Мой личный принц (СИ) - Мелевич Яна

Сколько бы отец ни убеждал меня, я точно знал: ничего хорошего этот налог не принесет. Жадные до денег и власти лорды с радостью уцепятся в шанс получить побольше прибыли. Богатые земли островитян и горные залежи хрусталя, соляных квасцов в Шангрии — отличная возможность для инвестиций, осталось лишь получить их. Неважно, силой или путем рабского договора, который поставит их на колени. И если несколько месяцев назад я бы поддержал отца, то теперь всем сердцем отказывался верить в подобную возможность.

Налоги сделают их пленниками. Рабами. Неуплата грозит строгими мерами, среди которых

— продажа должника другим странам в качестве компенсации. Неужели отец действительно верит, что такие методы способны укрепить власть нашей династии?

— Простынешь, кто потом будет тебя лечить?

Я вздрогнул и поднял взгляд на Далию, стоящую совсем рядом. Даже не слышал, как она подошла. Моя жена куталась в теплый плащ, подняв взгляд на небо и недовольно морщась, едва холодная капля сорвалась с кончика листа, ударяя ее по носу.

— Разве это не обязанность хорошей жены? — улыбнулся я, стараясь не подавать виду, дабы она не разглядела моих переживаний. Протянув руку, заставил шагнуть ближе под ветви, пробираясь озябшими пальцами под теплую бархатную ткань. — Снова прячешься от мамы?

— Они с герцогиней помешались на этом рыцарском турнире. Никогда не понимала тяги мужчин к насилию. Вы можете решать проблемы без меча? — проворчала Далия, немного ежась от прохлады.

— Это риторический вопрос, полагаю? — рассмеялся я, и жена покачала головой.

— С генератором все идет отлично? — пришлось кивнуть в ответ. Она явно желала знать больше, любопытство светилось во взгляде.

— Можешь прийти, посмотреть между своими побегами от бабушки с мамой. Кстати, а как твой проект со школами для бедных? Уже составила списки и смету расходов? — спросил я, поглаживая Далию по щеке и убирая с глаз темную прядь, заправляя ее за ухо.

— Кто бы мне дал им заняться вплотную — вздохнула она разочарованно, потираясь о мою ладонь. — Я даже не могу дочитать дневник королевы Фионы, который ты мне отдал. Что уж говорит о рукописях господина Торетти.

Склонившись к ее лицу, я аккуратно стер влагу, целуя место, куда ударила капля. Затем спустился ниже к приоткрытым губам, захватывая их в плен тягучего поцелуя и совершенно теряя голову. В какой-то момент мне стало ее так мало, что холод перестал пробираться под одежду. Он попросту не мог справиться с жаром, охватившим тело. Температура между нами стала выше и не позволяла замерзнуть.

Брачную ночь я помню даже лучше, чем все цирковое шоу. Взгляды, вздохи, стоны — Далия была умной женщиной, в которой жила страсть. Чистая, незамутненная — она горела от прикосновений и позволяла исследовать себя, стоило лишь перестать сжиматься от ласк. А утром проснувшись, я понял: жизнь изменилась.

Замешана ли Далия в заговоре дяди? Или ничего не подозревала? Имеет ли она отношение к злым помыслам людей, жаждущих уничтожить нашу семью? Я был уверен: представление, разыгранное на балу, не имело цели убить кого-то из нас. Они хотели показать слабость нашей династии. Заставить Абеля применить силу и поселить в людях страх. Беспорядки имели хаотичный характер, но были хорошо спланированы. Никого из заговорщиков поймать не вышло — ни тогда, ни после. Кто бы ни привел во дворец «убийцу» он прекрасно знал, что у него мало шансов на успех.

— Тебя что-то беспокоит? — прошептала Далия между поцелуями, прижимаясь ко мне крепче. Непередаваемый аромат ее волос заставил на секунду потерять рассуждений.

Прекрасная лгунья или невинная жертва? А, может, я просто схожу с ума?

— Мне надо поговорить с братом. Сегодня отец предложит парламенту ввести налог на иммигрантов с островов и Шангрии. Эта идея принадлежит твоему дяде, — быстро проговорил я прежде, чем передумал. Переплетя наши пальцы, поднес ее руку к губам, видя тень смятения на лице.

— Дядя? Налог? — с трудом повторила она, и я незаметно для себя выдохнул, понимая, что Далия ничего не знает. В синих омутах столько удивления — ни одна актриса так мастерски не сыграла бы.

— Этот налог даст шанс надавить на Зеленые острова и Шангрию, заставив их принять предложение войти в состав нашего королевства.

— Что? — возмутилась Далия, дернувшись непроизвольно в ответ. — Ни островитяне, ни шангрийцы не пойдут на эту сделку! Мне надо поговорить с дядей. Он не мог предложить подобное. Десятки тысяч людей и существ попросту погибнут или будут проданы в рабство.

Она собралась броситься во дворец, но я не отпустил. Крепко сжав в объятиях, развернул к себе спиной и уткнулся носом в волосы. Боги, даже если Далия сейчас врет, а это всего лишь игра для ослабления моего внимания... Я все равно хочу верить ей.

— Парламенту нужно время. Должно пройти два чтения для принятия подобного закона. Это не делается по щелчку пальца и росчерком самописца. До турнира у нас есть возможность уговорить моего отца отозвать прошение или решить, как убедить парламент отказать ему.

Последнее не хотелось бы делать, ведь в этом случае я подставлю под сомнение королевскую власть и собственную семью.

— Я поговорю с дядей, — прошептала Далия, подставляя свою шею для коротких поцелуев. — Просто не понимает...

Все он осознает, любовь моя. Только ты всегда смотрела на него сквозь волшебные очки маленькой девочки.

— Для начала нужно сообщить брату, — шепнул я Далии на ухо, целуя в висок и отпуская с сожалением. — Я все улажу, не волнуйся.

Отступив на несколько шагов спиной, смотрел на нее с внутренним восторгом и трепетом. Люди не влюбляются с первого взгляда, со второго тоже вряд ли. Вынужденные браки априори не заточены под счастье, но мне хотелось верить, что у нас получится. И хорошо, если бы это желание было обоюдным.

— Далия!

— Ви-и!

Со стороны фонтана послышались крики матери и визг Лапушки. Они явно искали мою жену. Которая со стоном закрыла лицо руками и покачала головой. Далия посмотрела на меня, жестами показывая не сдавать ее. Усмехнувшись, я сложил ладони рупором, крикнув громко:

— Мам, она здесь.

— Эрик, — прошипела яростно, показывая, как жаждет придушить меня.

— Веселой вам подготовки, драгоценная супруга, — хохотнул я напоследок, спешно шагая к дворцу.

Глава 49

Принц Эрик Трастамара

В комнате Абеля не оказалось, как и в парке на тренировочной аллее. По словам камердинера, пойманного по дороге из королевского крыла, Абель отправился в картинную галерею. Ту самую, где мы с Далией некогда обнаружили потайной ход, значение которого пока было неясно. И идя мимо пышных и помпезных интерьеров дворца, я больше думал об этом, чем о красоте вокруг. Все-таки когда годами живешь под крышей такого дома, почти перестаешь замечать детали, картинка просто смазывается.

Он стоял посреди комнаты, подняв голов, разглядывая фрески на потолке. Брат не слышал моих шагов, уйдя глубоко в себя и теряясь в лабиринтах дум о чем-то более далеком, чем проблемы королевства. Проследив взглядом за ним, я замер на секунду, забыв, зачем пришел.

«Семь смертных грехов и четыре потерянные вещи» — полная копия картины островитянина Иеринима Босхо, художника эпохи Возрождения. В окулюсе были изображены боги, умирающие от ран. Надпись на древнем наречии гласила: «Бойся, бойся, ибо они все видят». Радужная оболочка рисованного глаза, как рефлексия на поступки, демонстрировала семь смертных грехов в каждом отдельном делении. По часовой стрелке ход начинался с чревоугодия: жадный толстяк поедает трапезу, не желая делиться с ближним. Затем взгляд переместился к лени — человек спал, игнорируя молитвы и не желая отзываться на зов богов. Следом похоть, гордыня, гнев, зависть и алчность. Войны, разрушения, взятки, смерть — они рука об руку шли рядом.

«Люди, потерявшие рассудок, не видят боли своей. Не слышат мольбы чужой, глухи к чувствам других, закрыты от сострадания» — гласила вторая цитата. А потом углам расположились тондо — круглые отверстия. А внутри них изображения сцена смерти, Страшного суда, пекла и небес.