Святой Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский. Его жизнь, творения, богословие - Николай Сагарда

Другие обольщаются тем, что присваивают найденное чужое вместо своей утраченной собственности, и таким образом, потерпевши от Ворадов и Готов во время войны, сами сделались Ворадами и Готами для других. Ради этого, — говорит св. Григорий, — мы послали к вам брата и состарца Евфросина, чтобы он по здешнему образцу и там установил подобным образом, и чьи обвинения принимать и кого объявить отлученным от молитв (прав. 5).

Известно стало также нечто невероятное, совершенное, без сомнения, людьми неверными, нечестивыми и не познавшими даже имени Господа: некоторые дошли до такого бесчеловечия и жестокости, что насильно держат убежавших пленников. Св. Григорий просит послать кого-нибудь в страну для расследования и устранения этого, чтобы молния не упала на совершающих это (прав. 6).

Тех, которые примкнули к варварам и, находясь в плену, принимали вместе с ними участие в нападении, забывши, что они понтийцы и христиане, и настолько одичали, что убивали единоплеменников и показывали не знающим местности варварам пути или жилища, — таких должно удалить даже от слушания, пока сошедшимся святым угодно будет сообща вынести о них какое-нибудь решение и прежде них Святому Духу (прав. 7).

Отважившихся напасть на чужие дома, если обвиненные будут изобличены в этом, не должно удостаивать даже слушания; но если они сами сознаются и возвратят похищенное, то они должны в числе обращающихся припадать (прав. 8).

Кто на поле или в своем собственном доме нашел оставленное варварами, если будет изобличен в этом, тот должен быть среди припадающих; а если сам объявит о себе и отдаст, то должно удостоить и молитвы (прав. 9).

Должно, чтобы возвращающие чужую собственность, найденную ими, делали это без всякой постыдной корысти, не требуя награды ни за указание вещи, ни за сохранение, ни за обретение (прав. 10).

Послание носит чисто местный отпечаток и определенные следы особенных исторических обстоятельств; в связи с указанием на то, что пострадавшие были понтийцами, а варвары — Ворадами и Готами, о нашествии которых на Понт именно в самом начале второй половины III века имеются положительные исторические известия, этот характер послания дает наилучшее удостоверение в правильности рукописного предания, что послание бесспорно принадлежит св. Григорию Чудотворцу, епископу Неокесарийскому. И действительно, подлинность канонического послания обычно признается без всяких сомнений и колебаний. Насколько нам известно, противоположный взгляд Викт. Шульце не встретил сочувствия и не нашел последователей. В своей библиографической заметке об исследовании Викт. Рисселя [427] он пишет: „автор (т. e. В. Риссель), конечно, по общему примеру, причисляет известное έπιστολή κανονική к несомненно подлинным произведениям св. Григория. Но подлинность послания чрез отделение 11 правила еще не устанавливается бесспорно, так как данное в нем деление кающихся на четыре класса находится и в прочих частях Послания, именно в 7 правиле πρόσκλαυσις, в 1 и 5 — άκρόασις, в 8 и 9 — υπόπτωσις. Σύστασις ясно не указано, но едва ли его не было в предполагаемой посланием покаянной дисциплине, так как оно составляет необходимый заключительный член приведенных стадий. Но что покаянная дисциплина уже сразу после половины третьего века получила такое развитие, это больше чем невероятно. Противоположное свидетельство Киприана и Апостольских Постановлений (II, 16), равно как недостаток какого-либо известия о существовании такого установления в третьем веке, могут поставить под вопрос авторство Григория. К этому необходимо присоединить, что послание предполагает такие отношения, которые наступили только при Константине или после него. Об язычестве, как еще существующей силе и большинстве, нигде нет речи. Автор послания знает только население, в котором лишь совершенно спорадически наблюдаются язычники (прав. 6. 7. 9) и которое находится на глубокой ступени нравственного падения. В первом отношении крайне характерно обозначение ποντικοί καί χριστιανοί (прав. 7). Этим послание отодвигается за грань третьего и четвертого века, но вероятнее даже за 350 год. Этому заключению не противоречит тот факт, что при жизни Григория произошло вторжение Готов в понтийские страны, так как этот народ и в IV веке в разное время тревожил эти области военными набегами“.

Само собою очевидно, что последнего рода доводы не имеют существенного значения. Послание в действительности не заключает в себе данных для суждения о том, каково было, по представлению автора, количественное отношение между христианами и язычниками в понтийской области. Если автор послания говорит, что примкнувшие к варварам и нападавшие вместе с ними на своих забыли, что они были понтийцами и христианами, то это не больше, как обращение к чувству национальной гордости провинившихся и их совести, просвещенной христианским нравственным законом, — отожествления понятий „понтийцы“и „христиане“здесь нет. Глубокая ступень нравственного падения, о которой свидетельствует послание, в данном случае говорит не о том, что народ настолько привык к христианству, что у него уже не было· той свежести христианских переживаний и нравственной чуткости, какие наблюдаются у новообращенных: дикое и грубое нарушение христианских нравственных требований было естественным следствием глубоко укоренившихся прежних воззрений и привычек, которые, не будучи еще совершенно искоренены, при первом искушении, так сильно всколыхнувшем всю жизнь народа, пробудились с новою·силою и проявились в таких печальных фактах. Если женщины могли быть заподозрены в любодейных наклонностях, то разве это не было прямым следствием господствовавших в стране культов Ma, Анаитиды и др., которыми проституция поощрялась как священное служение и на которую отдавали своих дочерей даже высшие классы, при чем это не служило препятствием к выходу затем замуж? Если обнаружилось такое дикое отношение к своим единоплеменникам и преступное отношение к чужой собственности, то не было ли это непосредственным отражением малой культурности жителей этой страны, только недавно вышедших из многовекового периода непрерывных войн, с сопровождавшими их крайней жестокостью и попранием права собственности, а может быть и результатом экономических отношений, как они сложились здесь со времен персидского владычества? Ввиду этого рассматриваемые доводы не могут служить основанием для того, чтобы отодвигать послание за грань III века или даже за 350 год.

Таким образом, центр тяжести вопроса переносится на степень развития покаянной дисциплины, как она представлена посланием, — возможно ли это было вскоре после половины III века? Вполне развитая покаянная дисциплина восточной Церкви, как это между прочим видно и из неподлинного 11–го правила послания св. Григория, признает следующие степени покаяния, посредством которых согрешивший может снова сделаться полноправным членом Церкви: 1) плачущие (προσκλαίοντες), — они стоят пред наружной дверью храма и просят входящих верующих молиться за них, при чем исповедают свои грехи; 2) слушающие (άκροώμενοι), — они присутствуют на литургии оглашенных и, выслушав чтение Свящ. Писания и проповедь, удаляются до начала литургии верных; 3) припадающие (ΰποπίπτωντες), — они присутствуют за богослужением до начала литургии верных, когда преклоняют колена, за них читается особая молитва, и они оставляют храм; 4) вместе стоящие (συνεστώτες), — они остаются в храме и во время совершения литургии верных, но не принимают участия в таинстве Евхаристии. Какие же степени покаяния указывает послание св. Григория? Самое тяжкое наказание для согрешивших, какое устанавливает св. Григорий это — публичное изгнание из Церкви Божией (прав, 2: καί πάς ό τοιοΰτος έκκήρυκτος έκκλησίας) без права участия даже в слушании (прав. 7 и 8). Как видно, это наказание стоит вне перечисленных степеней покаяния и собственно к покаянной дисциплине не относится. Впрочем, может быть, подвергающихся этому наказанию можно отожествить с тем классом кающихся, которые в развитой покаянной дисциплине относились к плачущим; но ни термин προσκλαιοντες в послании не встречается, ни вообще не дано никаких определений и указаний относительно этого первого класса кающихся. В послании два раза говорится о слушании, но в отрицательной форме (прав. 7 и 8): „этих должно удалить даже от слушания“(καί τής άκροάσεως άπεΐρξαι δει), и „не должно удостаивать даже cлушания“(μηδέ τής άκροάσεως άξιωσαι). Можно, конечно, на основании этих выражений допускать, что некоторые из провинившихся были допущены только к слушанию Свящ. Писания и проповеди; но послание. ничего не говорит об этого рода кающихся, и из него не видно, было ли „слушание·определенным состоянием кающихся, или же здесь нужно видеть только указание на положение оглашаемых: провинившиеся христиане не удостаиваются даже того, к чему допускаются оглашаемые. Далее называются „припадающие“(прав. 8: έν τη ύποστρεφόντων τάξει ύποπίπτειν; прав. 9: εν τοις όποπίπτουσιν) и, как следующая степень, те, которых должно удостаивать и молитвы (прав. 9: καί τής ευχής άξιώσαι; ср. прав. 1: таковых не скоро следует допускать к общению в молитвах — καί ου προχείρως δει ταίς τοιαύταις κοινωνειν των ευχών). ,,Припадающие“имеет определенный смысл [428]; но и здесь необходимо обратить внимание на выражения: „в чине обращающихся припадать“и „среди припадающих“, которые опять вызывают вопрос о том, действительно ли здесь идет речь о самостоятельных степенях покаянной дисциплины, или же в данном случае нужно видеть приспособление к степеням обращающихся в христианство. Удостоение молитвы (прав. 9) или общение в молитвах (прав. 1) может. указывать на четвертую степень покаяния, хотя термин συνεστώτες в послании не употребляется.