Храм - Вальдэ Хан

— Что ли разобрать ее? – вслух подумал Орех и паладины, видевшие в пирамиде скорее символ противной им веры, а не простое строение, неожиданно поддержали его.

В деревне нашлись кирки и несколько увесистых молотков, больше похожих на кувалды. Но серый камень отказывался крошиться, и железные орудия лишь царапали его. Свист ожидал какой‑нибудь реакции от Великого Змея, полагая, что божество змеепоклонников должно хоть как‑нибудь отреагировать на осквернение собственного капища. Но никакого заметного события не случилось. Когда же люди совсем умаялись от тщетных попыток, Орех махнул рукой, решив оставить непокорную пирамиду в покое. Паладины разожгли на верхушке пирамиды большой костер, заявив, что таким образом Свет окончательно восторжествовал над ересью.

«Может быть, ему все равно?» — подумал десятник и решил, что хватит забивать себе голову – предстояла долгая обратная дорога.

— Теперь пускай выходит второй отряд, — распорядился Орех, глядя на небо и прикидывая, сколько прошло времени.

— Да пребудет с тобой Свет, — Светолюб кивнул и направился к своим людям, ждущим сигнала к выступлению.

Решено было идти небольшими отрядами: Орех не желал создавать толкотни на переправах, да и на стоянках всем точно хватит места. Учитывая, что больше половины людей составляли пленники, все приняли это как хорошую идею.

— Стоило ли? – спросил Свист, когда уходящий отряд миновал деревянный мост через реку. – Первыми уходят все, кто верен Ведуну. Не сыграет ли это ему на руку?

— Пускай, — Орех скривился от принесенного жарким ветром едкого запаха гари, — мы выступим завтра, а сегодня сможем обсудить все в своем кругу, да и среди тех, кто уже ушел есть мои уши.

Десятник удивленно поглядел на воеводу, но тот не счел нужным говорить что‑либо еще.

Ближе к вечеру небольшой отряд, оставшийся от войска захватчиков, разместился вокруг костра. Люди не желали заниматься оставшиеся стоять хижины, и причиной тому были совсем не благородство, просто им не хотелось спать там, где еще совсем недавно жили те, кого они победили.

— Значит так, — Орех откашлялся. – Слушайте и запоминайте.

43

— Готовы? – поверх бритых голов спросил Свист.

Скальник окинул взглядом их маленький отряд и кивнул.

— Выступаем, — десятник взмахнул рукой.

Дрозд дернул за веревку, поднимая с колен четверых пленных: трех крепких мужчин и одну молодую женщину. Мужчины были воинами змея, взятыми в плен самим Орехом и спрятанные от посторонних глаз в памятной яме.

— Не мешкайте, отведите рабов к Сонному, а потом сразу же выдвигайтесь к Старому Дому.

— Я помню, Орех. Когда нас будут расспрашивать о причинах задержки, мы скажем, что напоролись на крупный отряд дикарей, и нам пришлось петлять несколько дней, уходя от погони. Там же потеряли рабов.

— Верно. Помни, Свист, говорить с Ведуном должен ты, иначе он может почувствовать ложь.

— Я понимаю.

— В любом случае я буду рядом и постараюсь вас прикрыть.

Решив, что все слова уже сказаны, воевода взмахнул рукой, отпуская своих людей.

Свист еще раз глянул на останки деревни, закопченный венец пирамиды и жидкий дым, подымавшийся от множества черных пепелищ. Десятник надеялся, что более никогда сюда не вернется.

Он повел свой отряд к границе охранных валунов и, стоило ему переступить границу поселения, как пахнущая гнилью духота Нижнего Леса напомнила о себе, звеня крыльями мелких насекомых.

— Наконец‑то! – раздраженно заметил Скальник, когда отряд углубился в лес. – Я мечтаю о возвращении домой с того самого момента, как убил последнего дикаря в той битве.

— Домой – это к их Ведуну, или к нашему Сонному? – почти безразлично осведомился Дрозд.

— Домой, — кисло отвечал долговязый охотник, — это наверх, в родные леса. Может быть тебе, светлой троице или Пластуну обязательно нужно юркнуть к кому‑нибудь под крылышко, а я, знаешь ли, не такой. Мой дом там, где я свободен!

— А кто это из нас не свободен? – вспыхнул Дрозд.

— Смените тему, — приказал Свист, настолько свыкшийся с ролью главного, что уже и сам этого не замечал.

Спор затих на удивление легко, едва успев начаться.

Ранним вечером они вышли к стоянке. Чтобы заметить следы пребывания здесь большого количества людей, не нужно было обладать знаниями бывалых охотников. Центровой шест был сломан и валялся где‑то в сырых зарослях, на его месте в жестяной баночке нещадно коптил огонек самодельного светильника.

— И тут уже понаставили! – Скальник раздраженно поддел светильник сапогом, расплескав масло и подняв в воздух целую тучу белого песка.

Вопреки наставлениям, Свист приказал сперва накормить пленных, после чего увязал их для ночевки, и лишь тогда охотники сами приступили к трапезе.

— Я не вернусь в Старый Дом, — неожиданно заявил Дрозд.

— Мысль конечно здравая, — Скальник взмахнул флягой, — но что‑то мне подсказывает, что пришел ты к ней как‑то очень по–особенному.

Строгий взгляд десятника предупредил Скальника о том, что развивать подобную мысль не стоит.

Глядя в костер, Свисту подумалось, что раз он сам воочию убедился в том, что Светоносец существует, не будет ли правильней признать главенство Ведуна? Вдруг все они совершают непоправимую ошибку, отрекаясь от предложенного им бога?

— Скальник, — нарушил собственный запрет охотник, — а что бы ты сказал, если бы имел неопровержимые доказательства существования Светоносца?

— Что значит неопровержимые? Для некоторых людей факт того, что солнце встает каждый день является лучшим доказательством.

— Предположим, ты сам его увидел?

— А как бы я узнал, что это именно он?

— Не знаю. Как ты себе его представляешь?

— Никак. Как можно представить себе то, чего не может быть? Но если я все же что‑нибудь такое увижу, то в первую очередь подумаю – кого или что я мог принять за Светоносца. Вдруг я не тех грибов объелся накануне.

Десятник пожал плечами.

44

Свист вдохнул родной, пахнущий хвоей и лесными цветами воздух. Прошло более трех дней с того момента, как их отряд покинул Нижний Лес, а он все никак не мог нарадоваться возвращению. Его спутники, те из них, кому не пришлось связывать руки, безоговорочно поддерживали десятника в этом его воодушевлении.

Легко взбежав на очередной заросший можжевельником холм, охотник застыл в изумлении: деревья вокруг Нового Дома оказались срублены, земля поделена на равные прямоугольные участки – черные пятна вспаханной земли. У входа в пирамиду возвышалось бревенчатое сооружение с узкими окнами–бойницами и рвом, подходящим прямо к стенам. На ближайших грядках трудились двое рабов и, что удивило Свиста больше всего, без всякого присмотра.

Один из рабов оторвался от своей работы, распрямив блестящую от пота спину, и оглянулся на пришельцев. Десятник обратил внимание, что борода бывшего змеепоклонника была подстрижена, а лоб более не украшал знак змея. Работник пригляделся к Свисту и радушно помахал тому рукой. Охотник мимовольно ответил на приветствие, и дикарь снова взялся за тяпку.

Свист не заметил, как рядом оказался Скальник.

— Ничего себе! – изумился он.

— Тоже впечатлен?

— Я скорее про то, что рабы без присмотра разгуливают, да еще и так вальяжно на солнышке бездельничают, но в общем согласен, что и остальное заслуживает внимания, — он начал спускаться с пригорка к пирамиде. – Ну ничего, я вернулся, так что дикари снова вспомнят правила жизни.

Свисту отчего‑то захотелось ударить старого знакомца.

— Вернулись! – Сонный прямо таки кубарем, скатился по лестнице.

Невообразимым манером он успевал поздравлять и обнимать всех вернувшихся охотников, сразу и каждого по отдельности.

— Ненадолго, Домовой, — печально развел руками Свист. – Нам нужно как можно скорее отправляться в Старый Дом.

— Храм Рассвета, — язвительно уточнил Дрозд, состроив красноречивую гримасу.

— Это так теперь нужно называть наше прежнее жилище, — объяснил Свист.

Скальник и Сукоруб отправились на верхний ярус – определить новоприбывших пленных.

— Друзья мои, но до утра вы же задержитесь? – Сонный помог Дрозду сбросить заплечный мешок.

— Не знаю, — Свист сам не заметил, как почесал подбородок на манер Ореха. – Если выдвинемся в течение часа, то успеем добраться до ближайшей норы засветло.

— Свист, куда нам спешить? В гости к Ведуну торопиться, слушать его заунывные россказни? – Дрозд встал рядом с хозяином Нового Дома.

Десятнику и самому хотелось остаться здесь на ночь, так что уговаривать его долго не пришлось – так, для виду больше отнекивался.

— Ну, только если остальные не будут против, — согласился он, имея в виду своих товарищей.