Тайна рейса МН-17 - Сергей Царев

Полковник поднял трубку, молча выслушал собеседника, потом положил трубку, облегченно вздохнул и коротко сказал Роджеру:

— Звонил Майкл. Сбили малайзийский самолет.

Роджер оживился и обратился к Полковнику:

— Теперь важно, кто первым и под каким углом преподнесет Обаме эту информацию.

— Важно, но это дело Майкла. Нам же предстоит огромный объем работы по прикрытию.

— С удовольствием, несколько застоялся, — признался Роджер.

Проект «Прикрытие»

Как только Полковник получил от Майкла информацию, что самолет малайзийских авиалиний был сбит, наступила тяжелое время ожидания первых сообщений информационных агентств. Роджер, до получения сообщения периодически поглядывающий на часы, перестал это делать, но его волнение проявлялось в том, что он брал бутылку пива и каждый раз ставил обратно на стол, не сделав ни одного глотка. То ли от напряжения, то ли от желания нарушить тишину, Роджер обратился к Полковнику:

— Я недавно общался с Нэнси.

— С чем тебя и поздравляю, — язвительно заметил Полковник. — Что радостного она сказала?

— Она отметила, что в наших аналитических записках мы используем слова «сепаратисты», «ополченцы» и очень редко «террористы».

— Надо предполагать, что это не ее инициатива, скорее всего в разговоре с ней Майкл обратил на это внимание, — заключил Полковник. — И что дальше?

— Она высказала осторожное желание использовать одно определение.

— В этих определениях разный смысл, — резко сказал Полковник. — «Ополченцы» — используем, когда говорим о вооруженных людях Донбасса и Луганска, «сепаратисты» — используем в тех случаях, когда акцент делается на территорию.

— А «террористы» применяем в тех случаях, когда дело имеем с представителями СМИ, нашими и украинскими, — заметил Роджер.

— И что предлагает Нэнси?

— Просит употреблять «сепаратисты».

Полковник снисходительно посмотрел на Роджера:

— Хотят «сепаратистов», будут «сепаратисты».

— Прямо сейчас и с этого момента.

Напряженная ситуация продолжалась еще около часа, после чего информационное поле новостных интернет-сайтов и радиотелевизионных каналов взорвалось. Первые сообщения Полковник почти не читал — в них сообщалось о самом факте крушения, количестве пассажиров и их гражданстве.

В одном из сообщений было упомянуто, что в самолете могли находиться более двадцати американцев, включая детей, но в последующих сообщениях этот факт был исключен. Адмирал и его голландские коллеги постарались, подумал Полковник, их усилиями удалось исключить американцев из списка жертв. Маленькая часть проекта четко реализована. Приятный штрих.

По плану в ближайшие два-три часа должен был быть осуществлен массовый вброс нужной информации в социальные сети. Наступало время журналиста, которого Полковник не видел, но который всегда присутствовал в команде в режиме ожидания. Ожидание компенсировалось различными публикациями в Интернете и газетах средней руки, организовываемые Роджером. Это обеспечивало журналисту сносную жизнь и закрепляло в нем убежденность в собственной независимости. Информацию, получаемую от Роджера, он воспринимал как факт свободного обмена в свободном обществе.

— Как наш журналист? — неожиданно поинтересовался Полковник.

— Как лошадь в стойле, бьет копытом и требует простора.

— Вот и получит ее сейчас. Материал у него?

— Нет, все у меня, передавать будем через Ника. Он уже поддерживает тесные контакты с журналистом. Через Ника осуществляется связь журналиста с украинскими и российскими блогерами. Англоговорящие блогеры общаются непосредственно с ним, но под нашим контролем.

— Надеюсь не случайные люди?

— Нет, первый круг общения полностью составляют наши люди. Остальные служат лишь рупорами и трансляторами, — пояснил Роджер.

— Будем надеяться, что тебе удалось создать информационный круг, когда ходит информация, но никто не знает, когда и где она возникла.

Роджер пожал плечами, но был доволен.

— Пойду, надо выдать очередной материал, чтобы запустили в Интернет сегодня поздно вечером. Утром все наши главные информационные СМИ будут ссылаться на Интернет и делать свои, нужные нам, выводы.

Через три часа после авиакатастрофы пошли первые комментарии в Facebook и Twitter. Украинские деятели без оглядки на реалии стали обвинять сепаратистов в применении зенитно-ракетного комплекса «Бук-М1», которым был сбит гражданский самолет. В этом они не сомневались. Особенно в этом был уверен советник главы МВД Украины Антон Геращенко. Еще через час в Twitter президент Украины Петр Порошенко написал: «Это не инцидент, не катастрофа, а террористический акт».

Сепаратисты, они же террористы по украинской классификации, сразу же стали отрицать свою причастность к авиакатастрофе, но следовало ожидать, что их никто не услышит и не захочет услышать. Роджер подготовил соответствующий залп дезинформации.

Новостная лента сообщала подробности о погибших, о маршруте самолета и связи пилотов с украинским диспетчером. Ведущие авиакомпании сообщали о том, что запрещают своим самолетам летать над зонами боевых действий. А ведь правильно было просчитано, подумал довольный Полковник, что Украина не закроет воздушное пространство для пролета самолетов по трассе L980 из-за жадности. Анализ, проведенный несколько месяцев назад, подтвердился.

Первая реакция Белого дома была сдержанной, что и следовало ожидать. Джен Псаки, представитель Госдепа, отказалась «спекулировать на эту тему». Полковник усмехнулся, представляя, что и как она будет говорить завтра.

Вернулся Роджер, по выражению лица Полковник понял, что что-то не так сложилось, как ожидалось.

— Что случилось? — поинтересовался Полковник.

— Ник передал, что сепаратисты обнаружили «черные ящики».

— Что-то рано обнаружили, — недовольно пробурчал Полковник. — То, что «черные ящики» обнаружены, говорит о том, что самолет упал чуть дальше, чем предполагали. Или сепаратисты захватили новые территории.

Полковник задумался. Предполагалось, что «черные ящики» упадут на территорию между украинскими войсками и сепаратистами, что исключало попадание экспертов на эту территорию из-за постоянных обстрелов с двух сторон. Время позволяло бы все остатки самолета перемолоть артиллерийскими снарядами, исключив в дальнейшем сколь-нибудь серьезные выводы о причине катастрофы.

А теперь сепаратисты имеют доступ к остаткам самолета, все зафиксируют. Русские подскажут, а их специалисты, очевидно, уже на месте. Они сделают нужные снимки, которые трудно будет оспорить. Надо было что-то предпринимать. Полковник глубоко задумался. Роджер не нарушал тишины, ожидая решения Полковника.

— Роджер, нужно в Интернет вбросить информацию, что «черные ящики» сепаратисты будут использовать, чтобы исказить их содержание. Придумай со своими людьми какие-то правдоподобные предположения о том, что хотят скрыть сепаратисты и почему они будут пытаться влезть в содержимое этих ящиков. А я позвоню генералу, пусть надавит на украинских военных, чтобы стали интенсивно обстреливать территорию.

Когда Роджер ушел, Полковник позвонил генералу, сразу же узнавшему голос Полковника:

— Я думал, что ты раньше позвонишь.

— Только сейчас получил информацию о «черных ящиках».

— Что-нибудь не так? — осторожно поинтересовался генерал.

— Немного перелетели.

— Да, вижу. У меня на карте обозначены места падения обломков.

— Откуда точные данные?

— Со спутника. Смотрю на снимок и наношу на обычную карту. Похоже, что чуть-чуть перелетели на восток.

— А снимков вроде не должно было быть?

— Пентагон без информации не может жить. Снимков нет, есть изображения для нужных людей.

— Ладно, это ваши дела, и ваши махинации меня не интересуют. Меня беспокоит тот факт, что сепаратисты очень быстро добрались до остатков самолета. Надо максимально перепахать всю территорию.

— Обижаешь, — с нотками гордости произнес генерал. — Я уже говорил с нашим военным атташе, он связался с украинским генштабом. Указания даны. Все доступные средства уже начали обрабатывать территорию, а генштаб направит дополнительные системы залпового огня, дальнобойную артиллерию. С утра самолеты начнут бомбить.

— Приятно иметь дело с умным человеком. Я еще не высказал свою мысль, а мне говорят, что все выполнено. Так я могу потерять свою квалификацию.

— И что? Найдем с тобой тихое местечко, махнем на все, переберемся туда и будем наслаждаться жизнью, — размечтался генерал.

А генерал не передумал найти спокойное место и уехать, очевидно, дела его достали окончательно.

— Сложности? — аккуратно спросил Полковник.