Храм - Вальдэ Хан

— Но в этот раз у нас есть нечто особенное!

Ведун–Светолюб взмахнул рукой, и толпа расступилась, пропуская Пластуна, ведущего за собой вереницу пленных дикарей.

— Пускай же нечестивые души этих еретиков станут нашим ответом на Его милость. Боль их тел очистит скверну и изгонит тьму. Предадим же гадоверов святому пламени!

Крики одобрения не были столь единодушны, как прежде.

Светляк тихо приказал своим товарищам приступать к делу. Те подчинились, и принялись по одному привязывать дикарей к столбам. Один из бритоголовых, улучив момент, боднул Светляка в грудь и попытался убежать, но был быстро пойман и возвращен на место, потеряв по дороге несколько зубов.

Наконец все пленники вытянулись вдоль древесных стволов, вздернув над головой привязанные к стальному костылю руки. Свист, наблюдавший за работой паладинов, внезапно отвлекся, обратив внимание на странный звук – назойливый речитатив, слышавшийся откуда‑то позади.

Десятник отошел от соратников и прислушался.

Пленные дикари, те, что милостью Ореха избежали костра, в один голос твердили что‑то себе под нос. Свист сделал еще несколько шагов…

— Великий Змей, прими нас. Великий Змей, возьми наши души. Великий Змей, пускай, наша смерть будет угодна тебе. Великий Змей, отведи нас на небо. Великий Змей, прими нас, — твердили они раз за разом, понемногу повышая голос.

Ночь дрогнула над скорбным собранием побежденных, сгустилась темнота, свиваясь кольцами упругого тела. По мере того, как все громче слышалась молитва змеепоклонников, тварь, рожденная их общими усилиями, обретала форму и плоть.

Свист в страхе попятился и, зацепившись каблуком за подвернувшийся под ногу камень, уселся прямо в пыль.

Видимый только охотнику, Змей пролетел над головами победителей и принялся виться вокруг столбов с теми, кому была уготована мучительная смерть. С каждым новым витком страх и отчаяние покидали взошедших на костер. Вот уже и их голоса присоединились к общей мольбе.

— Что за отвратительное богохульство позволяют себе эти еретики? – расслышал, наконец молитву, один из пресветлой троицы.

— Ответим им праведными словами! – закричал Ведун устами своего слуги.

— Свет, разгоняющий тьму, оградитель от тьмы! – начали молитву паладины.

— Благодарим тебя, наш сияющий заступник, — подхватили сразу несколько воинов.

— Нет тьмы! – громче всех проревел один из водоносов.

Великий Змей, рожденный своими почитателями, яростно зашипел и отпрянул, когда деревня озарилась нестерпимо ярким светом, но быстро оправился и снова бросился к приговоренным – это молитва дикарей стала громче.

— Нет тьмы! – словно пушечный выстрел прогремело под ночным небом.

Еще одна вспышка отбросила гигантского змея куда‑то в темноту

— Змей, возьми наши души. Великий Змей, пускай наша смерть будет угодна тебе, — Свисту казалось, что сама земля и низкое небо повторяют эти слова вслед за обреченными людьми.

Змей вырос до невозможных размеров, окрасив чешую багрянцем отчаяния своих последователей. Огромной клыкастой пастью, которой не бывает у простых змей, он принялся пожирать купол Света, укрывший пирамиду и площадь у ее основания.

— Есть только Свет!

В одночасье все голоса пришельцев слились в один — голос Ведуна. Купол выбросил острые шипы, сверкающие так ярко, что у Свиста заслезились глаза. Шипы пронзили кроваво–красное тело и растворились в нем.

Слова молитв слились в единый неразборчивый, оглушающе громкий рокот, заставивший десятника вжаться в стену хижины и закрыть руками уши. Купол взорвался, выстрелив в небо лучом чистого Света. Горящая колонна уперлась в звездный небосвод, обвитая гигантским чудовищем.

Внезапно раздался сухой звук выстрела, чудом услышанный в молитвенной какофонии. Разом смолкли все слова, оборвалась речь, люди притихли, тяжело переводя дыхание.

Скальник ударом сапога опрокинул ближайшего дикаря.

— А ну рот закрыл, а то язык вырежу! – пообещал он, и пленник хорошо его понял.

Щелкнул затвор винтовки.

— Развели тут, — он сплюнул, — тошно от вас.

Две сотни ошалевших глаз смотрели на охотника, будто видели его в первый раз. Победители и побежденные – все разглядывали Скальника.

— Поджигайте уже, что ли, — поежившись, сказал он, чувствуя на себе всеобщее внимание.

От этих его слов оцепенение спало: факелы ткнулись в хворост, и дикарские женщины как по команде зарыдали. Никто более не произнес ни слова.

Свист не заметил, как рядом оказался Орех, протянувший ему руку, желая помочь подняться.

— Ты видел? – хриплым шепотом спросил десятник.

Орех кивнул и разгладил усы дрожащей рукой. Потрясенные недавним зрелищем, мужчины присели на скамью. Вскоре истошно завопили дикари, заживо пожираемые огнем. Их боль громко приветствовали люди Света.

— Что это было? – Свист отвернулся от пламени.

— Не знаю.

Орех задумчиво покачал головой.

— Как думаешь, Пластун тоже видел это? – Свист особенно выделил последнее слово.

— Наверняка. Он ведь тоже носит в себе мерцало.

— Так что, выходит и Великий Змей и Светоносец существуют на самом деле? Вы, то есть мы, ошибались, считая их пустыми сказками?

— Вера творит чудеса, — пожал плечами Орех, а потом добавил. – По принципу взаимности.

С того самого момента как война против дикарей стала делом решенным, Свист представлял себе этот день – день победы. Почему‑то победа должна была звучать трубами и пахнуть лепестками роз, вперемешку с порохом салютов. Десятник видел множество счастливых лиц, все поздравляли друг дружку, и само собой выходило, что с завтрашнего дня жизнь непременно изменится к лучшему.

В реальности все оказалось совсем по–иному: ночной ветер понемногу уносил тошнотворный запах горелой человечины, где‑то в толпе пленных захлебывался плачем ребенок. У костров сидели воины Светоносца и молча ели, изредка перебрасываясь короткими репликами. А его самого одолевало чувство глубокого разочарования и опустошенности.

Сперва Скальник хотел заставить нескольких пленных готовить победителям ужин, но паладины наотрез отказались принимать безблагодатную пищу еретиков, и под страхом кровопролития запретили другим это делать. Пришлось воинам давиться принесенными с собой пайками. Орех куда‑то запропастился, прихватив с собой Желтого Кота и провожатого из местных. Что он хотел найти в разоренной деревне, Свист понять никак не мог.

Десятник махнул рукой на ужин, казавшийся ему безвкусным, и пошел проверять часовых.

42

— Только не переборщите, — крикнул Пластун. – Не хватало еще, чтобы к концу перехода у них руки отсыхать начали.

Скальник и Дрозд, занятые увязыванием дюжины пленников, переглянулись и невозмутимо продолжили работу.

— Наконец‑то мы уходим, — Свист помогал Тропе паковать оставшиеся припасы в тюки.

На обратном пути всю необходимую поклажу будут нести пленные мужчины из народа змея, так что водоносы в кои‑то веки смогут насладиться прогулкой налегке. Тропе такой порядок вещей не понравился: он занудно настаивал на своей роли в войске, как будто кто‑то хотел уменьшить его вклад в общее дело. Ореху пришлось прочесть лекцию о необходимости наказания за слабость, сдобрив в конце свои наставления увесистым тумаком, и только тогда Тропа угомонился.

— Да я уже тоже домой хочу. Здесь даже Око Светоносца как‑то по–иному светит, — водонос задрал голову и посмотрел на солнце.

— Пожалуй, что так.

После того, как Свист увидел схлестнувшихся между собой Змея и Светоносца, он более не позволял себе пренебрежительного отношения к кому‑либо из богов. Ему предстояло переосмыслить все, что с ним происходило ранее, ведь теперь он видел тех, в кого другие могут лишь верить. Он даже подумывал разучить молитву – так, на всякий случай – хуже точно не будет. Десятнику не терпелось рассказать обо всем увиденном Сонному, обсудить с ним и послушать его ответы.

Первый отряд, ведомый Пластуном, выдвинулся в обратный путь, едва только рассвет сделал лес относительно безопасным. Шестеро охотников вели почти два десятка дикарей, разделенных на две связки. Из деревни уводили всех, кто мог одолеть путешествие до Храма Рассвета, как теперь принято было называть Старый Дом. Тем же, кому не хватило бы сил выдержать этот переход, суждено было остаться здесь.

По приказу Ореха хижины, что оказались ближе всего к северной границе городища уже вовсю пылали, подожженные с нескольких сторон. Такая участь ждала все деревянные постройки, некогда возведенные народом змея. Лишь пирамида с алтарем на вершине, высилась над разграбленным селением, презрительно бросая угловатую тень на захватчиков, которые не в силах были причинить вред древней хранительнице этих мест.