Купленная. Доминация (СИ) - Владон Евгения

— Это все равно большие деньги… — мой голос тоже дрогнул, кажется, я уже и без того беззвучно ревела, не представляя, где взяла сил, чтобы что-то выдавить в ответ.

Если бы я только могла… Но, боюсь, я и сама уже на грани. Чуть надавишь или не то скажешь, точно рассыплюсь или закачу истерику. Наверное, продержалась так долго только из-за Кирилла. Из-за тех остатков сил, которые он пытался мне отдать, пока доказывал взглядом, словами и убивающей его болью, что он говорит сейчас чистую правду, и насколько тяжело она ему дается.

— Ты не сможешь где-то их раздобыть цельной суммой и куда-то потом "спустить", чтобы этого вообще никто не заметил. А если кто-то это заметит, то твой отец и подавно.

— А это уже не твоя головная боль. И кроме собственных сбережений, у меня еще есть мать и трастовый фонд в швейцарском банке, оставленный моим дядей двадцать пять лет назад. Взять оттуда три миллиона рублей, все равно, что скромно отщипнуть пару крошек от целой буханки. Они всецело мои и предназначены лишь для материальных нужд моей будущей семьи, там дом купить или проплатить дорогое обучение детей в каком-нибудь Оксфорде или Гарварде. Хотя я больше всегда склонялся к идее мигрировать после второй Октябрьской куда-нибудь подальше, в Новую Зеландию, например, или на Фолклендские острова.

— Фокл… острова? Кажется, впервые о таких слышу. — стыдно о таком признаваться, но с географией я еще со школы была на Вы, хоть и пыталась теперь наверстать упущенное в институте.

— Это в южном полушарии возле Южной Америки рядом с Аргентиной, там далеко не тропики и проживает всего три тысячи жителей и полмиллиона овец. Видимо, последнее меня больше всего и притягивает.

— Так любишь овец? — по крайней мере, разрядить обстановку явно не помешает.

— Нет, малое количество жителей. — наконец-то я увидела его улыбку и почувствовала, как его отпустило недавнее напряжение, пусть и не до конца. Зато ему стало чуть легче дышать и проще подбирать нужные слова, немного ослабив хватку своих пальцев на моем лице и вернувшись к куда приятным надо мной манипуляциям. — Хотя Новая Зеландия нравилась всегда больше, особенно заверениями побывавших там туристов, что там нет змей, волков и ядовитых пауков. И, да, там тоже разводят овец. И я всегда мечтал о доме на берегу океана или где-то очень рядом.

— И зачем тогда ждать вторую Октябрьскую?

Кир повел плечом, видимо, впервые удивившись тому факту, что его не посещали подобные мысли до нашего с ним знакомства.

— Скорей всего, что мне и тут до сих дней жилось неплохо. Да и русских бизнесменов там принимают далеко не с распростертыми объятиями. С тамошними законами и властьимущими едва ли добьешься в отношениях короткой ноги или полного взаимопонимания, если не наоборот. Так что это чисто на будущее и на всякий пожарный. Хотя, если вдруг прижмет прямо сейчас и то, далеко не факт. Главное, тебе сейчас как-то разобраться с Глебом Стрельниковым. Может даже уехать на время из города. Но ты должна от него уйти, иначе… я точно за себя не ручаюсь. Да и он должен хоть что-то понимать… У тебя вся жизнь впереди и тратить ее на прихоти старого пердуна…

— Я просто еще не думала об этом и… даже пока не представляю как. Одно дело, если бы это была только моя жизнь…

— Обещаю, мы что-нибудь обязательно придумаем. Если понадобится, я даже мать для этого подключу, но… делить тебя с кем-то… Прости… — он жестко качнул головой в упрямом отрицании перед любым из моих возможных возражений, еще ближе притянув к себе и прижавшись своим лбом о мою переносицу. — Я и сейчас не представляю, как смогу тебя выпустить из этой квартиры, думая, что за ее пределами находится ОН и ждет тебя там…

— Я попробую, хотя… мне и страшно…

— Все будет хорошо… Мы найдем выход. Нужно будет, даже сбежим и куда-нибудь уедем. Но, не думаю, что дойдет до таких радикальных мер. Лишь бы тебе от него уйти и все. Остальное уже не так страшно или прям совсем нерешаемо. Будем надеяться на лучшее. Но делить я тебя больше ни с кем не буду. Ты моя и точка… Только моя…

Он снова сгреб меня чуть ли не всю-всю-всю в свои медвежьи объятия, зарываясь лицом и губами в мои волосы и обжигая порывистым голосом кожу на голове. А мне в этот момент казалось, что большего мне уже и не надо. Я уже достигла своего рая, получив от жизни все, о чем и мечтать никогда не смела. И пусть данное понимание рвало легкие с сердцем удушливым приступом истеричных рыданий, но эта боль сейчас была для меня самой сладкой и желанной. Подобно очищающему пламени-проводнику, ведущему к неизбежному перерождению или пробуждению чего-то настоящего и истинного. К тому, что на самом деле невозможно ни купить, ни где-то отыскать на стороне. К свободе, к вере… к любви…

Конец первой книги

(17.01–07.04.2019 г.)