Англичанка - Дэниел Силва

К площади прилегал небольшой парк — зеленый летом и белый, как кость, зимой. Лавон остался морозить зад на обледенелой скамейке, тогда как Габриель отправился к Дворцовой набережной, к застывшей подо льдом Неве. Последний раз взглянув на часы, Габриель встал у ограды, неподвижно — как и могучая река, — в ожидании незнакомки.

Он увидел ее в 14:55. Она шла по Дворцовому мосту: теплое пальто, сапоги с высоким голенищем; бледные волосы скрывала вязаная шапка, нижнюю половину лица — шарф. Тем не менее Габриель сразу узнал ее — по глазам и очертанию скул. Впечатление было, будто девушка с жемчужной сережкой сбежала с полотна Вермеера и шагала теперь по петербуржской набережной.

Она прошла мимо Габриеля, как мимо пустого места, в сторону Эрмитажа. Габриель подождал, проверяя, нет ли за ней «хвоста», и отправился следом. Когда он вошел в музей, девушка уже исчезла. Неважно, Габриель знал, где ее искать. «Всякий раз, у той же картины, — говорил Жиров. — Никто не знает почему».

Купив билет, Габриель отправился по бесконечным коридорам и лоджиям к павильону 67. Там она и сидела, одна, напротив «Пруда в Монжероне».[17] Габриель присел рядом, и девушка лишь мельком взглянула на него. Его маскировка оказалась лучше ее, ведь он для этой девушки ничего не значил. Никогда.

Прошла минута, и Габриелю, по идее, пора было двигаться дальше. Тогда девушка оглянулась второй раз и только тут заметила у него на коленях экземпляр «Комнаты с видом».

— Полагаю, это принадлежит тебе, — сказал Габриель и вложил книгу в ее дрожащие руки.

54

Лубянская площадь, Москва

На четвертом этаже штаб-квартиры ФСБ располагаются кабинеты самого небольшого и самого тайного из отделов. Отдела координации, занимающегося исключительно деликатными политическими делами (обычно по личному распоряжению самого президента). Его давний руководитель полковник Леонид Мильченко сидел в кресле за большим финским столом; прижав к уху телефонную трубку, он глядел в окно на Лубянку. Его зам, Вадим Стрелкин, стоял у двери, весь нетерпение. Когда Мильченко с грохотом положил трубку, Вадим понял: сна ему сегодня не видать.

— Кто звонил?

Мильченко, по-прежнему глядя в окно, ответил.

— Вот блин, — выругался Стрелкин.

— Не блин, Вадик, а нефть.

— Чего он хотел?

— Переговорить с глазу на глаз.

— Где?

— У него в кабинете.

— Когда?

— Пять минут назад.

— Как думаете, зачем?

— Да хрен его знает, — ответил Мильченко. — Но если в деле замешан «Волгатек», добра не жди.

— Пойду подготовлю машину.

— Дельная мысль, Вадик. Ступай.

Они дольше выезжали из чрева Лубянки, чем ехали до штаб-квартиры «Волгатека» на Тверской. Когда Мильченко и Стрелкин вошли в вестибюль, их встретил Дмитрий Бершов — второй по старшинству человек в компании. Тоже дурной знак. Он молча провел эфэсбэшников к служебному лифту, на котором они взлетели на самый верхний этаж. Такого большого офиса Мильченко еще нигде в Москве не видел. Он даже Лазарева не сразу заметил: руководитель компании сидел с краю длиннющего дивана. Мильченко предпочел стоя выслушать гендиректора «Волгатека»: пропал Павел Жиров, начальник безопасности компании. С одиннадцати вечера вчерашнего дня от него ни слуху ни духу. Имя Жирова Мильченко вспомнил сразу — они служили в КГБ в одно время. Положив записную книжку в кожаном переплете на кофейный столик, Мильченко все же присел на диван.

— Чем вы занимались вчера в одиннадцать вечера?

— Ужинали в «Кафе Пушкинъ». Праздновали важное назначение нового сотрудника. Кстати, — добавил Лазарев, — этот новый сотрудник тоже пропал. Как и водитель.

— Вы говорили, в самом начале.

— Только упомянул.

— Как звали нового сотрудника?

Лазарев ответил.

— Он русский? — спросил Мильченко.

— Не совсем.

— То есть?

— Корни у него русские, а вот гражданство британское.

— Выходит, англичанин.

— Правильно.

— Больше ничего не хотите рассказать о нем?

— Он пока что работает на Виктора Орлова, в Лондоне.

Мильченко переглянулся со Стрелкиным и молча уставился в записную книжку. Наверное, стоило начать делать заметки: пропавший офицер КГБ, пропавший помощник злейшего врага Кремля… Надо было сказаться больным и не приходить на работу.

— Я так понимаю, что ресторан они покинули вместе? — спросил наконец Мильченко.

Лазарев кивнул.

— Почему?

— Павел хотел задать новенькому пару вопросов.

— И почему я не удивляюсь?

Лазарев промолчал.

— Что он хотел спросить? — поинтересовался Мильченко.

— У Павла имелись кое-какие подозрения.

— А именно?

— Он думал, что новенький связан с иностранной разведкой.

— Кого он подозревал конкретно?

— По понятным причинам, — осторожно произнес Лазарев, — подозревал он британцев.

— Ваш Павел думал допросить англичанина с пристрастием?

— Задать пару вопросов, — подчеркнуто поправил Мильченко Лазарев.

— И если бы ему не понравились ответы новенького?..

— …Павел допросил бы его с пристрастием.

— Рад, что мы разобрались.

Тут под локтем у Лазарева замурлыкал телефон. Гендиректор «Волгатека» снял трубку, молча выслушал собеседника и произнес:

— Да-да, сию секунду.

— В чем дело? — спросил Мильченко.

— Президент вызывает.

— Тогда не заставляйте его ждать.

— Вообще-то, — сказал Лазарев, — он вызывает вас.

55

Санкт-Петербург, Россия

В это самое время виновник всех бед полковника Мильченко шел по Адмиралтейскому проспекту. Он больше не чувствовал холода, только тепло в том месте, где девушка коснулась его перед расставанием. Сердце колотилось о ребра. Несомненно, за ней следят, и его арестуют. Дабы унять страхи, Габриель представил, будто шагает не по улице российского города, а по Венеции, Флоренции и Парижу одновременно. Тут он в безопасности. И она тоже.

Перед ним высилась громада Исаакиевского собора, колоссальной мраморной церкви, которую Советы превратили в музей атеизма. Войдя в собор со стороны площади, Габриель начал подниматься по узкой винтовой лестнице под свод единственного золотого купола. На смотровой площадке, как он и думал, никого не было. Внизу простирался сказочный город, машины лениво ползли вдоль огромных проспектов. И по одному из них шла женщина: шапка скрывала ее светлые волосы, шарф — нижнюю половину лица. Через некоторое время на лестнице послышались шаги, и вот она предстала перед ним. Света под куполом не было, и Габриель едва видел ее в темноте.

— Как вы нашли меня?

Девушка говорила с британским акцентом, и Габриель с трудом поверил своим ушам. Впрочем, больше у нее от прошлой жизни ничего и не осталось.

— Неважно, как я нашел тебя.

— Как? — повторила девушка, но Габриель не ответил. Он шагнул ей навстречу, чтобы получше разглядеть ее лицо.

— Помнишь меня, Мадлен? Я рисковал всем ради твоего спасения. Мне и в голову не приходило, что ты сама все подстроила. Обвела меня вокруг пальца. Всех нас обвела.

— Ничего я не подстроила, — огрызнулась Мадлен. — Я только выполняла приказы.

— Знаю, — помолчав, сказал Габриель. — Иначе не пришел бы сюда.

— Кто вы?

— Если честно, то же я хотел спросить у тебя.

— Я Мадлен. Мадлен Хэрт из Бейзилдона, что в Англии. Никогда не нарушала порядок, примерно училась в школе и университете. Поступила на работу в штаб Партии. Будущее меня ждало безоблачное. В один прекрасный день мне предстояло сделаться членом парламента. — Она помолчала. — Так обо мне говорили.

— Как тебя на самом деле зовут?

— Не знаю. Я по-русски почти не разговариваю, и сама вообще не русская. Я Мадлен. Англичанка.

Достав из кармана пальто «Комнату с видом», она показала ее Габриелю.

— Где вы это взяли?

— У тебя в спальне.

— Что вы там делали?

— Пытался выяснить, почему твоя мать бежала из Бейзилдона.

— Она мне не мать.

— Это я уже понял. Понял, наверное, сразу, как увидел тебя на фотографии с родителями. Они походили на…

— …крестьян, — скривилась Мадлен. — Я их ненавидела.

— Где сейчас твои мать и брат?

— В старом учебном центре КГБ, у черта на рогах. Меня тоже хотели туда отправить, но я не поехала. Сказала, что буду жить в Питере, или сдамся врагу.

— Повезло, что тебя не ликвидировали.

— Мне угрожали. — Мадлен пристально посмотрела на Габриеля. — Что вы на самом деле знаете обо мне?

— Твой отец был шишкой в Первом главном управлении, генералом. Может, даже и шефом. Мать служила при нем машинисткой. Вскоре после твоего рождения она наглоталась таблеток снотворного и запила их водкой. Во всяком случае, так мне рассказали. Потом тебя отправили в детдом.