Пути непроглядные - Анна Мистунина

Но неприветливый ангел лишь отвернулся к своей подруге и больше на него не смотрел.

– Прах бы вас побрал! Демон, и тот был умнее.

Вспомнив хладного демона Гарма, Рольван тут же подумал и о его спутнике. Позвать его на помощь? Обратиться с молитвой к Каллаху, зная – уж он-то услышит наверняка? «Я мог бы пойти с тобой, – вспомнилось ему, – но не пойду. Подвергать человека испытаниям, чтобы выяснить, достоин ли он нашей помощи – еще одно Правило богов». Рольван подполз к стене ямы напротив скорбных ангелов и кое-как уселся, прижавшись спиной к неровной земле. Нет. Он в любом случае не позвал бы Каллаха, даже и не будь этих слов. Он проникся уважением к этому благородному воину, да простит его обитающий в свете отец Кронан. Но смириться, преклониться перед ним, как перед своим собственным богом? Разве сам Каллах стал бы его за это уважать?

С новым, непонятным ему самому упрямством Рольван закрыл глаза и сделал то, чего не делал уже очень давно – даже в родном мире, там, где это имело смысл. Он принялся шептать молитву богу, чья нога еще не ступала на землю по эту сторону Врат.

Он не ждал ответа и не удивился, что ничего не произошло. Великий Мир редко баловал своих последователей чудесами, и это было правильно. Плохи те сыны, что служат своему отцу лишь за подарки. В воздухе висел шум водопада, негромкий и неумолчный. Кроме него, снаружи доносились звуки тяжелых шагов, глухие удары – как будто рубили дрова, гортанные выкрики и рычание, заменявшие дикарям человеческую речь. Ангелы притихли на другом конце ямы. Рольван больше не пытался заговорить ни с ними, ни с богами. Он напрягал и напрягал запястья, двигал ими, пытаясь ослабить веревки, изгибался, пытаясь дотянуться связанными руками до кинжала. Упал на бок, чуть не прокусив себе от напряжения губу, и ему удалось наконец кое-как отбросить край накидки, но лишь для того, чтобы запутаться в поле плаща.

Рольван выругался и тут же замер: чьи-то шаги прозвучали совсем близко. Ангелица тоненько вскрикнула. Потом два дикаря спрыгнули к ним, и ангелы закричали оба – пронзительно, изо всех сил, отчаянными тонкими голосами. Юношу оторвали от подруги и с легкостью забросили наверх. Девушка зарыдала с таким отчаянием, словно он был уже мертв, и у Рольвана не осталось никаких сомнений в судьбе несчастного. Дикари, помогая друг другу, выбрались из ямы. Неуклюжим на первый взгляд, ловкости им было не занимать.

Вскоре сверху долетел резкий крик и сразу же – глухой удар, после которого все стихло. Ангелица рыдала в голос. Рольван сочувственно молчал. Когда он приподнялся и попытался подползти к ней ближе, девушка закричала еще громче, и он оставил свои попытки. Все равно утешить ее не нашлось бы никаких слов.

Наверху шумели, рычали и вроде как даже смеялись, хрипло и лающе. Рольван запретил себе думать об этом, запретил гадать о собственной судьбе и ждать, когда мучители явятся за новой жертвой. Мир сузился до размеров рукояти его кинжала. Дотянуться до нее означало выжить или, по крайней мере, дорого продать свою жизнь. Проклятый плащ как нарочно сбивался в комок под связанными руками, – и зачем он таскал на себе такое количество ткани? Веревки даже не думали слабеть.

Когда над головой снова послышались шаги, он приготовился к худшему. Ангелица в ужасе затихла – у нее даже губы побелели. Над краем ямы показалась лохматая голова, затем еще одна, и Рольван выдохнул с некоторым облегчением – это были дети.

Они были уродливы и походили скорее на зверят, чем на человеческих отпрысков, но оказались любопытны, как любые дети во всем мире – или, следовало сказать, во всех мирах. Их голоса звучали веселым фырканьем, когда они обступили яму, заглядывая вниз, указывая на пленников пальцами и перекрикиваясь над их головами. Рольван настороженно следил за ними. Он не слишком любил детей, даже обычных, человеческих – слишком уж они непредсказуемы, один Мир знает, что у них в головах. От этих же зверенышей и подавно не стоило ждать ничего хорошего.

Один из них улегся животом на снег и, оскалив острые зубы, тянул руки к испуганной ангелице. Другой подбежал и уселся сверху, схватив первого за волосы. Завязалась борьба. Казалось, еще немного, и оба свалятся вниз, прямо на девушку, которая была слишком испугана даже для того, чтобы уползти в сторону. Потом шипящий и вопящий клубок волосатых рук и ног откатился прочь из глаз.

Третий детеныш, помладше, сидел на краю ямы, свесив ноги, задумчиво наблюдал за дерущимися и грыз что-то темное – мясо или твердый хлеб, не разобрать. Обмотанные мехом ступни оказались у Рольвана прямо над головой. Он отполз подальше, на всякий случай. Мальчишка-дикарь посмотрел вниз и засмеялся.

Затем послышались тяжелые шаги и резкий окрик. Вскочив, мальчишка выкрикнул что-то в ответ. Размахнувшись, зашвырнул своим обедом в ангелицу и убежал.

Рольван услышал, как девушка закричала и лишилась чувств и понял, что именно прилетело на нее сверху. Потом, убедившись, что все, и дети, и взрослые, ушли прочь, он заставил себя поднять голову и посмотреть.

Ангелица лежала без сознания. Обглоданная человеческая кисть валялась напротив ее лица. Продираясь сквозь тошноту и парализующий страх к необходимости действовать, Рольван позавидовал ее обмороку. Он принял бы любой вид смерти, но только не эту, не в качестве обеда звероподобных чудовищ, это уж слишком! Ужас придал ему сил. Извиваясь, как ошалевший червяк, он сумел-таки нащупать под плащом рукоять кинжала.

Нащупать сумел, но этим дело и ограничилось. Вытащить оружие из ножен оказалось совершенно невозможно. Рольван чуть не вырывал себе из суставов руки, но все было тщетно. Он мрачно задумался о том, достаточно ли одного погибшего ангела, чтобы насытить целое племя дикарей и когда они все-таки решат прийти за следующей жертвой. Правда, у них ведь был еще медведь… Потом выругался и пополз, извиваясь, к ангелице.

Та все еще была без сознания. Рольван отбросил ужасный предмет подальше от ее глаз. Тяжело навалившись на ее тело, принялся рассматривать веревочные петли на тонких запястьях: нет, перегрызть он их не сможет. Плетеная из жил какого-то животного, веревка выглядела толстой и прочной. Оставалось положиться на сообразительность ангелицы, а для этого ее следовало сначала привести в себя. Он сполз на землю и принялся дуть ей в лицо.

Через некоторое время подействовало: девушка сморщилась, чихнула, открыла глаза и снова начала кричать.

– Тихо! – прорычал Рольван. – Хочешь, чтобы они пришли?!

Он выразительно указал глазами вверх. Ангелица заколебалась, потом открыла рот и набрала воздуху для нового визга.

– Чшшшш!

Он отчаянно зашипел, и это внезапно подействовало: визг оборвался. От резкой тишины зазвенело в ушах.

– Слушай, – отчетливо проговорил Рольван. – У меня на поясе нож. Сейчас я его тебе покажу.

Ему пришлось снова крутиться и извиваться в слоях своей одежды, пока наконец он не смог докопаться до рукояти. Девушка смотрела, не мигая. Он подполз так, чтобы кинжал был прямо перед ее глазами.

– Видишь? – он тяжело дышал. – Это нож. Тебе надо его достать. Нож, понимаешь? Резать веревки.

Она ничего не ответила, но и не попыталась отпрянуть. Поняла или нет? Рольван начал перемещаться ей за спину, чтобы рукоять оказалась возле ее рук, но девушка остановила его коротким возгласом:

– Ии!

Рольван замер. Неловко изогнувшись, ангелица дотянулась зубами до рукояти его кинжала.

– Умница, – прошептал Рольван. – А теперь тащи!

Она послушалась. Передвинулась повыше, сопя от напряжения. Рольван осторожно двинулся вниз и понял, что кинжал поддается. Несколько мгновений – и девушка облегченно выдохнула, выронив кинжал на землю.

– Прекрасно! – Рольван перекатился на другой бок. – Теперь надо суметь закрепить его так, чтобы я смог перерезать веревку.

Освободив руки, он сделал то же самое для девушки и, пока она растирала онемевшие запястья, перерезал веревки на ногах. Поглядел наверх. Оттуда доносились невнятные звуки – не слишком близко, но и не так далеко, как хотелось бы.

Ангелица смотрела туда же. Изящное, как на картине, личико было сосредоточенным и далеко не таким глупым, как казалось совсем недавно.

– Нам бы дождаться ночи, – сказал ей Рольван, – но вдруг они прежде решат поужинать?

Он встал. Края ямы были выше его макушки, но из земли торчали камни и древесные корни, местами достаточно толстые, чтобы за них ухватиться. Рольван подергал один и обернулся к девушке.

– Попробуем, ладно? Я подсажу тебя, а потом ты подашь мне руку. Только будь осторожна.

Она не понимала его слов, но подумала, видимо, о том же – подошла и встала рядом, разминая руки и приглядываясь к стенам ямы. Ее макушка едва доставала ему до плеча. Рольван скептически усмехнулся сам себе: даже если, оказавшись наверху, она не пустится бежать, бросив его, все равно едва ли сможет ему помочь. Но попробовать все же стоило.