Купленная. Доминация (СИ) - Владон Евгения

— Кирилл Глебович… Что случилось? Господи, сколько крови. Маша, вызывай скорую.

— Я тебе, бл*дь, не Глебович, — собственного хриплого рыка, брошенного в сторону Егора Вальца, буквально позеленевшего при моем появлении в вестибюле отеля, я, естественно, не узнал. По ходу его никто не узнал, и меня вместе с ним. Я сам не знал, кем тогда был, что творил и на кой. — Еще раз так меня назовешь, будешь до конца своих дней подметать парковки в пригородных районах.

И подобный бред я тоже не мог сказать на трезвомыслящую голову. Следующее просветление настигло меня уже в машине. Как и когда я в нее сел, банально не запомнил. Но именно тогда у меня похолодели и легкие, и сердце, когда до моего контуженного рассудка неожиданно дошло, что я несусь со скоростью под двести километров в час по забитой машинами магистрали и каким-то чудом до сих пор еще ни в кого не врезался.

Тормознул практически сразу, можно сказать в унисон резкого выброса испарины по взмокшей спине, лбу и затрясшимся на баранке рукам. Дыхание тогда тоже сбилось нехило, как будто я не в Мустанге наяривал как тот поддатый Шумахер, а мчался на собственных ногах. Пришлось зарулить к ближайшему тротуару и на несколько минут там припарковаться. В этот раз к убойному коктейлю из чистейшего безумия добавилось осознание дышащей мне в затылок собственной смерти. Если я что-нибудь не сделаю в ближайшее время и не возьму под контроль взбесившиеся эмоции, боюсь такими темпами я вообще сегодня никуда не попаду. Разве что в очень узкую камеру следственного морга с прикрепленной к пальцу ноги именной бирочкой.

Да и кровь все еще не переставала идти, заливая уже и руль, и мое колено, и дорогую обивку перед водительским креслом. Правда, не так интенсивно, как в самом начале, но сам факт… Мне действительно требовалась медицинская помощь и желательно профессиональная. Боюсь, в таком состоянии искать ближайшую аптеку — себе дороже.

Надо только немного отдышаться, собраться с мыслями и… Не знаю… Хоть как-то найти в себе силы хотя бы две или три минуты не думать об этой гребаной хрени… Не впускать ее в себя, отбиваться от ее щупалец до последней капли крови. При теперешних обстоятельствах, буквально.

Алина… Лина… Алька… Что, бл*дь, ты со мной творишь? На хера ты вообще это устроила? Решила окончательно довести меня до ручки? Мало поиздевалась тогда в клубе, так взялась теперь доставать через моего папеньку?

Боже, какой же я беспросветный кретин.

Я уткнулся или долбанулся со всей дури о верхний край мустанговского руля и, само собой, не почувствовал ни боли, ни вообще ничего, что могло бы меня на время отвлечь, перетянув на себя все мои мысли. Очередная асфиксия не заставила себя долго ждать. Кажется, я даже попытался закричать сильно-сильно зажмурившись. А вот что из всего этого маразма получилось, увы, не помню. Кроме лихорадящей трясучки во всем теле и нового приступа безумия, просверливающего изнутри виски, глаза и затылочную кость.

Оказывается, по-настоящему разочароваться в выдуманном собственными стараниями идеале просто до одури нереально больно. У меня вообще ничего не имелось в памяти, чтобы было с чем сравнить весь этот кошмар. НИЧЕГО. Одна лишь одержимая идея-фикс, вылезти из машины и шагнуть под первый встречный грузовик.

Да, я определенно спятил и, если ничего не сделаю с собой в ближайшее время, обязательно что-нибудь вытворю еще. При чем намного хуже из уже сотворенного до этого…

* * *

Телефонный звонок от Макса застал меня на пороге моей любимой квартиры уже после моего посещения травматологии ближайшей больнички и минимаркета нашего жилого района. Пришлось вначале поставить пакет с покупками на винтажную тумбу в прихожей, а уже потом той же левой рукой полезть в карман куртки за названивающим сотовым. Как ни странно, но при легкой анестезии, по большей части доставшейся моей правой ладони, я соображал куда лучше, чем без оной и до оной. Правда, ощущение отупления все еще давило на мозги и совсем чуть-чуть вело не по нужной траектории. Но лучше уж такое, а не собственного производства в виде перебродивших за последний час не совместимых с жизнью доз убойных гормонов.

— Кир, ты там что, совсем черепушкой тронулся? Где тебя носит? Мы уже в самолете. Скоро заставят мобильные отключить. Взлетаем уже через несколько минут.

— Прости, Макс, но тут такое дело…

— Ты издеваешься, да?

Ага, если бы. Я очень, буквально до одури, хотел бы как раз иного развития событий, но не того, что происходило со мной прямо сейчас в эти гребаные минуты. Но разве такие вещи возможно объяснить по телефону? Да и как, бля?

"Прости, Макс. Но я сегодня застал в номере своего папеньки свою несостоявшуюся девушку и не помню, как и почему, выбил себе пару пальцев. Клянусь, это было ненамеренно. Я так мечтал и почти полмесяца грезил полететь с вами в Куршавель, но… теперь мне откровенно на него посрать. Я не хочу никуда лететь, к слову, СОВСЕМ."

— Я не специально, Макс. Споткнулся на ровном месте, когда шел к машине. Мог бы разбить себе нос, но в итоге отбил себе рабочую руку из-за того, что неправильно сгруппировался. — ты только погляди. Оказывается, врать под обезболивающими, прямо, как воду пить и так же безболезненно. Ни вкуса, ни запаха… — В итоге пришлось переться в больницу, делать рентген и вправлять вывих. Так что на ближайший месяц экстремальные виды спорта для меня под строжайшим запретом.

— А позвонить за это время или на крайний случай сбросить смс-ку не пробовал? Мы тут и так сидим битый час, как на иголках, выглядывая появление нашего несравненного Кирюшеньки.

— Ну, соррян, братан. Как-то мне было не до звонков другу, пока пытался остановить хлещущую из раны кровь. — а заодно через немогу придушить слетевшего с катушек своего персонального мистера Хайда.

— Бл*дь, Кир. Уж от кого-кого, а от тебя я такого точно не ожидал.

— Ты не поверишь, я тоже. Прости, но сегодня уже никак. Может через месяц или два получится.

— Ладно. Лечи свою лапу и в следующий раз смотри внимательней под ноги. Был бы ты в усмерть пьяным, я бы еще понял, но на полном трезвяке…

— От подобных казусов не спасает даже кристально трезвое состояние, увы. — особенно, когда каждую гребаную минуту перед глазами всплывает Стрекоза с обнаженной грудью и ее мнет (в смысле, мнет грудь) увесистая ручонка моего родного папеньки. — Ладно, хорошо вам там покататься без меня. И не слишком буяньте в баре отеля ночью, чтобы не вытурили, как в прошлый раз на улицу со всеми пожитками.

— Постараемся. Хотя и не гарантирую, — ответный смех Макса ненадолго порадовал мне слух и всего на несколько секунд поднял настроение.

Отложив наконец-то отключенный айфон к пакету на тумбу, я примостил свой зад на ближайший пуф, ненадолго подвиснув в легкой прострации и уставившись на свои ноги. Вернее, на берцы, которые мне придется в ближайшие минуты стягивать с себя левой рукой. Не то, чтобы это являлось для меня какой-то непосильной задачкой, просто… Кажется, действие обезболивающих начало потихоньку улетучиваться.

Я снова посмотрел на правую руку, аккуратно, едва не с художественным изяществом обмотанную эластичным бинтом поверх тщательно обработанных ран. Последние были скреплены на месте рассечения кожи медицинскими скобами вместо старых добрых швов. Дежурный хирург-травматолог очень постаралась, особенно за доп. плату и парочку отпущенных в ее адрес комплиментов. Даже как-то удалось уговорить ее не ставить мне фиксирующего гипса, за мое клятвенное обещание не перетруждать руку и держать ее почаще в первые дни в полном покое и под холодным компрессом. А вообще, это пипец, как далеко не смешно.

То, что мой телефон сейчас не обрывали звонки от матери (от отца даже и не жду), наводило всего на пару возможных предположений. Либо персонал гостиницы до сих пор не доложил моему папеньке о моей попытке нокаутировать зеркальный лифт, либо… он банально курирует мои действия дистанционно. Как всегда, следит, но не вмешивается. До поры до времени. Нисколько не удивлюсь, почему. За мои последние выходки, он с радостью, еще и собственноручно, переломает мне и вторую руку, при чем сразу в нескольких местах. При иных обстоятельствах, я бы и сам ему подсобил, но не сегодня. Сегодня меня ждет как минимум десятиэтапное погружение в персональное чистилище, и, боюсь, никакие традиционные виды анестетиков мне в этом деле не помогут. Когда остаешься один на один с проблемой, у которой нет ни выхода, ни входа — существует лишь несколько радикальных методов пережить этот ад и остаться после него относительно целым и живым. Только сегодня я сам себя лишил их наибольшей части. А те, что еще оставались доступными, были, откровенно говоря, так себе. Но выбирать сейчас было банально не из чего.