(Не) твоя жена - Наталья Евгеньевна Шагаева

А она молчит, так и не открывая глаза.

— Алина, малышка… — веду носом по ее виску, глубоко втягиваю ее запах, прикасаюсь губами к волосам, аккуратно целую. Мое голодное тело хочет большего. Стоя, прямо возле этого холодильника, оказаться глубоко внутри нее, искусать эти упрямые губы, оставить отметины. И только потом уже любить, когда утолю первый голод. Сдерживаюсь. Всему свое время. Переламываю себя и свои животные желания.

— Ладно, хорошо, — сдаётся она, толкая меня в грудь.

Отступаю. Мне не хочется выпускать ее из рук, а ей – меня оттолкнуть. Неприятно. Задевает даже не самолюбия и эгоизм. Задевает что-то внутри в грудной клетке, причиняя ноющую боль и раздражение. Иду назад в кресло, падаю в него и откидываюсь на спинку. Прикрываю глаза, в сон клонит от усталости. Последнее время плохо сплю. Не хватает жены в постели. И это еще одно неожиданное открытие для меня. Раньше предпочитал спать один. Присутствие женщины в моей постели доставляло дискомфорт. С Алиной же все иначе. Я настолько привык к ней, что для спокойствия она нужна мне рядом.

Слышу, как Алина передвигается по комнате, чувствую ее запах и тепло, и накрывает умиротворением. Я точно знаю, что она рядом и не сбежит…

Не замечаю, как отключаюсь в кресле. Мне просто хорошо, хотя еще ничего не решено.

Глава 39

Эмин

— Эмин, — слышу своё имя ее голосом. — Эмин… — Глубоко вдыхаю, она где-то рядом. — Эмин! — прикасается ко мне. На инстинктах отключаю разум, хватаю Алину и сажаю себе на колени, сжимая талию. Распахиваю глаза, девочка гневно на меня смотрит, пытаясь оттолкнуть. Осматриваюсь, окунаясь в реальность. Я уснул в кресле… Отпускаю, нехотя разжимая руки. Я обещал не трогать. — Там доставка! — указывает глазами в сторону прихожей. Ах да, ужин. Ключи у меня. Поднимаюсь с кресла, иду в прихожую, забираю контейнеры с едой, расплачиваюсь и снова запираюсь, пряча ключи в кармане. Оставляю пакет с едой на стойке. — Накроешь на стол? — прошу я. Кивает. Пока Алина накрывает на стол, иду в ванную. Умываюсь, закатываю рукава рубашки, провожу рукой по волосам. Наши два дня пошли, и я не могу их проспать. Сложно идти на уступки и компромиссы, когда привык безжалостно присваивать. Ломать себя, оказывается, больно. Выхожу. Беру вино, открываю, наполняя наши бокалы. — Присаживайся, — указываю ей на высокий стул напротив меня. Ставлю перед ней бокал вина. Нет задачи напоить, есть желание снять напряжение. — Я не буду пить, — упрямо качает головой. — Это дополнение к ужину. Вино раскрывает вкус рыбы и мяса, — комментирую я. Алина молча отодвигает бокал, принимаясь есть. А я делаю пару глотков, чтобы отпустить свои мысли на волю и начать говорить. — Скажи мне, что именно тебя пугает? — В каком смысле? — Почему наш брак для тебя не может больше существовать? — Разве это не очевидно? — разводит руками. — И все же? — настаиваю я. — Наш брак был фиктивный. У тебя ребёнок от другой женщины. Но даже не это главное. — А что главное? — делаю глоток вина. Мне нужно вынести этот разговор. — Главное – это любовь. Ты не умеешь любить. И ты в этом не виноват. Этому нельзя научиться или заставить, это нужно чувствовать. И тогда можно преодолеть любые сложности, — шепчет она, отодвигая тарелку. Тоже отодвигаю тарелку, опускаю руки на стойку, сцепляя их в замок. — Ты же чуткая девочка? Можешь не просто слушать, а услышать? — понижаю голос, сглатываю. — Послушай меня, пожалуйста. Алина кивает. Хорошо. Она готова слушать. Теперь главное – найти слова. Но я решаю не подбирать их, не выдумывать и приукрашивать, а говорить так, как есть. Без прикрас. Она всегда любила во мне именно честность. Которой, по факту, не было. — Да, я женился на тебе по расчету. Честно? Договариваясь с твоим отцом, я даже не видел твоей фотографии. Нет, мне было важно, чтобы моя супруга была воспитанная, образованная и покорная девочка. Твой отец все это мне гарантировал. Как ты понимаешь, о любви не было и речи. Да и верность хранить я не собирался. Я так жил, я так привык и никогда не ставил женщин на первое место, не считался с их чувствами. Больно. Но это правда. Вот такая уродливая и некрасивая правда. Алина слушает внимательно, с интересом, уже сама ловя мой взгляд. — Потом, — усмехаюсь, потирая лицо. Беру бутылку, наполняю свой бокал и двигаю к Алине ее нетронутый. Без алкоголя это сложно принять. — Наше знакомство, первая встреча… Помню, как ты пыталась изобразить меркантильную овцу. Меня это позабавило. Ты плохая актриса, все эмоции налицо. Я считывал тебя, как открытую книгу. Алина улыбается, вспоминая тот момент, но прячет свои эмоции за глотком вина. — Помню, как отметил для себя твою чистую, уязвимую, настоящую красоту. Когда узнал, что Аслан тебя избил, увидел отметины на твоем теле, пришел в ярость. Наверное, именно в тот момент я тебя присвоил. Мне хотелось задавить твоего отца. Я запретил ему тебя трогать и решать за тебя. На свадьбе ты была прекрасна. Тебе невероятно идёт белый. Я был горд собой. Да, я заставил тебя сказать «да». Я чувствовал твое сопротивление и непринятие нашего брака. Но жажда денег и власти не оставили шансов. Тогда же, на свадьбе, я пришёл к выводу, что наш брак вполне реален. Ты можешь стать прекрасной супругой. Такой, какая мне нужна. В конце концов, все самые крепкие браки случаются по расчету. И даже тогда мной руководил эгоизм. Я просто увидел в тебе супругу, которая устроит меня. Выдыхаю, чокаюсь с ее бокалом. — Помнишь девушку, блондинку, которую увел Леван? — Да, ты сказал, что она не должна меня беспокоить, — кивает, отпивая еще немного вина. Такая спокойная сейчас, складывается иллюзия, что у нас все хорошо. — Это была Инга. Да, я всерьёз полагал, что можно разграничить жену и любовницу. Что смогу все это контролировать. Я сам виноват… Ингу я тоже сломал и приручил. Она была более гибкая, быстро втянулась в мою