Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией] - Алексей Нагорный

– Как это Томич, когда он – Куликов? – опешил Витька.

– Возможно, – сказала она безразличным голосом. – Только ни для меня, ни для Юры это уже ничего не прибавит и не убавит.

– Ладно, это наше дело, – сказал Витька. – А как вы с ним познакомились?

– На Сенном рынке. В прошлом году. Я по развалу книжному бродила, хотела комплект «Нивы» купить – за любой год, со скуки полистать. А он искал Лермонтова – какое-то редкое издание.

– Культурный сторож, этот ваш Юра, – заметил Витька. – Простой вахтер, а поди ж ты. Впрочем, это хорошо.

– Умер вахтером, а был… – она махнула рукой. – Это ни о чем не говорит – вахтер, князь, царь. Что в голове – это важно. Вы на Сытном рынке бываете?

– Редко. А что? – заинтересовался Витька.

– Сходите, поглядите, – посоветовала Нина. – Весной там княгиня Ширинская-Шихматова редиской торгует. Сама, между прочим, выращивает.

– А кем он… был? – осторожно спросил Витька.

– До революции? – уточнила она. – Юнкером Константиновского училища. – Она помолчала, видно было, что ей очень хочется сказать что-то еще, но она не решается. Витька заметил это.

– Давайте на откровенность, – улыбнулся он. – Вы на нашу встречу раньше на три минуты пришли. Я вижу, у вас наболело, недоговариваете вы. А зря.

– Вы думаете? – Она заколебалась. – Не знаю, не знаю.

– Я вам помогу, – сказал Витька и показал фото Длинного. – Знаете его?

Она скользнула взглядом по фотографии:

– Да, он к Юре иногда захаживал. Они служили вместе, Юра мне говорил.

– Когда, где?

– Не знаю. – Она виновато развела руками.

– Этот Длинный – тоже офицер? – осторожно спросил Витька.

– Право, не знаю. Если бы это был друг Юры, а то так, знакомый. Зачем мне знать? Извините, я должна идти.

Витька удержал ее за руку.

– Не пожалеть бы нам всем потом, – он заглянул ей в глаза. – Скажите, не томите себя. Вам легче станет.

Она заколебалась, но тут же вырвала свою руку из Витькиной:

– Прощайте…

Подошел трамвай. Нина побежала, прыгнула на подножку. Набирая ход, трамвай двинулся к Инженерному замку. Витька помахал Нине рукой и ушел. На человека в длинной кавалерийской шинели, который вскочил в первый вагон того же самого трамвая, Витька не обратил ни малейшего внимания. То ли издали не узнал, то ли просто не заметил.

А это был Длинный…

Накануне встречи Витьки и Нины Коля просидел в отделе всю ночь напролет – анализировал результаты экспертизы, изучал – в который уже раз – показания свидетелей. Поэтому утром он позволил себе поспать не до шести, как обычно, а до восьми. Когда проснулся, Маша собирала Генку в школу, кормила его завтраком.

– Локти на стол не ставь, – выговаривала она Генке. – Не шмыгай носом, горе мое. И в кого только ты такой уродился!

– В отца, – Генка хитро покосился на диван. – Он тоже сопит и чавкает, когда ест.

– Ну и брешешь, – Коля сел на диване и потянулся. – Сопеть я, может, и соплю, но это только когда у меня насморк. А чавкать… Это, брат, извини, ты придумал.

– Это факт! – обиделся Генка.

– Все! – прикрикнула Маша. – Коля, вставай, я ухожу.

Уже второй год Маша преподавала в соседней школе французский язык. Коля тоже пытался выучить язык – взялся за английский, но одолеть не смог и бросил. Маша никогда не упускала случая напомнить ему об этом. Вот и на этот раз она насмешливо посмотрела на мужа:

– Я тебе Конан-Дойля принесла. Шерлок Холмс… Полностью. – И, заметив, как радостно вспыхнули глаза Коли, добавила: – На английском. Ты ведь вот-вот осилишь?

– Да ну тебя, – в сердцах сказал Коля. – Дай срок, я и французский осилю! Времени сейчас нет.

– А его никогда не будет. Ты этого еще не понял?

– Преступность пойдет на убыль, – не слишком уверенно сказал Коля, – тогда я и наверстаю.

– А ты уверен, что она пойдет на убыль? – спросила Маша. – Я вот думаю: пока будет разрыв между уровнем жизни отдельных людей – будут и преступления. Всегда кто-то захочет иметь больше. И попытаться добыть это большее нечестным путем.

– Сложный вопрос, – сказал Коля. – Может, ты в чем-то и права. Но главное, я считаю, царизм оставил нам родимые пятна. В них все дело.

– А когда умрут носители родимых пятен, тогда чем ты будешь объяснять преступность?

– А она тогда будет? – спросил Коля.

– Не знаю. – Маша улыбнулась. – Разошлись, мужчины. До вечера.

…Коля встретился с Витькой у входа в управление.

– Что узнал?

– Есть кое-что. – Витька пропустил Колю вперед и добавил с плохо скрытой гордостью: – Недаром время терял.

– Расскажешь.

Когда вошли в кабинет, Коля позвонил Маруське, попросил зайти.

– Вот мои выводы, – Маруська раскрыла папку и протянула Коле лист бумаги, исписанный мелким, убористым почерком. – Обращаю твое внимание, что на гимнастерке Куликова – пороховой нагар!

– Неужели наган Иванова бьет так сильно? – удивился Витька. – Ведь метров с семи стрелял Иванов!

– Не стрелял, – оборвала его Маруська.

– А… а кто же? – оторопело спросил Витька.

Коля положил рапорт Маруськи на стол.

– Тот, кто стоял рядом с Куликовым. – Коля подошел к Витьке, добавил: – Помнишь, мы говорили о том, что мог быть пятый человек? Так вот, он был! Он застрелил Куликова в упор – оттого и нагар на гимнастерку Куликова попал. Он же, вероятно, и деньги украл.

– Кто же это? – недоверчиво спросил Витька.

Коля и Маруська рассмеялись.

– Знать бы, – сказала Маруська. – Но есть в твоем вопросе, так сказать, два подвопроса, сынок. Как преступник попал в запертую комнату? Почему его впустили? Замки-то целы.

– Может быть, это был свой человек? – загорячился Витька. – Его все знали, потому и впустили.

Коля с интересом взглянул на Витьку:

– А что? Есть резон. Как версия – годится. Значит, так: некто, назовем его Свой, сразу же после кассира Евстигнеева и вахтеров вошел в помещение кассы. Его не испугались, пустили.

– И прямо с порога он начал садить из нагана! – подхватил Витька.

– Подожди. – Маруська развернула план места происшествия. – Вот как были расположены трупы. О чем это говорит? Я написала в рапорте: о том, что Свой стрелял только в Куликова.

Витька схватил план:

– Точно! Куликов – его сообщник, я понял, мать! Куликов убил Евстигнеева и Анисимова, а неизвестный, «свой», одним словом, видит – дело сделано, деньги – вот они, зачем еще с одним человеком делиться? И шлепнул Куликова за милую душу!

– Молодец! – сдержанно похвалил Коля. – Я думаю, так оно и было. Считаем факт установленным: убийство совершил фигурант, которого мы в дальнейшем обозначаем кличкой Свой. Предположим, что деньги унес именно он. Каким образом? Ты, Маруся?

Маруська мучительно раздумывала о чем-то.

– Понимаете… Куликов запросто уложил двоих людей, хорошо ему знакомых. А мог ли он? Способен ли был? Что мы в сущности о нем знаем, чтобы быть уверенными: мог? Что это – он и никто другой! Витя, ты говорил с дочерью Ровского? Как она характеризует Куликова? И вообще, что ты узнал?

– Куликов Николай на самом деле Юрий Томич, – ответил Витька.

– Так-так… – заинтересованно сказал Коля. – Я ожидал нечто в таком смысле. Кто он по образованию, вообще давай подробности!

– Я так понял, что он окончил Константиновское училище, значит – офицер, – сказал Витька. – Но дочь Ровского, Нина, толком ничего не знает. А мать права. Томич этот – человек образованный, на Сенном развале первое издание Лермонтова искал. На бандита не очень похоже. Они Лермонтова редко читают.

– Значит, ты тоже сомневаешься, что Куликов убийца? – спросил Коля.

– Сомнительно, – кивнул Витька. – Одно против: Томич встречался с Длинным, Нина опознала фотографию. Я вижу – она чего-то недоговаривает, ну, пристал к ней, а она – молчок. А жаль.

Несколько секунд Коля молча смотрел на Витьку, едва сдерживая вдруг подступившую ярость. «Мальчишка, сопляк! – в сердцах думал он. – Не понимает, что натворил! Не надо ему доверять, черт возьми! – И тут же пришла другая мысль. – А как не доверять? Разве можно все успеть самому? В сущности, кто виноват, что парень не сориентировался? Учили плохо, вот и результат».

– Что же ты наделал, Витя! – с укором посмотрела на сына Маруська.

– Немедленно поезжай к ней и привези ее сюда, – холодно сказал Коля.

– Так она на Васильевском живет, – возразил Витька. – Пока туда, пока сюда – скоро не получится. Трамвай – не аэроплан.

Коля рассмеялся:

– Ладно, не прибедняйся. Машину возьми. Дай бог, чтобы все обошлось. А на будущее учти: о таких вещах в первую очередь докладывать надо. Иди.

Витька опрометью скатился по лестнице, выбежал на площадь. «Форд» УГРО стоял у тротуара, усатый шофер в огромных очках-консервах возился с мотором.

– Давай! – Витька прыгнул на переднее сиденье.

Шофер вытер руки промасленной тряпкой, свысока посмотрел на Витьку:

– А куда? Давать-то, говорю, куда? – Он не скрывал насмешки, и от этого Витьке стало очень обидно.