Глазами любопытной кошки - Тамалин Даллал

– Вы еще ничего не видели! Мы можем сделать для вас целое шоу с костюмами из разных местностей. – Похоже, барабанщик всерьез надеялся подзаработать. – Сколько вы можете заплатить?

Мы это уже проходили с Чимбени, поэтому я ответила:

– Меня интересует только один урок танцев или, может быть, посещение танцевальной репетиции.

То ли он меня не понял, то ли воспринимал исключительно как ходячий банкомат, но в конце концов он ушел, а Мухидини пригласил меня на свадьбу в конце месяца.

Появилось электричество, и мы вернулись на представление в форт. Последний танец длился полчаса. Это был синдхимба – брачный танец материковой Танзании, в ходе которого партнеры преследуют друг друга, делая движения тазом, ударяются друг о друга и разбегаются. Два норвежца, присоединившиеся к нам, пока не было света, пришли в недоумение:

– Разве это мусульманский танец?

– Нет, – ответила я. – Это танец из материковой Танзании. Традиционные танцы часто рассказывают о какой-нибудь стороне жизни людей.

НА ЗАНЗИБАРСКОЙ СВАДЬБЕ

Наступил день, в который меня приглашали на свадьбу, но я не очень-то верила, что Мухидини выполнит свое обещание. После того как мы несколько раз разминулись и не поняли друг друга, он сказал: «Встретимся у почты», – но послал меня к другому почтовому отделению. Меня охватили сомнения, и я уже была готова отделаться от него при первом удобном случае.

Однако я оказалась неправа. Все члены его семьи взяли даладалу и ждали меня. Я не рассчитывала ни на что особенное и пришла в джинсах, однако даладала была полна шикарно одетых женщин в шелковых платьях и ярких струящихся платках на голове. Мы отправились в соседнюю деревню, и Мухидини посоветовал мне держаться рядом с его матерью, а также разрешил снимать. Я сидела на циновке с другими женщинами, пила кофе и ела сладости под названием халуа. Почему-то у меня было такое чувство, что меня еле терпят и воспринимают как существо, прилетевшее из далекой галактики, которое лучше всего игнорировать.

К нам подошла группа девушек, одетых как монахини – в черные накидки и фиолетовые платки. Они присели на соседней циновке. Напротив них расположились мужчины с барабанами. Мужчина, сидевший в центре, громко запел в трескучий микрофон. Женщины встали и начали танцевать, размахивая концами платков и слегка покачивая бедрами.

Меня проводили в соседнюю комнату и предложили снять на пленку тридцатилетнего брата Мухидини и его тридцатидвухлетнюю невесту, которые обменивались свадебными клятвами в спальне. На невесте было красивое мятно-зеленое платье и огромное количество золотых украшений; судя по ее виду, ей было очень жарко и неудобно. Она оказалась разведенной мамой двоих детей, да и брат Мухидини развелся всего четыре месяца назад.

КИНОФЕСТИВАЛЬ

Занзибарский международный кинофестиваль (или ZIFF) – такое масштабное событие, что к нему готовятся целый год. Штаб-квартира организаторов располагается в старом форту. Это один из всего лишь пяти крупных фестивалей, которые проводятся в Африке. Помимо кинопоказов, на фестивале проходят танцевальные и прочие культурные представления, конференции и книжные чтения.

Фураха, координатор фестиваля по связям с общественностью, провел меня по офису. Я спросила, как местные воспринимают это событие.

– Бывает, без особого энтузиазма. Некоторые танцевальные шоу и фильмы не соответствуют консервативным мусульманским взглядам, но мы тщательно отбираем фильмы, предназначенные для публичного показа. Если на экране показывают поцелуи или сам фильм чересчур откровенного содержания, устраивают закрытый показ.

Шоу, мастер-классы и лекции, которые проводят во время фестиваля, направлены на то, чтобы привлечь к участию в фестивале женщин и пригласить исполнительниц женского пола.

– В это время на Занзибар съезжаются люди со всего света, – сказал Фураха.

Эмма знала всех организаторов кинофестиваля. У одного из его основателей, которого звали Эмерсон, в самом центре Стоун-Тауна находились дом и поле для гольфа. Я ей не поверила. Тогда она позвонила Эмерсону и сообщила, что в город приехала исполнительница танца живота.

Пятидесятисемилетний Эмерсон являлся главной движущей силой творческой жизни на Занзибаре. Родом из Нью-Йорка, он был хозяином роскошного бутика-отеля «Эмерсон и Грин». К его заслугам относился не только занзибарский кинофестиваль, но и музыкальный фестиваль «Бусара», а также музыкальная академия «Дау». Он показал мне статью в газете о своем последнем проекте – первой занзибарской опере, посвященной Салме, принцессе, отлученной от трона за то, что она сбежала с немцем.

Однажды мы пили лимонад на маленькой крыше дома Эмерсона. Дом был высоким и узким, и, чтобы взобраться на крышу, пришлось миновать несколько лестничных пролетов. На каждом из этажей располагались одна комната, кухня и ванная. Про поле для гольфа я забыла, зато любовалась закатом над жестяными крышами, простиравшимися на много миль вокруг.

ТААРАБ И КИДУМБАК

Директор музыкальной академии, Хильда, была немкой. Она приехала на Занзибар пять лет назад в качестве добровольца для работы на кинофестивале и в конце концов стала директором музыкальной школы, созданной для обучения людей занзибарской музыке и сохранения музыкальных традиций. Академия находилась в одном из исторических зданий у берега, к нему вела лестница с высокими и неровными каменными ступенями. В школе оказалось огромное количество информации, посвященной истории таараба.

Услышав о моем проекте, Хильда, как и многие люди, была удивлена и захотела узнать, что побудило меня заняться этим. Я ответила, что хочу показать миру «ислам с человеческим лицом», поездить по разным странам, изучить жизнь местного населения, а затем рассказать желающим о своем опыте.

От Хильды я узнала еще об одном стиле занзибарской традиционной музыки — кидумбак. Это родственный таарабу стиль, но композиции в нем более ритмичны. Многие музыканты оттачивают свое мастерство в оркестрах кидумбак, прежде чем им разрешают вступить в клуб таараба. Выяснилось также, что есть танец под кидумбак, его исполняют женщины, которые покачивают бедрами.

На свадьбы на Занзибаре часто приглашают бени – духовые оркестры, которые возникли в начале XX века в подражание колониальным военным оркестрам. Женщины принимают участие в свадебном представлении в качестве участниц хора или танцовщиц.