Ночной администратор - Джон Ле Карре

Были гости на самолетах, гости на яхтах, были гости, которые пользовались самолетом Роупера, а если жили по соседству – его моторкой, над которой развевался вымпел с символом Кристалла и серо-голубыми цветами корпорации. Их приглашал Роупер, а Джед принимала и ублажала, хотя, к ее превеликой гордости, ничего не знала о деловой стороне визитов.

– Почему, собственно, я должна, Томас? – с театральным придыханием заявила она после отъезда одной особенно неприятной немецкой четы. – Достаточно того, чтобы кто-то один из нас занимался этим. Я буду вести себя как инвесторы Роупера. Скажу: «Вот мои денежки и вот моя жизнь, смотрите же за ними получше». Мне кажется, это единственный путь, Коркс? Иначе просто не засну, так ведь?

– Совершенно верно, моя милая. Плыви по течению, мой тебе совет, – отвечал Коркоран.

«Глупая маленькая наездница! – злился Джонатан, почтительно соглашаясь со всеми ее жалобами. – Нацепила на себя огромные шоры и еще просишь моего одобрения!»

Для памяти он сортировал гостей по категориям, выбирая для каждой название из лексикона Роупера.

Вначале шли ушлые молодые Дэнби и Макартуры, иначе Макдэнби, населяющие офисы корпорации Роупера в Нассау. Они шили у одного портного и не имели признаков индивидуальности. Они появлялись тогда, когда Роупер их требовал к себе, и растворялись, как только он желал, чтобы назавтра вновь усесться за рабочие столы. Роуперу они действовали на нервы, как и Джонатану. Макдэнби не были его партнерами или друзьями. Они служили прикрытием, фасадом его респектабельности, с их вечными разговорами о купле-продаже земли во Флориде или котировках на Токийской бирже.

Потом шли «частые налетчики», без которых не обходился ни один прием на Кристалле: такие как вечный лорд Лэнгборн, чья несчастная жена присматривала за детьми, пока он танцевал с воспитательницей, тесно прижавшись к ней. Или молодой именитый игрок в поло Ангус – так звали его друзья – и его милая жена Джулия, общая цель жизни которых помимо крикета у Салли и тенниса у Джона и Брайана, а также чтения у бассейна романов для горничных состояла в том, чтобы отсиживаться в Нассау, пока не придет время, когда они смогут без риска предъявить права на дом на Пелэм-Креснт, и на замок в Тоскании, и на поместье в Уилтшире с пятьюстами акрами земли и знаменитой художественной коллекцией, и на остров у Квинсленда, которые в данный момент числились за какой-то ничейной финансовой конторой, как, впрочем, и парочка сотен миллионов подъемных.

«Частые налетчики» пользовались привилегией привозить с собой друзей.

– Джедс! Пойди сюда! Ты помнишь Арно и Джорджину, приятелей Джулии, которые обедали с нами в Риме в феврале? Рыбный ресторанчик?.. Вспомни, Джед!

Джед состроила самую очаровательную свою гримаску. Вначале она широко распахивала глаза, как бы смутно что-то припоминая, потом приоткрывала рот, но лишь после некоторой паузы, изображавшей немое изумление, радостно вскрикивала:

– Черт побери, Арно! Но, дорогой, ты так похудел! Джорджина, милая, как поживаешь? Чертовски приятно! Класс!

Потом следовало обязательное объятие, сопровождаемое протяжным «ммм…», выражающим особое удовольствие.

Джонатан в гневе как-то поклялся, что в следующий раз схватит эту притворщицу в такой момент и потребует: «Ну еще один разок, Джед, дорогая, только теперь по-настоящему!»

За «частыми налетчиками» следовали «виконты и геронты»: родовитые английские провинциалочки, сопровождаемые безмозглыми юнцами сильно разжиженных королевских кровей под охраной полицейских; улыбающиеся арабы в светлых костюмах, белоснежных рубашках и начищенных до блеска туфлях; малопримечательные английские политики и бывшие дипломаты, помешанные на собственной значимости; малайские магнаты с собственными поварами; иракские евреи, владеющие дворцами в Греции и компаниями на Тайване; немцы с их европейскими животиками, сокрушающиеся по поводу «бедняжек с Востока»; неотесанные юристы из Вайоминга, стремящиеся наилучшим образом обтяпать дела клиентов и собственные; ушедшие на покой инвесторы с огромными состояниями и двадцатимиллионными бунгало – старые развалины из Техаса с тонкими варикозными ногами в попугайских шортах и веселых солнечных шляпах, вдыхающие кислород из карманных ингаляторов; их женщины с такими сладкими лицами, каких у них никогда не было в молодости, с подобранными животами и бедрами, подтянутыми веками и искусственным блеском глаз. Но никакие на свете операции не могли снять тяжелых вериг возраста, сковывающих их движения, когда они, изо всех сил сжимая поручень, спускались в бассейн со стороны детской купальни, одержимые страхом рухнуть и опять превратиться в руины, какими были до реставрации в клинике доктора Марти.

– Боже, Томас, – прошептала Джед Джонатану, смотря, как голубоволосая австрийская графиня по-собачьи барахтается в воде. – Сколько, вы думаете, ей может быть лет?

– Все зависит от того, какую часть тела рассматривать, – ответил Джонатан. – В среднем, я полагаю, около семнадцати.

Джед рассмеялась дивным, непритворным смехом и снова словно коснулась его взглядом.

После «виконтов и геронтов» шли те, к кому Берр испытывал особую слабость. Впрочем, Роупер, вероятно, тоже, потому что называл их «неизбежное зло». Это были торговые банкиры с лоснящимися щеками из Лондона, одетые по моде восьмидесятых в голубые полосатые рубашки с белыми воротничками. У них были двойные имена, двойные подбородки и двубортные костюмы. Они говорили «клево» вместо «хорошо», называли машину «тачка», а Итон – «школа». Их эскортировали молодчики-бухгалтеры – счетчики фасоли, как называл их Роупер, державшиеся так, будто они прибыли сюда, чтобы вырвать добровольное признание. И ребята с отвратительным запахом карри изо рта, потными подмышками и официальными голосами, которые как бы напоминали: все, что отныне вами говорится, может быть использовано против вас.

У них были и небританские двойники: Малдер, коротконогий нотариус с Кюрасао, с беглой улыбочкой и самоуверенной походкой вразвалку; Шрайбер из Штутгарта, постоянно извиняющийся за свой излишне правильный английский; Тьерри из Марселя с тонкими губами и мальчиком-милашкой в качестве секретаря; торговцы долговыми обязательствами с Уолл-стрит числом не менее четырех, будто безопасность обеспечивалась количеством, и наконец Апостол, ретивый американский грек в парике, напоминающем черную медвежью лапу, золотых цепях и золотых крестах, с невеселой венецианской любовницей, неуклюже переваливающейся рядом с ним в своих стодолларовых туфлях, когда они целеустремленно направлялись в буфетную.

Поймав взгляд Апостола, Джонатан быстро отвел глаза, но было поздно.

– Сэр? Мы, кажется, встречались, сэр? Я никогда не забываю лица, – заявил Апостол, сдергивая темные очки и перекрывая всем проход. – Мое имя Апостол. Я легионер Господа, сэр.

– Разумеется, ты встречался с ним, Апо! – незамедлительно среагировал Роупер. – Мы все встречались с ним. Это Томас, Апо! Помнишь? Служил у Майстера. Приехал на Запад испытать судьбу. Подружился с нами на обратном пути. Исаак, налей-ка доктору еще немного шампанского.

– Очень приятно, сэр. Очень! Простите, вы англичанин? У меня много английских корней, сэр. Моя бабушка приходилась родственницей герцогу Вестминстерскому, а мой дядя со стороны матери проектировал Альберт-холл.

– О, это замечательно, – вежливо отвечал Джонатан.

Они пожали друг другу руки. Ладонь Апостола была холодна, как змеиная кожа. Их глаза встретились. Апостол, казалось, был озабочен и немного не в себе. Впрочем, кто здесь не безумен, в эту звездную ночь на Кристалле, когда вино льется как песня?

– Вы служите у господина Роупера, сэр? – продолжал настаивать Апостол. – Вы участвуете в одном из его гигантских проектов? Господин Роупер – человек огромного влияния.

– Я пользуюсь гостеприимством дома, – ответил Джонатан.

– Нет ничего лучше, сэр. Может быть, вы друг майора Коркорана? Мне кажется, несколько минут назад я видел, как вы мило беседовали.

– Мы с Корки старые приятели.

Когда гости поменялись, Роупер незаметно отвел Апостола в сторону, и Джонатан услышал тихо произнесенные слова «у Мама Лоу».

– Видишь ли, Джед, – говорило существо по имени Уилфред, из числа «неизбежных», когда они отдыхали за белыми столиками при свете яркой луны, – мы предлагаем Дикки те же услуги, что и эти жулики, только без жуликов.

– Но, Уилфред, как это все скучно… Откуда только бедняжка Роупер берет силы?

Она метнула на Джонатана смертоносный взгляд. Как это случилось? Кто посмотрел первый? Ведь это не просто кокетство. Не заигрывание с ровесником. Снова этот взгляд! Роупер, где ты? Ты нам сейчас нужен.

Ночи в обществе «неизбежных» кажутся бесконечными. Иногда разговор продолжается за бриджем или триктраком в кабинете. Напитки разливают сами, лакеев удаляют, дверь охраняется стражей, прислуга старается держаться подальше от этой части дома. Допускается только Коркоран, но теперь не всегда и он.