Первородный грех - Филлис Джеймс

— Должно быть, он сам снял с себя рубашку, — сказала Кейт. — Она была зажата у него в правой руке. Похоже, что он снял рубашку, надеясь как-то использовать ее, чтобы погасить камин. Я хочу сказать — взгляните на фотографию, Правая рука все еще сжимает край рубашки, остальная ее часть тянется поперек тела. Мне представляется, что он, когда умер, лежал лицом вниз, а убийца перевернул труп, возможно — ногой, а потом раскрыл ему рот. Взгляните на колени. Они слегка согнуты. Это не то положение, в котором он умер. Мое заключение совпадает с результатами post mortem, свидетельствующими, что он умер лицом вниз. Он полз на ту сторону комнаты, к камину.

— Хорошо, я согласен. Но он не мог погасить камин с помощью рубашки. Она бы загорелась.

— Я знаю, что не мог. Но это так выглядит. Должно быть, загасить камин представлялось ему вполне возможным, ведь мысли его путались.

Дэлглиш не вмешивался в обсуждение, внимательно слушая их доводы.

— Это заставляет нас предположить, что он понимал, что происходит. Но если это так, самым разумным было бы открыть дверь, дать доступ воздуху, а затем выключить газ.

— Но предположим, что дверь заперли с наружной стороны, а кран с газового камина был снят. Когда он попытался открыть высоко расположенное окно, шнур оборвался, потому что кто-то заранее перетер его, чтобы он наверняка лопнул, как только за него дернут посильнее. А убийца, вероятно, сначала убрал стул и стол из комнаты, чтобы Этьенн не мог на них взобраться, дотянуться до окна и разбить стекло. Окно плотно заклинило, так что он не мог бы его открыть, разве только у него было бы, чем его выбить.

— Может, магнитофоном? — предположил Дэниел.

— Магнитофон слишком маленький, слишком хрупкий. Но все равно я согласна — он мог бы попытаться. Попробовать стукнуть по стеклу кулаком. Но нет никаких повреждений на костяшках пальцев. Я думаю, мебель вынесли до того, как он зашел в комнату. По следам на стене мы знаем, что раньше стол стоял на несколько дюймов левее.

— Это не доказательство. Его могла подвинуть уборщица.

— А я и не говорю, что это — доказательство. Но это важно. И Габриел Донтси, и миссис Демери утверждали, что стол стоит не так, как обычно.

— Это не снимает с них подозрений.

— А я и не говорю, что снимает. Донтси — очевидный подозреваемый. Ни у кого другого не было таких возможностей, как у него. Но если бы Донтси убрал из комнаты стул и стол, он наверняка позаботился бы поставить стол точно так, как он стоял раньше. Если только ему не надо было спешить. — Она вдруг замолчала и взволнованно повернулась к Дэлглишу: — Но ведь ему надо было очень спешить, сэр, верно? Ему надо было вернуться домой за то время, какое требуется, чтобы принять ванну.

— Мы слишком торопимся, — сказал Дэниел. — Это все домыслы.

— А я бы назвала это логическими умозаключениями.

Тут впервые заговорил Дэлглиш:

— Предположения Кейт вполне резонны и соответствуют фактам, насколько они нам известны. Но у нас нет убедительных доказательств, нет твердых улик. И давайте не будем забывать о змее. Как далеко вы продвинулись, выясняя, кто знал, что она находится в ящике стола мисс Блэкетт, кроме, разумеется, самой мисс Блэкетт, Мэнди Прайс, Донтси и брата и сестры Этьенн?

Ответила ему Кейт:

— Новость разошлась по всему издательству сразу после полудня, сэр. Мэнди рассказала миссис Демери, когда — чуть позже одиннадцати тридцати — они вместе готовили на кухне кофе, что Жерар Этьенн велел мисс Блэкетт избавиться от змеи. Миссис Демери допускает, что могла сказать об этом одному-двум сотрудникам, когда развозила на тележке послеполуденный чай. «Одному или двум», вероятнее всего, означает практически всем сотрудникам в каждом кабинете издательства. Миссис Демери не очень четко говорила о том, что именно она сообщала по пути, но Мэгги Фицджеральд из рекламного уверенно утверждала, что им сказали, что мистер Жерар велел мисс Блэкетт избавиться от змеи и что она убрала ее в ящик своего стола. Мистер Сидни Бартрум, из бухгалтерии, заявил, что ничего не знал. Он сказал, что ни у него, ни у его сотрудников нет времени сплетничать с обслуживающим персоналом издательства, да и вообще у них нет такой возможности. Их отдел помещается в десятом доме, и они сами готовят себе чай. Де Уитт и мисс Певерелл признали, что им это было известно. Совершенно естественно, что ящик в столе мисс Блэкетт — единственное место, где змею следовало бы искать. У Блэки сентиментальная привязанность к Шипучему Сиду, и она его ни за что не выбросила бы.

— А с чего это миссис Демери взялась разносить новость по всему издательству? — спросил Дэниел. — Вряд ли это могло считаться у них таким уж большим скандалом?

— Нет, конечно. Но это вызвало шум. Большинство сотрудников знали или подозревали, что Жерар Этьенн не прочь как можно скорее распроститься с мисс Блэкетт. Вероятно, им всем было интересно, сколько времени она продержится, не бросит ли работу сама, раньше, чем ее уволят. Любая новая стычка между ними двумя становилась известна всем и каждому.

— Вы сами видите, как важна в этом деле змея, — сказал Дэлглиш. — Либо ее обмотал вокруг шеи Этьенна и засунул ее голову к нему в рот сам убийца, возможно, для того, чтобы как-то оправдать нарушение окоченения нижней части лица, либо зловредный шутник наткнулся на труп и увидел здесь возможность сыграть свою наиболее отвратительную злую шутку. Если же это сделал сам убийца, не является ли он (или она) одновременно и этим зловредным шутником? Не были ли все эти шутки звеньями одного, тщательно подготовленного плана, осуществление которого началось с самого первого инцидента? Это хорошо увязалось бы с перетертым оконным шнуром. Если он перетерт намеренно, это должно было быть сделано заблаговременно. Или же убийца понял значение подвижной челюсти и воспользовался змеей по необходимости, желая скрыть тот факт, что на самом деле он вытащил изо рта Этьенна какой-то предмет?

— Есть еще одна возможность, сэр, — сказал Дэниел. — Предположим, шутник находит труп, думает, что смерть наступила от естественных причин или в результате несчастного случая, и решает наделать побольше шума, устроив все так, чтобы было похоже на убийство. И это мог быть именно он (или она), кто сдвинул стол с места и обмотал змею вокруг шеи Этьенна.

— Но он не мог бы перетереть оконный шнур, — возразила ему Кейт. — Это должно было быть сделано раньше. И с какой стати он стал бы двигать стол? Запутать всех и сделать эту смерть похожей на убийство можно было бы только в том случае, если бы шутник знал, что Этьенн умер от отравления угарным газом.

— Наверняка знал. Он же выключил камин.

— Так он в любом случае сделал бы это, — опять не согласилась Кейт. — В этой маленькой комнате было жарко, как в печке. — Она обратилась к Дэлглишу: — Сэр, я считаю, что только одно предположение соответствует имеющимся фактам. Происшедшее спланировано так, чтобы все могло выглядеть как случайная смерть от отравления угарным газом. Убийца собирался обнаружить труп сам, без свидетелей. Тогда ему надо было бы всего лишь вернуть кран на место и выключить газ — в любом случае это естественная реакция, — потом поставить на место стол и стул, забрать пленку и поднять тревогу. Но он не мог найти пленку, а когда нашел, не мог забрать ее, не нарушив окоченения нижней части лица. Он знал, что такого ни компетентный детектив, ни судебный патологоанатом не пропустят, и использовал змею, чтобы подумали, что это смерть от несчастного случая, усложненная злобой издательского шутника.

— А зачем было забирать магнитофон? — спросил Дэниел. — Я сейчас про убийцу говорю.

— А зачем оставлять? Раз ему надо было забрать пленку, можно было заодно взять и магнитофон. Слушайте, ведь естественнее всего — бросить его в Темзу. — Она посмотрела на Дэлглиша. — Как вы думаете, сэр, есть возможность его найти, если организовать подводный поиск?

— Почти исключено, — ответил Дэлглиш. — Если и найдут, пленка не окажется нетронутой. Убийца наверняка стер все записи. Сомневаюсь, что затраты на подводный поиск оправдаются, но вам лучше поговорить с полицейскими-речниками. Узнайте, каково дно Темзы у Инносент-Хауса.

Снова заговорил Дэниел:

— Еще одно, сэр. Если убийца хотел оставить жертве какое-то сообщение, зачем нужна была магнитофонная пленка? Почему просто не написать? Раз ему все равно надо было потом это забрать? Забрать листок бумаги было бы не труднее, может, даже легче.

— Но не так безопасно, — ответил Дэлглиш. — Если у Этьенна было достаточно времени перед тем, как он потерял сознание, он мог бы разорвать записку и спрятать куски отдельно друг от друга. Но если бы он ее и не разорвал, все равно бумагу легче спрятать, чем кассету. Убийца понимал, что у него может оказаться очень мало времени. Ему необходимо было взять обратно свое послание, отыскать его как можно быстрее. Есть еще один момент: сказанное вслух нельзя проигнорировать, написанное — можно. Очень интересно в этом деле то, зачем вообще убийце понадобилось оставлять сообщение.