ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 1 ) - Пантелеймон Кулиш

платки, чоботы и т. д.

28

218

.

случай, если бунт его окажется неудачным. Зима была самое удобное время для

подавления козацкого бунта, потому что козак брал не столько силою, сколько

искусством зарываться в землю и забираться в недоступные для преследователей топи.

Наступить на „городовыхъ" Козаков прежде, чем они соединятся с запорожскими,

Конецпольский мог и с малым войском, а когда реестровики отделятся от выписчиков,

то этим самым силы козацкия уменьшатся на столько, на сколько панские увеличатся.

Потом предполагалось восстановить разрушенный Сулимою Кодак, и навсегда

прервать своевольное сообщение Украины с Запорожьем.

Но объявленный жолнерам поход был соединен с тем обстоятельством, которое

составляло в Польше вечное препятствие к развитию государственной деятельности.

Срок, на который были наняты жолнеры, оканчивался 1 декабря. Жалованье не было

им выплачено и за предыдущую четверть года. Жолнеры не могли отказаться от похода,

но пошли неохотно, с тем чтобы, дослужив четверти, составить zwi№zek

(революционную сходку) и постоять за свои права против правительства. Они

готовились к бунту в виду бунтовщиков, которых должны были усмирять.

Эти чернорабочие военного ремесла питали к можновладникам ту самую зависть,

что и козаки. Задолго до появления мятежного козачества, они упразднялись в мятежах,

называвшихся звионзками, рокотами, конфедерациями, и само правительство учило их

своевольничать, не платя им во-время жолда. Козаков они ненавидели, как людей,

оспаривавших у них права постоя на украинских пограничьях, и презирали, как людей

омужичившихся; но, в массе своей, были готовы занять их место и ниспровергнуть

существующий порядок вещей со всем, чтб было дорого и свято для нации.

Еслибы не домашния панские ополчения, кадры которых составляла родовитая

шляхта, то наемное, или квартяное, войско давно бы разыграло с Польшей трагедию,

которую готовили ей козаки. В бунтах своих оно не останавливалось ни перед чем,

разоряло и грабило костелы так точно, как и днепровские добычники, и хотя большею

частию принадлежало к римской церкви, но, смешанное с иноверцами, вообще

презирало ксенздов, и многие католики жолнеры по пяти и больше лет не бывали у

исповеди. Редкий из них не состоял под судом и следствием за грабежи и насилия,

которые они позволяли себе в виде привилегии военного быта. Все города и все

королевские, панские, духовные имения сторожились их, как Татар: поднимали перед

ними подъемные мосты, запирали с прибли-

.

219

жением жолнерской хоругви ворота, выставляли на валах и за частоколами

вооруженных людей, часто вступали с ними даже в бой, когда проигравшаяся,

промотавшаяся и сердитая на все оседлое толпа требовала насильственно постоя.

Как между козаками, так и между жолнерами были трезвые, сдержанные и даже

набожные предводители; но вообще ротмистры, поручики или наместники ротмистров,

хорунжие и товарищи предавались грабежу во время постоев и переходов до такого

безобразия, что за жолнерскою хоругвию весьма часто тянулся обоз всядой добычи,

сопровождаемый забранными у мирных жителей лошадьми, коровами, волами, а

красой дикой сцены жолнерской жизни были непотребные женщины, помещавшиеся

даже в таких лагерях, как тот, который стоял против Османа II с опасностию потерять

независимость отечества. Это-то своевольное войско, вместе с панскими ополчениями,

уступавшими ему немногим, и козаками, в которых оно находило себе достойных

подражателей, было главною причиною той бедности панских и королевских крестьян,

которая поражала наблюдателей помещичьего, старостинского и державшою быта

польского. Оно же распространяло в малорусских провинциях ИИольши и ту

ненависть к Ляхам, которою пользовались для своих войсковых целей козаки,

происходившие в значительной мере от промотавшихся, или же наказанных банициею

да инфамиею жолнеров.

Теперь эти рыцари, проведя лето в сторожевой службе на турецко-татарской

границе, охотно вернулись бы в свои дома и пристановища на зиму; но их вели в

украинские пустыни воевать с народом, у которого, кроме коня да оружия, нечем было

поживиться даже после победы. Правда, козацкия жилища часто бывали полны скота и

меду, главных Продуктов номадного хозяйства, а козацкия жены и дочки составляли

для жолнеров самый приятный предмет завоевания; но эти блага не всегда доставались

им дешево.

„Косо поглядывали жолнеры на дорогу от Днестра к Днепру “ (говорит в походном

дневнике войсковой проповедник их). „Одни припоминали себе, experientia docti,*)

Куруковщину, Медвежьи Лозы и многократные битвы под Переяславом, зная, что с

этими бунтовщиками война не очень легка, не очень коротка и безопасна. Другие

размышляли о недавнем сеймовом решении—распустить их от колес из обоза**).

Третьи не желали служить далее конца четверти,

*) Наученные опытом. **) Из лагеря.

220

.

и заявили об этом пану полевому гетману в генеральном сборе перед выступлением

из лагеря. Всю надежду возлагали паны на Божие покровительство, которое может

послать современем спасительное средство в безнадежном положении делъ".

Звание полевого коронного гетмана в это время носил человек, весьма влиятельный

по обширности своих владений, воевода брацлавспий Николай Потоцкий. Вся

подольская шляхта называлась хлебоядцами дома Потоцких, которому принадлежали

многие староства и над Днепром, и в Северщине. Ради собственных интересов, люди

мелкие, вассальствовавшие так или иначе в этом доме, должны были поддержать щит,

под который себя отдавали. Ради собственных имущественных и политикопанских

интересов, должен был и сам полевой гетман взять на себя дело, требовавшее столько

же боевой опытности, сколько и мужества. Надобно было выслужиться перед шляхтою

в обстоятельствах трудных и опасных, чтобы доказать магнатскую готовность

жертвовать имуществом и жизнью для общего блага шляхетской братии.

Когда квартяные жолнеры, не выходившие никогда из долгов ии потому

расположенные ко всему отчаянному, стали отказываться от продолжения службы,

Потоцкий склонял их к уступчивости то просьбами, то различными обещаниями, то

ручательством, что на ближайшем сейме они будут освобождены от ответственности за

буйства и грабежи. Этак он привлек многих надежных вояков на свою сторону. Но

голодные, оборванные, проигравшиеся в карты и в кости жолнеры бушевали в

„рыцарском кругу" своем перед послами полевого гетмана. „Речь Посполитая

неблагодарна к нам!" кричали они, как-бы повторяя упрек запорожских рыцарей.

„Столько сеймов занимается она только постановлениями против жолнеров да

выдумываньем, каким бы способом стеснить военных людей. Трибуналы за вязанку

сена лишают нас права на получение почетных должностей. Панские банкеты

начинаются и оканчиваются нашим унижением. Называют нас нищими да бродягами.

У колес в обозе дают намь отставку, и велят разлетаться во-свояси по воздуху. По земле

возвращаться нам нельзя: надобно миновать панские имения из почтения к панам, а

хоть а не из почтения, так по-неволе, потому что везде разосланы универсалы, чтобы с

нами поступали, как с неприятелями. Духовные имущества ограждены от пас

церковным проклятием, а королевские находятся в панском владении, как ранговые.

Проси и грози, как хочешь, только уважай данные панам права, милуй их владения,

умирай с голоду,

221

ходи в лохмотьях, служи в долг, и жди последнего разорения, пока не снесет голову

острая смерть*!

Такия пререкания происходили между полевым коронным гетманом и квартяным

войском у самого входа в область козацкого мятежа и в тот именно момент, когда

быстрым наступлением на городовых Козаков можно было оторвать их от запорожской

голоты, которая, представляясь издали грозною силою, поддерживала украинских

гультаев насчет работящих людей всякого звания.

Срок обязательный для жолнеров службы между тем истекал. ГИавлюковцы это

знали, я воспользовались усобицей своих противников по-козацки. Они распустили в

Украине слух, что король ничего не знает о предпринятом Потоцким походе; что король

сам борется с панами; что он бежал из Польши в Литву; что он зовет к себе жолнеров

на помощь, и оттого не хотят они идти на Козаков с Потоцким.

Заслуга этой выдумки принадлежит Карлу Павловичу СкидануГудзаиу, который