Мамалыжный десант - Валин Юрий Павлович

– Так девчонка здесь при чем? – изумился Шелехов. – Гулящая, конечно, но пусть с ней югославы сами разбираются.

– Я ее что, удушить предлагаю?! – рассердился Земляков. – Свяжем, и пусть сидит.

– Бомбить будут, да и печка остынет, – неуверенно сказал Тимофей. – Может, ее пока с собой прихватить? Для страховки?

– Хороша страховка, полуголая и рыдает, – скривился Земляков. – Хотя, конечно, и оставлять связанной не особо… мало ли что тут. Наши сегодня к реке будут прорываться, бои усилятся, запросто может сгореть с домом. Тьфу, навязалась. Нет, конвоирование красоток в задачу группы не входит. Командование нас не поймет. Нам еще лейтенантика волочь: вдруг он тоже что-то ценное знает. Девчонку отпустим в последний момент, все равно она только про машину может немцам рассказать. Спускай ее вниз, Шелехов, пока в подъезде подождете. Старший лейтенант полковника бережно отведет. А мы, Тима, взглянем острым взглядом, не забыли ли что из документации…

Радист повел стройненькую задержанную, та умоляюще оглянулась, распахнула огромные, влажно сияющие глаза, обхватила свои плечики. Тимофей цыкнул зубом, задерживая конвоира, догнал в прихожей, снял с вешалки женское пальто – от него пахнуло духами, – машинально прощупал ворот и карманы, отдал девке. Та благодарно схватила, сделала буржуазную фигню – реверанс, кажется, называется. Нерода провел пленного.

Земляков рылся в ящиках кабинетного стола и ворчал:

– Доброта нас погубит. Девицы, старушки, которых нужно через дорогу переводить, одноногие собачки… Вот к чему это все? Надавать бы ему по морде, этому Нойману. Хапнем мы еще с ним горя, со скользким этаким. В былые времена раскололи бы на месте, имелись резкие спецы… Ладно… Нет тут ничего толкового. Если полковник тут и бывал, то редко. Сплошь сербские бумаги, перья и карандаши, записи мемуарные какие-то.

– В спальне глянем? – предложил Тимофей. – Если он вчера приехал, мог вещички не распаковывать.

Спальню среди комнат еще требовалось отыскать. Протопленной оказалась одна. Документов не имелось, только пепельница с окурками и бутылка водки – вполне себе русской и хорошей, довоенной. Еще кружевная подвязка для чулок нашлась.

– Гм, недурно адъютанты ночуют, – удивился Земляков. – Или мы напутали?

Контрразведчики одновременно откинули пышные подушки на постели: под одной обнаружился небольшой пистолет, под другой – дамская сумочка.

– А ведь наш полкан на красотку излишне презрительно косился, – пробормотал фальшивый оберштурмфюрер, подхватывая теплый пистолет.

Тимофей вытряхнул из сумки документы. Паспорт оказался необычного цвета, с фото смотрела знакомая девичья мордаха, тут рыжая уж совсем кукольной выглядела.

– Португальская ксива?! – ахнул Земляков. – Да ладно, быть не может! Ну-ка…

Контрразведчики бросились на лестницу, Тимофей на ходу запихивал в карман шинели дурацкую сумочку.

Грузовик уже тарахтел. Полковник и пришедший в себя адъютант сидели в кузове под стволами автоматов. Девки, понятно, не было.

Земляков подскочил к кабине, шепотом завопил:

– Красотка где?!

– Только что отпустили, – недоуменно пояснил Нерода. – Как дунула по улице, аж туфли скинула, в руки подхватила. Наши в кузове ржали. Вон она, на углу…

Земляков и Тимофей разом бросились к смутной фигурке, удирающей по тротуару, но тут произошла довольно внезапная неприятность: с кузова сиганул полковник, довольно ловко сшиб «оберштурмфюрера», да еще пытался достать подножкой Тимофея. Сержант Лавренко увернулся, добавил хода. Девки уже не было видно – свернула, шалава португальская, или кто она там на самом деле…

Тимофей не оглядывался, но слышал, что следом кто-то бежит. Наверное, Сречко, он поживее…

За углом ждала фига. В смысле, на перекрестке метрах в семидесяти ковырялись окапывающиеся фрицы, а беглянки не было. Дворов и дверей рядом в избытке, юркнула, поскольку не дура.

Бойцы попятились за угол.

– По крайней мере, бошей звать она не кинулась, – прохрипел Сречко.

Тимофей кивнул. Видать, тревога со стрельбой и самой рыжей дряни не особо была нужна. Умыла СМЕРШ – и исчезла.

Земляков все понял издали, сплюнул и продолжил тереть ушибленный локоть. Остальные молчали, поскольку команды говорить по-русски не было, да и что тут скажешь, кроме того самого, уже упоминавшегося. У полковника Ноймана добавилась ссадина на подбородке, но улыбался, гадюка. Тимофею захотелось задеть гада прикладом, хотя бы по копчику, но то желание выглядело откровенно непродуктивным.

– Ладно, упустили, черт с ней, – прошептал Нерода сгрудившимся контрразведчикам. – Уходим живенько, пока немцы не пожаловали.

– Она немцев не приведет, они ей и самой не очень нужны. Но девка вернется. Может, засаду оставим, а, товарищи командиры? – предложил Тимофей.

– С какой радости ей возвращаться? – удивился Земляков. – Говорят же, улепетывала так, что туфли теряла.

– Так куда ей бежать? Этот… опекун у нас, документы она в квартире оставила. Денег и другой квартиры у нее здесь нет, я же карманы щупал. Чемодан-то ее наверху был. Это тот, что побольше и духами пахнет.

– Когда ты успел чемодан обнюхать? – изумился Сречко.

– Да чего там нюхать? Он просто пахнет и женственный, – объяснил Тимофей. – Вот только доходит до меня долго.

– Не-не, думаешь ты живо, это мы тупим, – пробормотал Нерода и взглянул на расстроенного фальшивого оберштурмфюрера. – Делимся? Я с парнями остаюсь, ты с Торчком захваченных конвоируешь?

– Да что ж опять я сматываюсь? – возмутился Земляков. – Это вообще…

– Это целесообразно, – пресек дискуссию Нерода.

– Так, может, девица нам вообще не нужна, что с нее взять-то, кроме экстерьера, – продолжал упрямиться оберштурмфюрер. – Сомнительная, да, и как хороший рычаг давления на полкана подходит, но это же только навскидку. Если еще доводы есть…

– Есть, товарищ старший лейтенант, только объяснять долго. Но интуиция диктует, – попытался объяснить Тимофей.

Нужно признать, Земляков хотя и был штабным, соображать-доверять умел. Хотя и не особо восторженно. Скрипнул зубами:

– Ладно, верю. Герр штабс-капитан, выгружайте задержанных для подготовки!

– Отож я опять в тыл? – обозлился Торчок, сгребая за шиворот полковника. – До коих пор?!

– Молчать, рюсский живодерец! – немедля вошел в эсэсовское состояние Земляков. – Забылся, старый хрыч?!

– Виноват, ваше благородие.

Торчок в сердцах попытался уронить пленного на мостовую, но того внизу поймали и мигом уложили мордой на тротуар. Занимался экзекуцией Нерода. Пленник забился в его суровых руках, но был мигом прижат и утихомирен. Тимофей не очень понимал, что с полковником собираются делать, он же и так в наручниках, да еще с заткнутой пастью. Но тут в руках Нероды оказался небольшой шприц, с виду совсем как игрушечный. Игла прямо сквозь галифе ткнула немца в задницу; надо думать, игла была настоящей – пленник содрогнулся и замычал.

– Ничего, на месте подуем, «бо-бо» мигом пройдет, – пообещал Нерода, принимая второго фрица. У несчастного лейтенантика глаза от ужаса под кепи закатились. Земляков ему что-то успокаивающе сказал и перевел:

– Говорю, что всего лишь снотворное. Для расслабления.

Действительно, полковник Нойман уже обмяк и ровно дышал в старинный камень мостовой.

Бесчувственных немцев закинули обратно в кузов.

– Сейчас вернусь, – пообещал Нерода, запрыгивая за руль. – Сгиньте пока.

«Опель» зафырчал. Павло Захарович успел спустить саквояж с излишками гранат и иных боеприпасов, прощаясь, вскинул руку.

– Скрылись, товарищи! – приказал Тимофей, временно принявший на себя обязанности командира. Бойцы немедля заскочили в дверь парадной.

– Так, а как они поедут вообще без прикрытия? – обрел дар речи Шелехов.

– Они коридор знают, – сказал Тимофей, пытаясь тактично обойти подробности и детали, коих и сам не знал.

– Подземный ход? – в один голос изумились Сречко и радист.