Пути непроглядные - Анна Мистунина

Скатившись по ступенькам головой вниз, больно ударившись лбом, получил еще один пинок и поднялся на ноги. Огромная чужая луна висела над самыми башнями. В чертах его мучителей не было почти ничего человеческого: громадные челюсти, далеко выступающие надбровья, покатые лбы напоминали больше звериные морды, нежели лица людей. Они скалились, но никому не пришло бы в голову назвать это улыбкой. Тот, что держал конец веревки, снова начал спускаться, и Рольван пошел за ним, не дожидаясь тычка в спину. Ноги скользили на крутых ступенях, болела ударенная о камень голова. Ледяной воздух обжигал зубы. Уродливые коренастые чудовища казались порождениями дурного сна, но запах от них шел самый что ни на есть реальный – отвратительная животная вонь, которая не давала даже на миг усомниться в том, что все происходит на самом деле.

Внизу его быстро повели прочь, так быстро, что нечего было и думать запомнить дорогу на этих совершенно одинаковых улицах, запомнить, на вершине какой из этих совершенно одинаковых башен остался его меч.

Это оказалось хуже, чем просто остаться безоружным в руках врагов – меч, подаренный когда-то отцом Кронаном, верно служивший на протяжении многих лет, был последним, что связывало Рольвана с прежней жизнью, с родным миром, с самим собой. С тем собой, которого он знал и помнил и который в последнее время уходил от него все дальше. Тот Рольван заслуженно считался разумным человеком и добрым воином, он не совершал безумств худших, чем свойственны любому солдату. Он не нарушал приказов, не влюблялся в сумасшедших дрейвок, не сражался против своих. И уж конечно, он ни за что на свете не стал бы водить дружбу с языческими богами и не отправился бы колдовским путем в чуждый мир, как последний глупец доверившись слову этих самых богов.

Но прежний Рольван погиб, а Рольван нынешний не мог даже помолчать у его могилы. Он шел, как баран на бойню, со связанными за спиной руками и веревкой на шее. Он слишком устал вчера и не успел выспаться сегодня, слишком замерз, чтобы гадать о том, куда его ведут или строить план побега. Он просто шел, переставляя ноги – правую, левую, снова правую, лишь бы только не упасть – и думал, как будто это имело хоть какое-то значение, кто же все-таки выстроил город и башни, ведь не эти же звероподобные дикари? И куда, ради всех богов, подевались они теперь?

Расстояние между башнями увеличилось, и Рольван понял, что его уводят прочь из города. С заходом луны воцарилась темнота, тут же сменившаяся быстрым рассветом, еще более ярким, нежели вчерашний. Край города отрыл новые поля и за ними горы, те самые, навстречу которым он шел всю прошлую ночь. Теперь они оказались неожиданно близко.

Здесь его захватчиков встретила еще одна компания дикарей – с шумом и рычанием выскочив из-за последних башен, они, казалось, готовы были кинуться в драку. Но Рольван обрадовался зря, у него не появилось возможности улизнуть. Дикари лишь потоптались друг перед другом, раскачиваясь из стороны в сторону, рыча и демонстрируя нечеловеческие огромные зубы, и дальше пошли вместе.

Башни остались позади, а за ними и поля. Дикари свернули с дороги на вытоптанную в снегу тропу. Вскоре местность изменилась. Взошедшее солнце осветило нагромождения острых скал в причудливых шапочках снега и росшие между ними деревья – низкорослые и широкие, они отличались от привычных сосен настолько же, насколько здешние обитатели отличались от людей. С каждым шагом лес становился все гуще, а камни – выше. Время от времени тропу пересекали цепочки следов, среди них были и человеческие, и звериные. Потом из-за деревьев появилась новая компания дикарей, на этот раз с добычей: двое по очереди тащили на плечах тушу небольшого, с крупную собаку, медведя с черной мохнатой шерстью – из таких же шкур были пошиты их одеяния. Еще двое с обеих сторон поддерживали своего раненого товарища, чей бок был до мяса разодран острыми когтями. Все они были встрепаны и перемазаны кровью. Последним шел могучий великан с целой охапкой каменных копий.

Опять повторилась сцена с раскачиванием и рычанием, после чего вновь пришедшие торжественно предъявили остальным медведя, а те, с одобрительным ворчанием – Рольвана. Его затошнило, когда он понял, что ничем не отличается для них от удачно добытого зверя. Затем его потащили дальше еще быстрее прежнего, через густеющий лес, то тут, то там пронзенный остриями скал, огибая извилистые овраги, и наконец остановились у края крутого ущелья, со всех сторон огражденного высокими скалами. Из углубления в подножии скалы извергался, водопадом обрушиваясь в ущелье и давая начало реке, ревущий поток воды. Камни вокруг были покрыты льдом, но сам поток не застывал. На расстоянии в несколько десятков шагов Рольван увидел наконец обиталища местных жителей, и они ничем не походили на вычурные башни пустого города.

Три больших шатра, сооруженные из веток и целых стволов, были укрыты сверху звериными шкурами. Пред входом в каждый шатер горел огонь и были сложены большими кучами заготовленные дрова. Ветер уносил серые полосы дыма вниз вдоль ущелья, по течению реки.

Рольван увидел нескольких женщин, коренастых и еще более низкорослых, чем приведшие его охотники, около десятка детей. Стоило им заметить вновь прибывших, как младшие дети стайкой исчезли в глубине одного из шатров; те, что постарше, в сопровождении двух женщин вышли навстречу с копьями наперевес. На этот раз раскачивание и рассматривание длилось недолго, потом охотников пропустили к шатрам. Рольвана потащили туда же, сильно дернув за веревку.

Он снова пытался вырваться. На него навалились, уронили на землю и, стянув еще туже узел на руках, связали ноги. Для полуживотных эти существа управлялись с веревками удивительно хорошо. Они волоком, как если бы он был уже освежеванной тушей, утащили Рольвана за шатры и столкнули с края широкой ямы.

Он не сумел сжаться, чтобы смягчить удар, но падать оказалось неглубоко и дно ямы против ожидания не было усыпано острыми камнями. Свалившись лицом в снег, быстро перевернулся на спину и сел. Он был действительно в яме, шириной около пяти шагов и глубиной в полтора человеческих роста, и он был не один. С дальнего конца ямы, прижавшись к ее неровной стене с торчащими древесными корнями и друг к другу, на него полными ужаса глазами смотрели ангелы.

Рольван зажмурился и потряс головой. Открыл глаза, но видение не исчезло. Ангелы были здесь, они были прекрасны, золотоволосы и одеты в белое – в первый миг ему даже почудилось окружающее их сияние. Хрупкие, изящные тела, неземной красоты лица – из какого небесного видения их занесло сюда, прямиком в лапы чудовищ?

Разглядев их получше, Рольван понял, что небесные гости не имеют крыльев, и только после этого обратил внимание на остальное: грязные следы от слез на лице у ангела поменьше, синий след удара на скуле и разбитые в кровь губы второго. Их руки и ноги, как и его собственные, были накрепко связаны. Белые костюмы из чего-то вроде короткого густого меха перепачкались грязью и кровью. Из-под шапочек того же материала виднелись спутанные ярко-золотые кудри, чуть более длинные у ангела поменьше, который теперь казался девушкой, и коротко постриженные у юноши. Лицо юноши было гладким, без следа бороды или усов. Высокий лоб девушки украшала не то вытатуированная, не то просто нарисованная синей краской многолучевая звезда.

Догадавшись, что видит перед собой людей из плоти и крови, Рольван наконец сообразил и другое: причина их испуга – он сам. Достаточно было представить, каким они видят его, лохматого и заросшего густой бородой, завернутого в волчью накидку, чтобы понять, что для них он ничем не отличается от уродливых дикарей.

– Нет, я не из них! – поспешил он заверить. – Я такой же пленник, как вы!

Звук человеческого голоса ничуть не успокоил их, наоборот. Девушка-ангел вздрогнула всем телом и расплакалась, уронив голову на плечо юноши. Тот напрягался изо всех сил, пытаясь разорвать свои путы. На Рольвана он смотрел с бессильной ненавистью.

– Неужели я настолько страшен? – спросил тот. – Подумайте, нас здесь трое. Мы могли бы вместе придумать что-нибудь, чтобы выбраться отсюда.

Ответа, конечно же, не было. Рольван криво усмехнулся:

– Я в каждый канун Рождения читал молитву о сошествии ангелов, а вы не хотите со мной разговаривать! Чему же после этого верить?.. Знаете, у меня есть нож. Я хочу сказать, его не отобрали. Если бы кто-нибудь из вас согласился мне помочь… Но вы ведь даже не понимаете моего языка?

Юноша-ангел коротко произнес что-то непонятное – возможно, ругательство, но Рольван обрадовался и этому:

– О, значит, ты умеешь говорить! Видишь, мы уже продвинулись вперед. Я Рольван, – для убедительности он указал подбородком себе в грудь и повторил: – Рольван, я Рольван, друг. А ты кто?