работала шаровая мельница, наскоро собранная Гедимином из того, что не пошло на графитовую печь, и откуда-то добытых Кененом окатанных кусков гранита. «Не самый лучший материал,» — сказал Гедимин учётчику, получив тяжёлый пакет с камнями. «Прочнее природа не придумала,» — ответил ему Кенен. Сармат очень надеялся, что сырьё в итоге не будет смешано с осколками мельничных шаров. Сейчас за механизмом присматривал Линкен, и при малейшей проблеме он должен был подать сигнал. До сих пор от него не было никаких сообщений.

Иджес согнул и скрепил ещё два стальных листа; Гедимин, посмотрев на них, жестом велел опустить их немного ниже и поднёс руку в ремонтной перчатке к будущему шву. Металл заскрипел под шлифующим валиком и зашипел, медленно краснея. Горячий воздух лизнул руку сквозь две перчатки и ушёл вдоль листов вверх, мимо Иджеса, в вытяжную трубу.

— Уф-ф! — механик подался в сторону, пропуская поток жара; его руки при этом не шевельнулись — он крепко держал листы. — Эй, атомщик! Я высушен, как дохлая рыба на берегу! Ты не думаешь, что нам пора охладиться?

— Закончим ярус — пойдём, — отозвался Гедимин, недовольно щурясь. За работой он не чувствовал ни жары, ни усталости, ни боли, но теперь, после слов Иджеса, он и сам заметил, что скирлиновые перчатки прилипли к потным рукам, испарина стекает по надбровным выступам и просачивается под респиратор, да и стоять на коленях, вытянув руки вверх, не так уж удобно. «Ярус на высоте роста филка,» — подумал Гедимин, перенося вес на другую ногу. «Айрону тут было бы проще.»

Не вспоминать о лаборанте он ещё не мог — каждое утро, когда он видел у ворот завода двоих филков в белых комбинезонах, в груди просыпалась ноющая боль. Сейчас ощущения были схожими; сармат дождался, когда сварной шов начнёт остывать, поднялся на ноги, стянул нагревшуюся перчатку и незаметно провёл ладонью по рёбрам. Кожа и на руках, и на груди была мокрой, и Гедимин недовольно сощурился — кажется, он опять слишком увлёкся и забыл о технике безопасности…

В душевой Иджес, запрокинув голову, ловил ртом воду. Гедимин протянул ему один из контейнеров с подсоленным раствором. Утолить жажду удалось не сразу — первая порция жидкости вышла через кожу, едва-едва охладив тело.

— Закончим после обеда, — сказал Гедимин. — Выдержишь? Линкен может подменить тебя.

Иджес оглядел его с ног до головы и обиженно фыркнул.

— Хочешь сказать — ты выдержишь, а я уйду? Ну уж нет!

— Я не хочу, чтобы ты надорвался, — сказал Гедимин. — Это была моя выдумка, мне с ней и работать. А ты нужен нам живым.

Иджес фыркнул ещё выразительнее.

— А ты — дохлым? Если такой разговор, — мы с Линкеном отправим тебя отдыхать и закончим всё сами.

Гедимин изумлённо мигнул.

В душевую заглянул Амос, увидел сарматов, слегка смутился и опустил взгляд.

— Константин спрашивает, всё ли в порядке! — прокричал он, не заходя в помещение. — Альваро уже ушёл за едой!

— Давай на выход, — сказал Гедимин Иджесу. Кожа сармата уже достаточно охладилась, чтобы из красноватой стать почти белой. Окончательно побелеть ей не удалось — лучевой «загар» подкрасил её серым, как будто сармат вывалялся в пыли.

— Ну что? — спросил Константин, увидев на пороге Иджеса и Гедимина. — Хольгер уже боится за ваши лёгкие.

Гедимин потянул респиратор за ремешок и слегка покачал им, показывая командиру, что не забывает о средствах защиты.

— Смотри на экран, — Константин встал так, чтобы монитор телекомпа был виден только ему и Гедимину, аккуратно оттеснив Иджеса плечом. Механик фыркнул, но Гедимин посмотрел на него, и он отошёл в сторону, что-то бормоча себе под нос.

— Канская схема? — вполголоса спросил ремонтник, глядя на экран и чувствуя, как в груди разрастается невидимый горячий сгусток и растекается по телу. — Настоящий ядерный реактор…

— Практически да, — кивнул Константин. — Из таких устройств выросла атомная энергетика. Вам в Лос-Аламосе могли этого не объяснять, но до сих пор любой реактор Севера имеет два режима работы. Это сооружение — только один. Полноценный реактор мы не потянем. Запомнил схему? Теперь прочитай параметры. Мы возьмём по минимуму, у нас маленькое помещение.

— Ему, видимо, нужно серьёзное охлаждение… — пробормотал Гедимин, впитывая с экрана каждую цифру. «Канская схема» стояла перед глазами — стоило опустить веки, и она выстраивалась из светящихся линий посреди темноты.

— На это уйдёт много времени, — сказал Константин. — Возможно, полгода. Но работает реактор быстро. Недостатка в плутонии не будет. А что нового у тебя? Думал о новых схемах?

Гедимин досадливо сощурился и покачал головой.

— Всё сводится к одному. У слоек маленький выход, смеси разрушаются изнутри. Пока это можно вымести щёткой и собрать в кювету, одно дело, но когда будет построен реактор…

Он резко мотнул головой.

— Возможно, выход можно увеличить как-то иначе, — сказал Константин. — Какие воздействия ты опробовал? Электронную пушку? Поток нейтронов? Может, делу помог бы обстрел тяжёлыми ядрами? Или реакция в расплаве пошла бы быстрее? Или добавить давления? Если эта реакция сродни термоядерной, давление может быть очень