Император Александр III - Владимир Петрович Мещерский

Выражения нашей печали принимают значение и характер общенациональной манифестации, в которой принимают участие все классы населения Франции. На этот раз Франция являет собою картину редкого единодушия: правительство, парламент, буржуазия, рабочие, крестьяне – все соединились в одном чувстве национального горя.

Если есть во Франции враги России, то они во всяком случае не смеют об этом заявлять. Вся Франция с неудержимою силою стремится по направлению к России.

Нам говорят иногда: “Вы идете слишком быстро и можете зайти слишком уже далеко”. Мы твердо решили не добиваться никаких других союзов, мы не можем поверить приветливым улыбкам тех, кто изменил нам, кто в течение многих лет совершенно игнорировал наше существование.

Мы на опыте узнали, что значит: германское великодушие, лояльность Англии и благодарность Италии.

Окруженные всевозможного рода опасностями, завистью и ненавистью, мы встретили только одну великодушно протянувшуюся к нам руку, и эту руку подал нам почивший Император Александр III.

Сердце народа не может ошибаться. Оно преисполнено чувством глубокой благодарности к Тому, Кто вывел Францию из того изолированного положения, в каком находилась она со временем пережитого ею разгрома. Установив европейское равновесие, почивший Император вернул Франции ее прежнее положение среди великих европейских держав.

То, чего напрасно добивалась дипломатия, путем свойственных ей хитроумных комбинаций, то совершил в Кронштадте Русский Император одним лишь Державным словом Своим. В один день уничтожил Он кровавые следы братоубийственных войн, Он дал нам новую эру, и Франция никогда не забудет Его. Память о Нем будет священна для всех французов, как современных, так и будущих поколений. Россия оплакивает обожаемого Отца, – Франция – незабвенного Друга.

Франция повергает к стопам Ее Величества вдовствующей Императрицы выражения самого искреннего соболезнования в Ее неутешном горе.

Царь и Царица горячо любили друг друга. В России, а может быть даже и в целом мире, не было более дружной, более тесной семьи.

Императрица была не только преданною супругою Императора; Она была воспитательницею их детей; Император делился с Нею всеми Своими мыслями.

Вместе с Императором избегла Она страшной опасности, чуть было не поразившей всю Императорскую Семью во время крушения Императорского поезда у станции Борки. Русский народ видел в Государыне Ангела-хранителя Царской Семьи. В горе, постигшем Ее Величество, нужно сожалеть не столько Императрицу, сколько любящую жену. Да почерпнет Она в Своем великом горе хотя некоторое утешение в том сочувствии, проявления которого Она видит со всех сторон.

Ее траур разделяют все женщины Франции. Чудный образ Императрицы, оплакивающей утрату горячо любимого Супруга, вызывает невольные слезы на глазах французских жен и матерей».

Люсьен Мильвуа

(Редактор газеты Patrie)

«Вся французская нация повержена в глубокую печаль. Мы являем миру доказательство того, насколько сильно и искренно симпатизируем мы России.

Франция преклоняется перед памятью Великого Монарха, в Котором видела сильного друга, искреннего защитника ее интересов и покровителя мира, столь желаемого всеми народами.

Возможно ли, да и уместно ли, делать предположения о тех последствиях, какие может повлечь за собою кончина Императора-Миротворца?

Нужно ли думать, что кончина Императора Александра III, олицетворявшего Собою идею франко-русского соглашения, произведет переворот в политическом мире?

Конечно, это было громадным несчастьем для всей Европы, для всего человечества, так как никто не подготовлен к подобному явлению. Но основы, положенные почившим Императором в созданную Им политику, слишком солидны. Франко-русское соглашение зиждется не только на взаимных интересах, но также и на глубоких нравственных началах.

Это должна понять Европа, мы же пребываем в полной уверенности, что нашей дружбе к России не угрожает никакая опасность.

Оплакивая безвременную кончину Великого Монарха, вся Франция коленопреклоненно молится об упокоении Его души».

«Помните, какую картину представлял собою Париж год тому назад?

Мы принимали тогда у себя офицеров русской эскадры. Император прислал нам тогда из Копенгагена телеграмму, в которой, в высоко милостивых выражениях, высказал свое расположение по отношению к французскому народу. Чувствовалась необходимость открыто, в глазах всего мира, скрепить союз, начало которому было положено в Кронштадте.

Все сердца были переполнены чувством радости, отражавшимся на всех лицах. Стены, окна, сами улицы были увешаны русскими и французскими национальными флагами. Со всех сторон слышались крики: “Да здравствует Россия! Да здравствует Царь!”

Зрелище, которому не было подобного; величественное, сильное, незабвенное!

Париж, своим спокойствием и в то же время патриотическим энтузиазмом, явил всему миру доказательство своей осторожности и могущества.

Ни одна нота не нарушила гармонии всеобщего восторженного настроения; не было произнесено ни одного слова, которое могло бы смутить величие торжества; праздник прошел без всяких, даже самых незначительных, беспорядков. Поистине, это была грандиозная демонстрация.

Сегодня Париж молчалив и угрюм.

Обшитые крепом флаги развеваются над домами.

С каждым днем, со страхом ожидали роковой вести о кончине Императора. Надежды на выздоровление не было.

Недели две тому назад мы еще писали: “Все французы возносят к Богу горячие молитвы о спасении Царя!”

Но уже и тогда мы мало верили в возможность благоприятного исхода болезни, сведшей в преждевременную могилу Того, Кто будет известен в истории под именем Александра Справедливого.

Воля судьбы свершилась. Не нужно падать духом; нужно смело встретить тяжелое испытание и безбоязненно взглянуть в лицо будущего.

Сплотимся теснее, запасемся оружием, наполним наши арсеналы, а главное – употребим все наши усилия к тому, чтобы поддержать союз, созданный почившим Императором и который Он завещал Своему Сыну, Императору Николаю II.

Мы не должны забывать исторической манифестации 13 октября 1893 года и воспользуемся случаем, чтобы засвидетельствовать перед целым миром, что наши симпатии по отношению к России отнюдь не изменились, да и не могут никогда измениться».

Даврилльэ де-Ессард

Советник Парижского муниципалитета

«Царь умирает. Оставив в стороне все официальные выражения, употребляемые в подобных случаях, можно с уверенностью сказать, что вся Франция, без различия партий и классов, будет глубоко потрясена кончиною великодушного Монарха, протянувшего ей Свою Державную руку в самый критический для нее момент. С 1870 года мы не имели в Европе друзей… Большое преступление быть побежденным…

Африка и Азия представляются полями сражений, Италия смотрит на нас очень косо. Австрия не желает нам зла, но все же запасается про нас сильными батальонами. Венгрия, любящая нас, первая подала мысль о создании тройственного союза. С Англией мы ссоримся на всех пунктах земного шара. И хищная Германия, от всей души ненавидящая нас, предлагает нам руку, дабы получить возможность в мире переварить добычу, отнятую у нас ценой войны. Как при таких условиях не обрадоваться дружбе с Россией, аплодировавшей результатам франко-германской