Послание из ада (Одержимая) - Кей Хупер

– Чего ты испугалась, Ситон? – спросила себя Дженнифер.

Она еще немного посидела в машине, прислушиваясь к успокаивающему урчанию мотора. Незаметно для нее мысли Дженнифер обратились к Терри. Она даже посмотрела на часы, негромко выругалась и махнула рукой.

Потом, решила она, трогая машину с места. Потом у нее будет время и для Терри, и для всего остального.

– Похоже, что это Тара Джемисон, – задумчиво сказал Энди. – Судя по описанию и фотографии, которая у нас есть, она была миниатюрной, как двенадцатилетняя девочка. Темные, прямые длинные волосы, темно-карие миндалевидной формы глаза, скулы высокие, губы полные.

– Ты все еще в ее квартире? – спросил Джон.

– Да.

– И что?..

– Криминалисты обнаружили в шахте прачечного люка несколько человеческих волосков, так что вы с Мэгги скорее всего были правы. Окулист именно так доставил жертву в подвал дома. Оттуда он вывез ее через служебный вход, который, по идее, должен был быть надежно заперт. Мы осмотрели дверь. Замок не взломан, а открыт с помощью отмычки, причем сделано вполне профессионально. До сих пор непонятно, как этот ублюдок сумел не попасть в поле зрения видеокамер. Мои люди просматривают все записи, а специалисты занимаются компьютером, который управляет системой охраны. Дверь квартиры Тары Джемисон тоже не взломана. Сигнализация отключена при помощи ее личного шифра. Я бы сказал, что этот почерк весьма характерен для Окулиста.

– А вам не удалось выяснить, кто прислал Митчеллу письмо с требованием выкупа?

– Пока нет. – Энди слегка понизил голос. – Так что если твои друзья из ФБР что-нибудь выяснят, дай мне знать.

– Обязательно. Впрочем, я думаю, они сами позвонят тебе.

Когда Джон закончил разговор и, сложив телефон, убрал в карман, Мэгги сказала:

– Это она? Тара Джемисон? Джон повернулся к ней:

– Судя по описанию, которое дал мне Энди, – да. Ты нарисовала не Саманту, а Тару Джемисон.

Мэгги вздохнула и откинулась на спинку кушетки.

– А я думала, это Саманта.

– Нет, это не она. – Джон немного помолчал. – Ну и что ты скажешь теперь? Как тебе кажется, Саманта жива?

– Нет.

Тон, каким она это сказала, исключал всякие сомнения, и Джон почувствовал, как его брови сами собой приподнимаются. Он честно пытался понять, как Мэгги это делает, но не смог, и невольно спросил себя: может быть, Мэгги не вынесла страданий, которые испытала вместе со всеми этими женщинами, и повредилась в уме? О такой возможности его предупреждали Квентин и Кендра.

– Я вовсе не спятила. – Мэгги произнесла это совсем тихо, но Джон подпрыгнул так, словно рядом с ним выстрелила пушка.

– Т-ты…

– Честное слово, нет! – Она слабо улыбнулась. – Я вовсе не читаю твои мысли, Джон, просто я чувствую, что ты сейчас испытываешь. Я знаю, ты беспокоишься обо мне. Не надо, Джон, все в порядке.

– Правда?

– Да. Конечно, я очень устала. Кажется, у меня не хватит сил, чтобы пошевелить хотя бы пальцем, но в остальном все нормально.

– А картина? Как ты сумела нарисовать то, чего никогда не видела?

– Я не знаю. – Мэгги потерла глаза, и Джон понял, что она действительно безумно устала. – Единственное, что я могу сказать наверняка, это то, что если Окулист еще не сделал с нею того, что изображено на картине, то обязательно сделает. Завтра. Сегодня. Сейчас. Именно поэтому мы должны остановить его как можно скорее.

– Но ведь ты, кажется, говорила, что не можешь видеть будущее?

– Нет, не могу. Когда я сказала – «завтра», это была просто фигура речи. – Мэгги вымученно улыбнулась. – Помнишь, Джон, я спросила тебя, готов ли ты к… невероятному, к невозможному?

– Да, я помню. Я сказал, что готов, но… это? Ты говоришь о неумирающем Зле, о равновесии, которое необходимо восстановить, а потом показываешь мне картину, на которой нарисована замученная молодая женщина, и утверждаешь, что написала ее еще до того, как та была похищена! Это просто не укладывается у меня в голове!

Мэгги слегка нахмурилась. Она понимала его, пожалуй, слишком хорошо.

– Если ты действительно не способна видеть будущее и если твой дар эмпата ограничен способностью воспринимать чужие чувства, – продолжал Джон, – то как ты можешь знать, что ублюдок, за которым мы охотимся, представляет собой новое воплощение вечного Зла? Может быть, ты и это чувствуешь?

– Да, я это чувствую. Я чувствовала это и раньше.

– Когда?

Мэгги немного помолчала, размышляя о том, по плечу ли ему вся правда.

– В тысяча девятьсот тридцать четвертом году, – произнесла она наконец.

Джон потер лицо, которое вдруг заблестело от проступившей испарины.

– Как жаль, что у тебя в доме нет ничего крепче кофе, – промолвил он наконец.

– Да, мне тоже жаль.

Джон сосредоточенно разглядывал костяшки пальцев на правой руке.

– Ты хочешь сказать, что когда-то ты уже жила? Что ты была другим человеком и вела другую жизнь?

– Именно это я и хочу сказать.

– И тогда ты впервые встретилась с этим… вечным Злом?

– Не знаю уж, впервые или нет, но уже тогда Зло, приняв облик мужчины, нападало на молодых женщин – совсем как Окулист сейчас. Когда Энди показывал нам портреты женщин, убитых шестьдесят пять лет назад, я поняла, что это снова он. Именно он, а не убийца-подражатель, который копирует чей-то почерк.

– Поняла?

Мэгги кивнула.

– Я не знаю ничего, что могло бы помочь нам в расследовании, не знаю, как он выглядит, как его имя и где его искать. Я даже не знаю, почему он выбирает женщин, похожих на тех, которых когда-то он уже убил. Я знаю только, что Зло, которое поселилось в нем, живет уже очень, очень давно. И в этом виновата я.

– Ты?!

– Равновесие, Джон! Добро должно было сдержать Зло… Я должна была каким-то образом остановить этого преступника еще до того, как Зло набрало силу. Остановить, уничтожить, может быть, просто направить в другую сторону. В любом случае я предотвратила бы то, что происходит сейчас, но я не сумела. Почему – этого я не знаю. Точнее, не помню. Но все равно я это чувствую.

– А что, если ты чувствуешь неправильно?

– Этого не может быть.

– Почему ты так уверена? Послушай, Мэгги, то, что ты рассказываешь, совершенно невероятно, и это еще мягко сказано. Поколение назад ты не сумела остановить маньяка-убийцу, и из-за этого он превратился в какое-то неостановимое, неистребимое Зло.

– Его можно остановить, можно. Просто никто не сумел этого сделать.

– И теперь это должна сделать ты?

Мэгги кивнула.

– Да. Я должна остановить Окулиста, потому что не одолела его раньше. Я просто не смогу… двигаться дальше, пока не исполню своей задачи. У меня предчувствие, что это мой последний шанс, последняя возможность. Может быть, у каждого из нас действительно только один шанс исправить ошибку, и если и на этот раз меня ждет неудача, вместо меня появится кто-то другой и в свой черед попробует восстановить нарушенный баланс. А я отправлюсь… собираться с силами, чтобы повторить свою попытку в другом месте и в другое время. Впрочем, наверняка я ничего не знаю, а гадать – бессмысленно. На данный момент я просто чувствую, что обязана остановить Зло. Это – мой долг и моя ответственность.