Двуявь - Владимир Прягин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но с чего тогда начинать? Можно, к примеру, поинтересоваться у Риммы, не держит ли её папа какой-нибудь рыночный павильон. Или он такими мелочами не занимается?
Яркое пятно мелькнуло под аркой – Марк пригляделся и почесал в затылке, не зная, как реагировать: с территории рынка только что вышла Эля в своей помидорно-красной короткой курточке и очередной микро-юбке, едва прикрывающей филейную часть.
Сам факт её появления здесь, конечно, не являлся чем-то невероятным – сегодня воскресенье, ещё не вечер, и торговля в самом разгаре. Но вот именно в эту минуту? Нет, таких случайностей не бывает – во всяком случае, с тем, кто пропитан подземным ядом по самое «не балуйся».
Попутно мелькнула мысль – а ведь в мире теней, виденном во сне, уже закончился понедельник, шестое. Тамошний паренёк-студент благополучно уснул, готовясь завтра на демонстрацию. Откуда такая разница в хронологии? Впрочем, почему бы и нет. Время – вещь субъективная, зависит от восприятия, и даже в реальной жизни течёт, то ускоряясь, то замедляясь. Что уж говорить о стране, которая только снится…
Эля тем временем направилась к стоянке маршруток, но приостановилась, почувствовав его взгляд. Обернулась, заулыбалась радостно – и тут же опять помрачнела, заметив Римму. Та, в свою очередь, лениво спросила у сыщика:
– Твоя, что ли? Сочувствую. Хотя видала и пострашнее.
Он воздержался от комментариев; помахал, подзывая Элю. Она подошла, неприязненно косясь то на блондинистую секс-бомбу, то на бутылку с водкой. За плечами у девчонки висел матерчатый рюкзачок с дурацкой аппликацией – лисичка с ромашкой в лапе. Марк, кивнув на него, спросил:
– За покупками ходила? Удачно?
– Ага, – она по обыкновению сконфузилась без причины. – На зиму себе кое-что, ну и так, по мелочи…
– Да, познакомься, кстати. Это Римма.
– Здрасьте…
– А это Эля. Прошу любить и жаловать.
– Замечательно. Водочки за знакомство?
– Спасибо, лучше не надо…
Марк прикидывал в уме – если появление барышни тоже рассматривать как подсказку, то какой отсюда следует вывод? Может быть, «Гравитация» – ещё не совсем отработанный вариант?
Впрочем, сама кафешка вряд ли важна, но вот её название снова заставляет задуматься, особенно в свете недавних откровений из сна. Там, в приснившемся мире, действуют таинственные «химеры», вокруг которых (sic!) изменяется сила тяжести. «Химеры» эти играют всё более заметную роль, донимают мальчика Юру.
А ещё у них стёрты лица – прямо как у здешних «пустышек».
Стоп, стоп, секунду!
На вокзале незадолго до бойни у него мелькнула догадка, но оформиться не успела. Попробуем-ка ещё раз…
– Римма, ты говорила, что Толик заезжал на Тепличную. И там он якобы…
– …контролировал работу «пустышек». Говорю же – брехня. Почему ты вспомнил?
Он мотнул головой – погоди, мол, не сбивай с мысли.
Итак, «Гравитация» заставила вспомнить о каторжанах.
А каторжанами как раз интересуется Кузнецов. Во всяком случае, его человек зачем-то приезжал на объект, где они работают.
Очень, очень занятно.
И возникает даже одна гипотеза – бредовенькая, но вполне способная объяснить кое-какие странности.
– Римма, ещё вопрос. Накануне пропажи вашего амулета в доме не появлялись «пустышки»?
Она задумалась ненадолго, потом взглянула на него с интересом:
– Привезли одного, за неделю где-то. Копается в саду потихоньку. Я, если честно, не поняла тогда, нафига отцу это надо, – проще нанять нормального человека. Но особо не заморачивалась. Полагаешь, там что-то важное?
– Да.
Эля, стоявшая до этого молча, вдруг удивлённо ойкнула. Сыщик с Риммой уставились на неё, не сразу поняв, в чём дело, но потом дошло и до них – дождь, который в последние две недели сыпал без перерыва, наконец-то иссяк, и в крошечный зазор между тучами прорвался солнечный луч.
Как только Марк посмотрел наверх, голова предательски закружилась, тело наполнилось странной лёгкостью, и мир вокруг растворился в жёлтом сиянии.
Глава 11. Флаги
Юра чувствовал, что на этот раз «химеры» его настигнут, потому что везенье не может длиться до бесконечности, и оказался прав.
Сначала в дверную щель просочилось сиреневое мерцание, словно в коридоре включили бактерицидную лампу, потом дверь тихо открылась, и знакомые фигуры, окружённые маревом, шагнули через порог. Они подошли к дивану и на несколько секунд замерли – казалось, между ними идёт беззвучное совещание, короткий консилиум на тему того, стоит ли обследовать пациента или сразу начинать вскрытие.
Один из незваных гостей положил Юре на лоб ладонь.
В то же мгновение марево потускнело и стало таять, однако сами «химеры» не исчезали – наоборот, теперь они перестали напоминать фантомы и окончательно встроились в материальный мир. Стало заметно, что черты лиц у них всё же разные, лишь пустота во взгляде – одинаковая у всех. Пустота эта, впрочем, напрочь утратила космическую таинственность, стала земной и скучной. Комбинезоны тоже подрастеряли футуристический лоск и теперь напоминали, скорее, поношенные спецовки.
Вокруг Юры стояли каторжане из сна.
Сам он по-прежнему не мог пошевелить даже пальцем – ядовитая тяжесть сковывала конечности. Клеймо на руке отчаянно жгло, но против преображённых «химер» было почему-то бессильно.
Воздух в комнате колыхнулся, «пустышки» разом обернулись к двери, и он посмотрел туда же. В проёме стояла Тоня. Она оглядела трёх чужаков и решительно шагнула вперёд – они расступились нехотя, попятились, как хищники от огня. Девчонка присела на край дивана, прикоснулась к щеке лежащего и сказала: «Не бойся, здесь я хозяйка, они ничего не сделают. Но тебе пора просыпаться. Слышишь, Юра? Пожалуйста, проснись, я жду…»
– Юра! Давай же, ну!
Он вскинулся и распахнул глаза. Тоня сидела рядом и, тормоша его за плечо, раз за разом окликала по имени. Заметив, что он наконец-то отреагировал, облегчённо вздохнула и попеняла:
– Самохин, я же просила – не пугай меня так! Я зову, а ты лежишь как покойник! Опять тебе ужастики снились? Рассказывай.
– Ну их нафиг. Уже утро?
– А что, не видно? Вставай, сонная тетеря, завтракать будем.
Она убежала в другую комнату, а он, выбравшись из-под тёплого одеяла и натянув штаны, шёпотом выругался в адрес зазеркального сыщика – тот так усердно размышлял на тему «пустышек», что это повлияло на Юрины утренние кошмары: несчастные каторжане подсознательно отождествились с «химерами».
Но Тоня-то какова! Выдернула его из трясины без всякой аппаратуры и без выжженных кругов
