Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны - Алексей Архипович Леонов

«Джемини» подпрыгивал на волнах подобно винной пробке. Когда ЦУП сообщал нам о метровых волнах, он забыл упомянуть о шестиметровой океанской зыби. «Джемини» отличный космический корабль, но никудышный – морской. Центр тяжести в нем в такой точке, что каждая волна заставляет его переворачиваться с борта на борт и нырять кормой и носом. Оба иллюминатора то уходили под воду, то выскакивали на свет. На окантовке входного люка стала скапливаться влага от конденсации.

Мы не могли открыть люк до тех пор, пока спасатели не найдут нас и не присоединят к кораблю пояс-поплавок, иначе бы кабина заполнилась водой и корабль затонул. В скафандрах становилось чертовски жарко, особенно мне, потому что в моем был дополнительный теплоизолирующий слой, чтобы предохранять меня от солнечного излучения при выходе в открытый космос. Источаемые сгоревшим теплозащитным экраном испарения постоянно вползали в кабину, из-за чего мы ощущали тошноту. Нам действительно следовало бы принять таблетки от морской болезни. Первым не выдержал Нил, потом начало рвать меня. На двоих у нас имелся всего один санитарный пакетик.

Чтобы сэкономить запасы электроэнергии на борту, нам пришлось выключить все второстепенное электрооборудование. Одновременно мы пытались связаться с поисково-спасательными силами. Мы выдвинули высокочастотную антенну, включили приемопередатчик и начали передавать позывной самолета, который, как нам сообщили, должен кружить возле точки приводнения.

– «Джемини-8» вызывает «Спасательный-Наха-один». «Джемини-8» вызывает «Спасательный-Наха-один». Как слышите, «Спасательный-Наха-один»?

В ответ лишь бренчала восточная музыка с какой-то далекой радиостанции.

* * *

Примерно через полчаса мы услышали гул авиационного двигателя. Казалось, он где-то поблизости. В конце концов они нашли нас – возможно, помог зеленый маркерный краситель, выброшенный автоматикой из космического корабля при контакте с водой. Но потом звук двигателя стал стихать – самолет удалялся. Может, нас не заметили? Мы упали духом.

Мы оба слишком хорошо знали, как действуют поисковые службы на морях. Самолет обыскивает сначала один квадрат на карте, затем перемещается в соседний и так далее. Поисковая команда крайне редко возвращается к уже пройденным координатам, стараясь охватить как можно большую площадь. Если экипаж самолета не рассмотрел наш корабль, нас могут вообще не отыскать.

Но ни я, ни Нил не привыкли отчаиваться. Нам ничего не оставалось, кроме как продолжать сидеть внутри корабля. Мы замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Становилось понятно, что прождать мы можем по-настоящему долго.

Затем, примерно через десять минут, вновь послышался гул пропеллеров. На этот раз, когда иллюминаторы снова вынырнули из воды, нам удалось смутно разглядеть, как в бурное море прыгают фигурки ныряльщиков. Наконец-то, стало легче дышать. Или, по крайней мере, станет, когда нас извлекут из этой пляшущей на волнах провонявшей капсулы.

Пловцы укрепляли пояс-поплавок, чтобы мы сумели открыть люк корабля, но море колыхалось такой мощной зыбью, а запах обгоревшей теплозащиты шибал так резко, что даже им стало плохо. Почти час ушел на то, чтобы закрепить аппарат, и мы смогли наконец выйти и вдохнуть свежий воздух.

Выяснилось, что приводнились мы чуть более чем в полутора километрах от координат запасной точки посадки – и это стало самым точным входом в атмосферу с посадкой. Наши испытания почти закончились. Но не совсем. Нас еще следовало затащить на борт корабля прежде, чем доставить домой. И на поверку это оказалось даже сложнее.

Командование отрядило для спасательной операции эсминец флота США «Leonard Mason» по инициативе молодого капитана этого корабля. Потом мы узнали, что команда этому не так уж обрадовалась. Уже 49 дней они курсировали на боевой вахте у берегов Вьетнама, и на Окинаве их ждал недолгий отдых, а тут им внезапно пришлось выполнять приказ и выходить в резервную зону приводнения космического корабля, чтобы провести тренировку по поиску и спасению экипажа. Меньше всего на свете морякам хотелось именно этого, но они воспряли духом, когда объектами их тренировки оказались мы, а сама она превратилось в настоящую спасательную операцию. Многим ли матросам-срочникам доводилось искать и вытаскивать из воды настоящих астронавтов?

Но когда через три часа эсминец подошел к нам достаточно близко, чтобы присоединить к «Джемини» трос и поднять его из воды, тяжелая зыбь продолжалась, сильно мешая началу операции. Космический корабль колотился в борт эсминца с такой силой, что на носу «Джемини» образовалась вмятина. Дело оказалось непростым и опасным. Нам с Нилом оставалось только смирно сидеть на месте, все еще в скафандрах, надев солнечные очки из бортового комплекта и цепляясь за края открытых люков.

Нил первый как-то вскарабкался на палубу эсминца, пока я закрывал люк с его стороны. Посмотрев вверх, я увидел, как он машет мне рукой. Но я не заметил, как именно он попал на палубу. Волнами «Джемини» отогнало от борта военного корабля, и кто-то мне крикнул:

– Хватайся за лестницу Джейкоба[59]!

Я служил в ВВС и не знал, что́ флотские называют лестницей Джейкоба. Я занервничал. Стоять в качающемся, подпрыгивающем космическом аппарате, который колотится об эсминец, довольно опасно. И падать в воду в скафандре мне категорически не хотелось.

И тут кто-то рявкнул:

– Я держу вас, сэр!

Высокий, дюжий матрос-негр, нагнувшись, ухватил меня за руку и втащил на палубу. Не знаю, как у него получилось, ведь я весил в скафандре очень много. Но я был счастлив, что мне кто-то помог. Позже я выяснил, что моряка звали Джейкоб и когда-то он был профессиональным боксером.

Изнемогая от усталости, мы прошли в каюту капитана, переделанную в операционную для раненых из Вьетнама. Правила требовали, чтобы мы прошли полную медпроверку. Нас встретил молодой доктор из ВВС, который, очевидно, вовсе не хотел служить в ВВС и уж тем более участвовать в войне. И, что еще хуже, он ну совершенно не мечтал оказаться посреди Тихого океана в ожидании каких-то там астронавтов.

Но, спустившись в операционную, он весьма взволновался. Ему предстояло осматривать двух парней, которые думали, что им не выжить. У него на столе лежала инструкция по послеполетному медосмотру спасенных астронавтов. Эту написанную на всякий случай запасную инструкцию еще ни разу никто не открывал.

Почти сразу же меня вызвали обратно на палубу: оказалось, есть проблема с «Джемини». Один из ныряльщиков залез внутрь, чтобы закрыть люк с моей стороны на время подъема корабля на борт лебедкой, и не мог теперь выбраться наружу. Я поглядел на космический аппарат и увидел лишь выпученные испуганные глаза моряка, который пытался вытереть конденсат с внутренней поверхности крошечного иллюминатора. Я показал ныряльщику, как поднимается