Дно разума - Алексей Атеев

Такие вот случаи описывает Альфред Хейдок. И вот как он объясняет проявления вампиризма. Могу прочитать, если вам интересно.

Как мне кажется, в момент смерти то, что мы называем душой, покидает физическое тело, но не уничтожается. Полная смерть наступает в момент полного отрыва от физического тела. До тех пор, пока такой отрыв не состоялся, всегда существует возможность возвращения души в тело, даже в том случае, когда оно носит все наружные признаки смерти. Именно на таком возвращении основаны так называемые чудесные воскресения. Иногда родственники спешат с погребением. К тому времени, когда покойник уже закопан, душа, возможно, отделилась только наполовину. В таких случаях, охваченная ужасом, она насильно входит назад в оболочку, от которой только что старалась избавиться, и тогда происходит одно из двух: либо несчастный оживший начинает биться в гробу в конвульсиях предсмертной муки от удушья, либо, если покойник был сугубо материальным человеком, преследовавшим только эгоистические цели, он становится вампиром и начинает существовать меж двух миров, меж жизнью и смертью. Чтобы не дать разложиться лежащему в могиле физическому телу, астральная сущность просачивается через могильную землю, бродит поблизости и сосет жизненную энергию живых существ, которую передает лежащему в могиле телу, и оно, таким образом, может сохраняться очень долго».

– И вы верите этому бреду? – не скрывая иронии, спросил у Сетеры отец Афанасий.

– Бреду?! Вы ошибаетесь, молодой человек. Я знаком с Альфредом Петровичем Хейдоком многие годы, и, поверьте, это в высшей степени порядочный и честный человек.

– Но не может же быть?..

– Почему, не может? – перебил отца Афанасия Сетера. – Вы считаете: все эти рассказы – и пришедшие из глубины веков, и те, что рождаются на наших глазах, – чистой воды вымысел?

– Да, считаю.

– Но тогда как быть с верой? Ведь и тут мы обосновываем ее событиями, произошедшими две тысячи лет назад. И события эти в высшей степени легендарны…

Ничего не возразил отец Афанасий. Он и сам не знал ответа.

Однако он продолжал общаться с Сетерой. Заходил к нему время от времени, пил чай, слушал странные речи… Именно Сетере и позвонил молодой человек с целью проконсультироваться по поводу рассказа Севастьянова про таинственную монету. Сетера, судя по реакции, крайне заинтересовался и выразил желание немедленно приехать в Соцгород. Отец Афанасий ответствовал, что пока ничего конкретного не известно. Не ясно даже: существует ли монета на самом деле или это всего лишь детские выдумки. Сетера настоятельно попросил, даже потребовал держать его в курсе дела. Отец Афанасий пообещал.

Теперь оставалось навести подробные справки о Скоке. Как живет, как работает… И главное: не происходят ли вокруг него какие-либо необъяснимые события.

Итак – Юрий Скоков. Отцу Афанасию, используя собственные связи, без труда удалось выяснить следующее: парню двадцать пять лет. Он – профессиональный преступник, специальность – карманник, неоднократно судим, теперь как будто встал на путь исправления, уже два месяца работает третьим подручным сталевара в мартеновском цехе. Живет в общежитии, встречается с девушкой по имени Лена, чья специальность – библиотекарь. Все это, так сказать, лежало на поверхности. А что же скрыто?

Тут для того, чтобы выяснить детали, и времени, и сноровки требовалось побольше. Итак… На глазах Скокова его прежний знакомый, некий Фофанов, бросился под трамвай. Причина?

Какие-то особые обстоятельства для этого поступка отсутствовали. Фофанов, в прошлом тоже карманник, ныне переквалифицировался в карточного шулера. В крупной игре был не замечен, однако дела у него шли неплохо. Причин для самоубийства не имелось. Хотя этот случай больше всего напоминал именно самоубийство. Фофанов сам полез под колеса, причем в таком месте, где трамвай замедляет ход. Дальше…

Скоков вместе с членами своей бригады отправился отдыхать на природу. Здесь тоже происходит странный случай. Молодой рабочий Табунов ни с того ни с сего решил изобразить из себя тореадора и бросился биться с быком. В результате Табунов получил тяжкие телесные повреждения и, видимо, станет инвалидом.

И, наконец, самое удивительное событие. Во время смены, в которой работал и Скоков, чуть было не случилась серьезнейшая авария. При транспортировке разливочного ковша, полного расплавленного металла, произошел обрыв троса, ковш наклонился, и металл едва не залил разливочную площадку и всех, кто на ней находился. Все могло быть значительно хуже, если бы ковш опрокинулся. Ничего подобного давным-давно не случалось. Тросы проверяли буквально за неделю до аварии. Все три случая произошли в течение месяца, и первый случился как раз в то время, когда, по предположению Севастьянова, к Скокову попала таинственная монета. Однако…

Однако не случайности ли это? Зачем, скажем, Скокову уничтожать Фофанова? Как будто ничего плохого тот ему не сделал. Шли по улице, разговаривали… Потом этот малый, решивший показать свою удаль и сразиться с быком. Опять же, какое отношение к этому имеет Скоков? И, наконец, обрыв троса… Если аварию устроил Скоков, то, опять же, для чего? Возможно, все эти события произошли помимо его воли? Ну скажем, Скоков по какой-то причине вышел из себя… Выброс психической энергии… Однако это всего лишь догадки. Необходимо узнать две вещи. Действительно ли монета у Скокова? И, главное, обладает ли она теми свойствами, которые ей приписываются? И еще. Неплохо бы выяснить: как она попала в Соцгород?

16

«Вот я и разбогател», – мысленно в который уж раз повторял Скок. Он до сих пор пребывал в чрезвычайном возбуждении. Перед глазами стояла картина недавнего налета: пустынная улица, залитая ярчайшим солнцем, белое лицо и выкаченные глаза пожилого мужчины, кассирша, застывшая как соляной столб. Выстрел…

Скок стоял поодаль от печи и созерцал огненные языки, вырывавшиеся из ее жерла. Мысли его были далеко.

«Сколько денег я хапнул? – размышлял он. – Тысяч сто, сто пятьдесят… А может, двести? Нужно обязательно пересчитать». Ну ладно, пересчитает… И что потом? В этом-то и есть главная закавыка. Прогулять? Так поступило бы большинство его знакомых. В кабаках порезвиться… Поехать в Сочи… «У моря Черного, где ночи томные, вас ждет любовь», – возникли в голове строчки полузабытой песенки. Скок представил огромный зал, полный жующих и выпивающих людей. Пахнет вкусной едой, хорошим табаком и дорогими духами. Столик, за которым он сидит, уставлен бутылками с пестрыми этикетками. Тут же – икра, осетрина… Еще чего? Фантазии явно не хватало. Он был в классном ресторане всего два раза в жизни: один раз – в Москве, а другой – на юге, и воспоминаний явно не хватало. Тем более что оба раза он почти сразу напился, и все вокруг было вроде как в тумане. Музыка, конечно же… Цыгане или джаз. Сунул лабухам червонец, а в ответ: «Эту песню мы посвящаем нашему гостю Юрию Скокову, прибывшему к нам с далекого Урала». И вот уже несется над гомонящим залом, над головами жрущей, пьющей и ничего иного, кроме собственного бормотания, не слышащей публики: «Здесь под небом чужим я как гость нежеланный, слышу крик журавлей, улетающих вдаль…» И никому нет дела. Только вор выронит из глаз одинокую слезу, вздохнет угрюмо и опрокинет в себя разом фужер водки. Эх, забыть бы, забыть!..