Как Россия получила чемпионат мира по футболу – 2018 - Игорь Рабинер

–  Не знаю. Очевидно, что в прошлом ни одна заявочная кампания не сопровождалась таким количеством скандалов.

–  Вам хорошо известно, какие классные в Англии стадионы и как здорово там умеют болеть. Не закрадывается предательская мысль, что соперник больше заслуживает ЧМ-2018, чем мы?

–  Да, болельщики в Англии обеспечивают шикарную поддержку. Но речь-то не о национальном первенстве, а о чемпионате мира, где большая часть зрителей все-таки приезжие, иностранцы. Представим, например, матч Франция – Нигерия. Большинство зрителей будет облачено в цвета этих стран. Так что сравнивать государства по качеству боления не стоит. Что в Англию, что в Россию приедет очень много туристов, которые будут переживать за свои сборные от души.

–  Англичане утверждают, что их едва ли не главный козырь – всеобщая толерантность. Там, по мнению британцев, уютно чувствует себя каждый, вне зависимости от цвета кожи и религии.

–  Могу судить только по Лондону. Там и впрямь комфортно представителям любых конфессий и рас. С другой стороны, проблема расизма в России преувеличена. Темнокожие футболисты чувствуют себя совершенно нормально. Больше того: с легионеров, неважно, какого цвета у них кожа, у нас пылинки сдувают, холят, лелеют. Такого щепетильного отношения к иностранцам в мире нет нигде, кроме России. В той же Англии ты предоставлен сам себе: подбираешь жилье, квартиру, переводчика. А у нас тебя обслужат по полной программе: только играй в футбол и ничем другим не забивай себе голову. Порой легионеров у нас уважают даже больше, чем доморощенных игроков.

В шкуре легионера побывал не только Смертин, но и Дасаев – причем если первый в Англии, то второй – в Испании. Поэтому – и не только – легендарного голкипера логично было спросить:

–  Учитывая, что ваша жена испанка и вообще с этой страной вас многое связывает, именно ее заявка, видимо, будет для вас своего рода запасным вариантом?

–  Я буду поддерживать только Россию! Но если суждено победить кому-то другому, пусть это будут испанцы.

–  В последние пару дней события для российской заявки были нерадостными. Какого результата мы можем ожидать?

–  Не хочу сейчас рассуждать и делать прогнозы. Единственное, о чем мечтаю, – чтобы наша страна победила. Очень хочется чемпионата мира в России.

–  Какие обязанности возлагались на вас как на посла заявки?

–  Демонстрировать и объяснять всем гостям нашей страны, что у нас есть и что будет. Конечно, в некоторых городах футбольная инфраструктура не соответствует требованиям. Но у нас есть возможности и опыт, чтобы построить стадионы и провести ЧМ-2018 на высшем уровне.

–  Ощущения можно сравнить с теми, что испытывали, выходя на футбольное поле?

–  Наверное, их можно сравнить. Будучи действующими футболистами и выступая за сборную, мы все волновались и переживали за себя, за родину, за болельщиков. Здесь то же самое. Ведь первенство мира в России станет событием со знаком плюс для всех: и для страны, и для любителей футбола, которые увидят хорошие команды и классную игру, и для меня лично. Есть надежда: благодаря чемпионату мира у нас появятся команды, способные бороться за победу даже в Лиге чемпионов. Если вспомнить историю первенств планеты, государства, где они проводились, начинали быстро прогрессировать в плане футбола, результаты клубов из этих стран тоже резко росли. Надеюсь, у нас будет то же самое.

–  В последние дни перед голосованием англичане проявляли колоссальную активность, а представители России оставались в тени. Почему?

–  Англия решительно действует сейчас, а мы очень качественно и активно продвигали заявку раньше. Председатель правительства Владимир Путин приглашал для беседы инспекционную комиссию ФИФА, президент Дмитрий Медведев общался с Блаттером, проводились важные встречи с членами исполкома. Во время голосования и узнаем, чья тактика оказалась верной. Козырь России в том, что мы ни разу не проводили чемпионат мира, а ФИФА часто предоставляет возможность впервые это сделать. Многие страны не против, чтобы турнир прошел у нас. Козырей, впрочем, у всех немало. Другое дело, чьи сыграют.

Последний вопрос насчет гиперактивности англичан прозвучал не случайно. И мы, и тем более испанцы с португальцами на их фоне стали выглядеть весьма сдержанными. За несколько дней до голосования «Англия-2018» развернула не просто бурную, а поистине вулканическую активность.

29 ноября заранее приехавший в Цюрих принц Уильям встречался с тремя членами исполкома ФИФА – гватемальцем Сальгеро, катарцем бин Хаммамом и американцем Блэйзером, а утром 30-го завтракал с представителем Парагвая Леосом. Премьер-министр Кэмерон вместе с Бекхэмом встретился с Блаттером. А также провел отдельную беседу с главами КОНКАКАФ и Африканской конфедерации Уорнером и Хаяту – одними из главных мишеней «Панорамы».

«Фишка» тут заключалась в том, что еще полугодом ранее оба они, по крайней мере в сознании общественности, считались однозначными поборниками английской заявки. Более того, осенью Бекхэм летал в родные края Уорнера – Тринидад и Тобаго, чтобы открыть там академию собственного имени. Но тут в дело вмешались английские, как выразился бы Остап Бендер, «гиены пера и шакалы ротационных машин», после материалов которых шансы Англии на расположение Уорнера и Хаяту, казалось, утеряны навсегда. Вот исправлять ситуацию и взялся такой «тяжеловес», как британский премьер.

В итоге и тринидадец, и камерунец резко переменили тональность высказываний. Уорнер начал рассуждать о том, как много Английская футбольная ассоциация делает для развития футбола в странах третьего мира. Хаяту же заметил: «Я умею отделять зерна от плевел, и программа “Панорама” на мое отношение к английской заявке не повлияет. У меня в голове наступила полная ясность». Какая именно ясность, африканец предпочел не уточнять, но из логики его слов многим показалось: английская.

Зря показалось. Оба в итоге проголосуют за Россию. Но подозреваю, что именно те встречи и заявления побудят «Англию-2018» сделать громкие заявления о том, что ее предали. Дескать, целая группа членов исполкома при личном общении дала английским боссам обещание проголосовать за туманный Альбион – а на деле поступила иначе.

Чернов рассказывает:

–  Дело в том, что однажды у англичан эта модель «финишного штурма» сработала. Я это хорошо знаю, поскольку Москва выдвигалась на ту самую Олимпиаду 2012 года, которую получил Лондон.

Так вот, они привезли в Сингапур на финальное голосование премьер-министра Тони Блэра. Он был там единственным человеком такого ранга. И не просто был, а за одну только последнюю ночь встретился с шестью (!) членами МОК, что на самом-то деле запрещено. Но он встретился – и Лондон победил. Может, они и в этот раз решили так поступить – тем более что советником заявки на ЧМ-2018 у них являлся Себастьян Коу, глава заявочного комитета Лондона-2012.

Такие встречи действительно важны: как говорил Штирлиц, запоминается последнее. Но это могло оказать влияние на членов исполкома ФИФА только при одном условии: если бы люди еще не определились, как это было в случае с членами МОК. Но там-то – сто с лишним человек, а здесь – 22! И каждый из них к последним дням уже был связан обязательством. По крайней мере на первый тур. Который, как показала история с англичанами, можно и не пройти…

–  Англичане здорово активизировались, – поделился я 1 декабря своими впечатлениями с Колосковым. – Поможет ли им та же встреча Кэмерона и Бекхэма с Блаттером за столь короткий срок до голосования?

–  Не поможет. Встреча с Блаттером носит чисто формальный характер: очевидно, что он уже определился. С другой стороны, публичность этих встреч способна повлиять на членов исполкома. Если не в первом, так во втором или третьем турах. Когда роль могут сыграть уже самые маленькие нюансы.

–  Складывается впечатление, что российская делегация ведет себя достаточно пассивно.

–  Это только впечатление. Никакой пассивности на самом деле нет. Я прилетел во вторник (30 ноября. – Примеч. И.Р.) – и сразу поехал в отель к членам исполкома ФИФА. Виталий Леонтьевич (Мутко) с ними находится и общается постоянно. На нашем уровне работа не прекращается ни на минуту.

Что ж, различная тактика сторон после этих слов Колоскова стала еще более понятной. Россияне работали тихо, без пыли и шума, англичане же – громко, с шиком-блеском, максимально «пиаря» каждую свою акцию. Публичная составляющая у британской заявки вообще была куда более акцентирована, чем у остальных.