Глазами любопытной кошки - Тамалин Даллал

– Таараб скоро будет, – заверил он меня.

Стены зала были выкрашены в угольно-черный цвет, а неоновые огни сверкали не переставая. Никакого таараба не последовало, но Тарик заявил:

– Сейчас увидишь, как развлекаются настоящие африканцы!

Музыка была обычной, американской, разве что хиты немного устарели. Я не могла на него сердиться, потому что он искренне хотел прийти сюда, и было видно, что ему хочется танцевать. Чуть позже диджей поставил бонго флава и несколько песен из разных африканских стран: Уганды, Кении, материковой Танзании и ЮАР.

Я читала раньше об известном диджее Юзефе, знатоке африканской музыки, который организует ежегодный музыкальный фестиваль «Бусара». Как-то раз у нас с Эммой зашел о нем разговор, и она предложила:

– Давай сходим к нему домой. Я тебя отведу.

Юзеф сказал, что в честь полнолуния устраивает вечеринку в деревне на берегу. Деревня находилась далеко и называлась Кендва. Так как у Эммы было много знакомых, мы отправились на другой конец острова на шикарной машине с одним из влиятельных в занзибарском аэропорту людей, Анваром.

Дорога в Кендву больше напоминала тропинку с колдобинами, чем шоссе. В свете фар я видела лишь красную землю под ногами. Мы проезжали деревни с тростниковыми хижинами и низкими домами из глиняных кирпичей. Коровы тащили телеги, а по улицам бегали животные. Машин на дороге почти не было – в основном телеги, велосипеды, прохожие и скот.

Сначала мы остановились на пляже, а затем за комплексом туристических бунгало. Внезапно тишину прорезал какой-то вой. Это оказался зумари – духовой инструмент, по звучанию похожий на египетский мизмар[33] (Анвар сказал, что его завезли на Занзибар египтяне). Затем послышался бой нескольких видов барабанов, и представление началось. Группа примерно из десяти мужчин и женщин исполнила танец с палками и шалями. Широко расставив ноги, они раскачивали бедрами и описывали ими плавные круги.

Позже, припарковавшись у громадного гостиничного комплекса «Сансет», мы продефилировали по большому ресторану в открытый внутренний двор, где было полно европейцев. Эмма и Анвар здоровались со своими знакомыми.

Затем мы очутились в другом отеле, в большом диско-баре под открытым небом, где диджей Юзеф крутил пластинки. Это оказалось типичное туристическое место, где проводят время парни в дредах и женщины музунгу. Европейки были сплошь в простых майках и юбках – стиль «хиппи в отпуске».

Я уже начала думать: зря мы проделали такой путь, чтобы увидеть банальное зрелище, но тут на танцпол вышли акробаты. Эти юноши исполняли рискованные сальто и разъезжали на велосипедах с двухметровыми колесами, удерживая в зубах длинную палку с бутылками из-под кока-колы на ней.

После представления один из акробатов продемонстрировал Эмме свои ключицы, которые ломал восемь раз. Я спросила, сколько им платят.

– Обычно пускаем шляпу по кругу, – ответил он.

На другом краю танцпола всеобщее внимание привлек худой парнишка в майке с изображением Боба Марли. Он исполнял безумный танец, двигаясь как кобра и находясь в трансе, а под конец упал на живот и принялся извиваться на песке.

После представления контингент зрителей полностью поменялся, и танцпол заполнили африканцы. Иностранцев осталось мало. Мужчины танцевали, явно получая от этого огромное удовольствие, их движения были плавными и чувственными. Музыка играла разная – от бонго флава до африканской в клубной обработке, сальсы, хауса и тому подобного. А я-то надеялась услышать что-нибудь чисто африканское и менее модное.

Я вышла на пляж, где увидела поистине идиллическую картину. Полнолуние было два дня назад, но луна по-прежнему светила ярко. Был отлив, и она отражалась в бирюзовой воде, освещая широкую полосу белого песка.

КОНЦЕРТ В СТАРОМ ФОРТЕ

Эмма отвела меня в старый форт послушать, как поет ее коллега. Я ожидала увидеть одинокого томного солиста, но вместо этого на сцене был натянут гигантский транспарант со сделанной от руки надписью: «Хасан». Тут же висели огромные колонки. Трибуны были до отказа забиты молодежью, заплатившей два доллара за вход. Это походило на телешоу, где все показывают свои умения, только ареной тут служил амфитеатр в старом форту, построенном оманцами в 1701 году и известном как Нгоме Конг. Среди зрителей были в основном юноши от восемнадцати до двадцати пяти лет в мешковатых штанах. Каждый из участников выступал под фонограмму и пританцовывал, одни пели неплохо, другие просто ужасно.

Самым потрясающим участником из тех, кто успел выступить, оказался приятель Эммы Дотком с группой мальчиков-подростков, исполнявших на заднем плане невероятный брейк-данс в африканском стиле. Он собрал свою группу в частности для того, чтобы уберечь мальчиков от дурного влияния улицы и наркотиков.

Голоса зрителей слились в один рев, когда на сцену вышла девушка в джинсах и топике с лямкой на одном плече и, опустившись на четвереньки, исполнила чрезвычайно сексуальный танец. Юноши бросились на сцену, чтобы вручить ей чаевые. Мне показалось странным, что в городе, где женщины носят на улице покрывала, такой откровенный танец встречают с подобным восторгом. Девушка произвела фурор, и даже женщины совали деньги ей в карманы.

Два раза в неделю я проходила мимо самодельной вывески, рекламирующей «шоу для туристов в старом форту». Звучало не слишком заманчиво, однако туристические шоу обычно включают в себя разнообразную подборку традиционных танцев, пусть даже и не в лучшем исполнении.

В следующий раз, кроме меня, в зрительном зале было всего три человека. Четверо исполнителей пели и танцевали на сцене, из ударных инструментов у них оказались двойной барабан и какой-то длинный кусок изогнутого металла. Мужчины были в длинных хлопчатобумажных штанах и с голым торсом, а женщины в восточных халатах, с платками на бедрах. Они исполнили два танца: первый, чидоча, пришел из материковой Танзании и включал в себя простые шаги и движения бедрами; чидочу танцевали, чтобы отпраздновать свадьбу и хороший урожай. Второй, конга, предназначался для того, чтобы показать юным невестам с Занзибара, чего ждать после замужества. В нем участвовали и мужчины, и женщины, а в качестве реквизита использовали длинную трубку, лежащую на земле. Двое танцоров держали трубку за концы, а другие двое танцевали в центре, описывая небольшие круги бедрами и стоя очень близко лицом друг к другу.

Потом отключили свет, и шоу пришлось отложить на час. Ко мне подошел Мухидини, невысокий человечек, который работал в старом форту, и рассказал о группе тюремных охранников, которые каждый день собираются, танцуют и играют на барабанах. Он предложил отвести меня в тюрьму посмотреть на их выступление. Я заинтересовалась, но солист-барабанщик сказал, что они временно не репетируют. Я спросила, нет ли в городе школы традиционных танцев. Он ответил: