Экономическая наука в тяжелые времена. Продуманные решения самых важных проблем современности - Эстер Дюфло

в инвестициях, возможность осуществлять которые потенциально представляет собой средство от убывающей отдачи, преследующей финансистов из богатых стран. Одним из способов предотвратить замедление роста является направление капитала в страны с высокой производительностью. Это не поможет работникам богатых стран, так как производство будет налажено не в их стране, однако по крайней мере национальный доход продолжит расти, так как собственники капитала будут получать хорошую прибыль на свои иностранные инвестиции.НЕМНОГО ХОРОШИХ НОВОСТЕЙ

Разумеется, экономический рост для большинства экономистов и многих бизнесменов имеет также значение по причине его воздействия на благосостояние людей. Несколько последних десятилетий были относительно неплохими для беднейших людей мира. Между 1980 и 2016 годами доходы 50 % населения земли с наименьшим доходом росли намного быстрее, чем доходы следующих 49 %, которые включают практически все население Европы и Соединенных Штатов. Только у одной группы показатели лучше – это у одного процента самых богатых, богатых в уже богатых странах (плюс растущее количество супербогатых в развивающемся мире), которые получили удивительные 27 % от совокупного роста мирового ВВП. Для сравнения 50 % населения земли с наименьшим доходом получили лишь 13 % от роста мировой экономики[357].

Тем не менее возможно обманутые тем, что они видят лишь как богатые становятся все богаче, 19 из 20 американцев считают, что бедность в мире увеличилась или осталась на прежнем уровне за вышеуказанный период[358]. На самом деле число наиболее бедных (доля живущих менее чем на 1,90 долларов США по паритету покупательной способности) сократилось вдвое с 1990 года[359].

Несомненно, частично это произошло за счет экономического роста. Когда люди крайне бедны, необходим очень небольшой рост доходов, чтобы поднять их на ступень выше. Поэтому, хотя часто они получали лишь только крохи, их оказывалось достаточно, чтобы подняться выше порогового значения в 1,90 долларов в день.

Объяснение также может лежать в самом используемом определении крайней бедности, которое устанавливает слишком низкое пороговое значение. Однако последние три десятилетия характеризуются не только снижением уровня бедности. Мы также видим серьезные и важные улучшения в качестве жизни бедных. С 1990 года уровни смертности среди новорожденных и материнской смертности при родах сократились в два раза[360]. В результате с 1990 года было предотвращено более 100 миллионов смертей детей[361]. Сегодня, за исключением периодов серьезных социальных потрясений, практически все мальчики и девочки имеют доступ к начальному образованию[362], 86 % взрослых грамотны[363]. Даже смертность от ВИЧ/СПИД снижается по сравнению с пиковым значением в начале 2000-х годов[364]. Выгода от роста доходов бедных – это не просто бумажная выгода.

Задачей новых «целей устойчивого развития» является избавление от крайней бедности (живущих менее чем на 1,25 долларов в день) к 2030 году, и вполне возможно эта задача будет достигнута, или по крайней мере практически достигнута, если мир продолжит расти теми темпами, какими он растет в последнее время.

В ПОИСКАХ ВОЛШЕБНОГО ЗЕЛЬЯ РОСТА

Сказанное выше показывает, насколько важен экономический рост для беднейших стран. Для тех, кто верит в модели Солоу или Ромера, крайняя бедность, наблюдаемая до сих пор в мире, представляет собой трагическую растрату, так как из нее легко выбраться. Согласно модели Солоу, бедные страны имеют возможность ускорить темпы роста за счет сбережений и инвестиций. В ответ на тот факт, что бедные страны не растут быстрее богатых, модель Ромера говорит нам, что это является следствием их неправильной политики.

Как писал Ромер в 2008 году: «Знаниями, необходимыми для значительного улучшения качества жизни граждан бедных стран, уже обладают развитые страны».

Он предлагает свой рецепт роста:

Если бедная страна инвестирует в образование и не разрушает стимулы граждан для заимствования идей у всего остального мира, то она может быстро получить преимущества от имеющейся в общем доступе части всемирного запаса знаний. Если, кроме вышеуказанного, страна будет также стимулировать внедрение внутри своих границ охраняемых частных идей – например, защищая иностранные патенты, авторские права и лицензии, разрешая прямые иностранные инвестиции, защищая права собственности и избегая жесткого регулирования и высоких предельных налоговых ставок – ее граждане скоро смогут заниматься самой современной производственной деятельностью[365].

Это очень похоже на обычную мантру правых: низкие налоги, меньше регулирования, меньше государственного вмешательства в целом, кроме, может быть, образования и защиты частной собственности. Все это было хорошо знакомо к 2008 году, когда Ромер написал этот пассаж, настолько, чтобы отнестись к нему скептически.

В 1980-е и 1990-е годы одним из любимых эмпирических упражнений специалистов в области экономического роста стали межстрановые регрессии роста. Подобные регрессии применялись для прогнозирования роста на основе множества данных – от образования и инвестиций до коррупции и неравенства, культуры и религии, расстояния до моря или до экватора. Идея заключалась в том, чтобы обнаружить, что в политике государства может помочь предсказать (и желательно повлиять на) экономический рост. Однако литература в данной области в конце концов уперлась в стену.

Возникло две проблемы. Во-первых, как убедительно показал громогласный скептик способности «экспертов» дать какой-либо рецепт для достижения экономического роста Билл Истерли, темпы роста в одной и той же стране значительно меняются от десятилетия к десятилетию без видимых изменений каких-либо параметров[366]. В 1960-х и 1970-х годах Бразилия была на первых местах по темпам роста в мире, однако начиная с 1980 года рост практически прекратился на два последующих десятилетия, пока снова не возобновился в 2000-х, после чего снова остановился после 2010 года. Индия, являвшаяся для Лукаса образцом не способной к росту страны, начала расти быстрее примерно тогда, когда Лукас писал свою знаменитую работу, процитированную нами выше, где удивлялся тому, почему в Индии такие низкие темпы роста. В последние тридцать лет Индия стала одной из мировых звезд роста. Рост в тех странах, которым, согласно Лукасу, Индии нужно было подражать, Индонезии и Египте, наоборот замедлился. Бангладеш, который Генри Киссинджер в 1970-е годы охарактеризовал знаменитой фразой «безнадежный случай» («basket case»), рос на 5 % в год и более в 1990-е и 2000-е годы, а в 2016 и 2017 годах рост там составил более 7 %, что позволило Бангладеш оказаться в двадцатке стран с самыми быстрыми темпами роста в мире.

Во-вторых, возможно более фундаментальной проблемой стало то, что подобные попытки обнаружения факторов, предсказывающих рост, имеют очень мало смысла. На страновом уровне почти все частично является продуктом чего-то другого. Возьмем, например, образование, один из факторов, который выделялся в ранней литературе о межстрановом росте. Очевидно, что образование отчасти является продуктом эффективности государства в области управления школами и финансирования образования. Государство, успешно справляющееся с предоставлением образования, вероятно, способно справиться и с другими задачами. Возможно, что в тех же странах, где учителя регулярно ходят на работу, лучше окажутся и дороги. Если мы обнаруживаем, что рост выше в странах с более высоким уровнем образования, то это может быть связано с иными политическими мерами. И, конечно, вероятно, что люди больше заинтересованы в образовании своих детей, когда в