Рассказы о лорде Питере - Дороти Сэйерс

Доктор недоумевающе посмотрел на него, покорно махнул рукой и пошел в спальню. Уимзи последовал за ним. Проходя через спальню, он бросил задумчивый взгляд на Бротертона. В гостиной лорд Питер опустился в красное бархатное кресло и, устремив взгляд на олеографию в позолоченной раме, погрузился в размышление.

Вскоре появился Бантер, держа в руках целый ворох одежды. Уимзи принялся методично, но совершенно бесшумно обыскивать ее. Неожиданно он бросил одежду и повернулся к лакею.

— Нет, мой Бантер, — сказал он, — это всего лишь мера предосторожности. Я на ложном пути. То, что я видел, — что бы это ни было, — оно не здесь. На кухне. Но что же это такое?

— Не могу сказать, милорд, но у меня тоже сложилось убеждение, точнее сказать, я ощутил — не сознательно, если вы меня понимаете, милорд, но все же ощутил — какое-то несоответствие.

— Браво! — воскликнул Уимзи. — Да здравствует подсознание! Что-то тогда сбило меня с толку, и я это упустил. Ну, начнем от двери. Сковороды и кастрюли. Газовая плита, внутри — цыпленок. Набор деревянных ложек, газовая зажигалка, сковородник. Остановите меня, когда станет «горячо». Камин. Камин. Коробочки со специями и прочая ерунда. Что-то тут не в порядке? Нет. Пошли дальше. Кухонный шкаф. Тарелки. Ножи и вилки — не то. Банка с мукой. Кувшин для молока, сито на стене, щипцы для орехов. Пароварка. Заглядывал внутрь — ничего.

— Вы заглянули во все ящики кухонного стола, милорд?

— Нет, хотя мне следовало это сделать. Но суть в том, что я действительно что-то заметил. Но что же я заметил? Вот в чем вопрос. Ну ладно. Дадим простор нашей фантазии. Набор ножей. Порошок для чистки. Кухонный стол. Вы что-то сказали?

— Нет, — ответил Бантер, выведенный этим вопросом из состояния неизменной почтительности.

— Стол... Это уже «теплее». Очень хорошо. На столе — доска для отбивания мяса. Остатки ветчины и овощей. Пачка жира. Еще одно сито. Несколько тарелок. Масло в стеклянной масленке. Миска растопленного жира...

— О!...

— ...растопленного жира... Верно! Здесь...

— ...что-то не то, милорд.

— Именно растопленный жир. О чем я только думал? Вот где собака зарыта. Итак, будем держаться жира. Чертовски скользкая штука, чтобы за нее держаться... Стойте!

Последовала пауза.

— Когда я был ребенком, — начал Уимзи, — я любил бывало спускаться в кухню и разговаривать со старой кухаркой. Истинно золотая душа. Она всегда сама ощипывала и потрошила птицу. Я наслаждался этим зрелищем. Ох, уж эти мальчишки — настоящие маленькие хищники, не так ли, Бантер? Ощипывала, потрошила, мыла, набивала специями, подворачивала маленькие хвостики, связывала крылышки и ножки, смазывала жиром... Бантер!

— Милорд!

— Не забывайте о растопленном жире!

— Миска, милорд...

— Миска... Я мысленно ее вижу, но в чем тут дело?

— Она полна жира, милорд!

— Постойте, постойте... Верно! Полна жира, ровная нетронутая поверхность... Ей-Богу! Я и тогда почувствовал — что-то здесь не то. Хотя... Почему бы ей не быть полной? Помним о...

— Птица была в духовке.

— Не смазанная жиром.

— Очень небрежная стряпня, милорд.

— Птица в духовке, не смазанная жиром... Бантер! Допустим, она была поставлена в печь не до ее смерти, а после? Засунута второпях кем-то, кто хотел что-то спрятать — нечто ужасное...

— Но что бы это могло быть, милорд?

— В том-то и вопрос. Скорее всего то, что связано с птицей. Сейчас, сейчас... Подождите минутку. Ощипывала, потрошила, начиняла, складывала, связывала... О Боже!

— Милорд?

— Скорее, Бантер! Слава Богу, мы выключили газ!

Он промчался через спальню, не обращая внимания ни на доктора, ни на больного, который, приподнявшись на кровати, зашелся пронзительным криком, быстро открыл духовку и выхватил цыпленка, который уже покрылся золотистой корочкой. С коротким торжествующим криком Уимзи ухватился за железное кольцо, которое торчало из крыла птицы, и резко потянул за него. Это был шестидюймовый винтообразный вертел.

Доктор боролся в дверях с возбужденным Бротертоном. Уимзи схватил мужчину, которому удалось наконец вырваться, и ударом джи-джицу отбросил его в угол.

— А вот и орудие, — сказал он.

— Докажи, быть ты проклят! — яростно закричал мужчина.

— Докажу, — спокойно ответил Уимзи. — Бантер, позовите полицейского, он у двери. Доктор, нам понадобится ваш микроскоп.

В лаборатории доктор склонился над микроскопом. На предметное стекло был помещен тонкий мазок крови.

— Ну? — нетерпеливо спросил Уимзи.

— Все верно, — ответил доктор. — В середине цыпленок еще не прожарился. Бог мой, Уимзи, вы правы: круглые кровяные тельца диаметром 1/3621, кровь млекопитающего, возможно человеческая...

— Ее кровь, — сказал Уимзи.

— Это было умно придумано, Бантер, — говорил лорд Питер, когда такси везло его домой, на Пиккадилли. — Если бы птица жарилась немного дольше, то кровяные тельца разрушились от нагревания и их уже нельзя было бы опознать. Этот случай показывает, что непреднамеренные преступления удаются легче всего.

— А что думает ваша светлость о мотиве преступления?

— В юности, — задумчиво сказал Уимзи, — меня заставляли читать Библию. Но мне, естественно, нравились только те книги, которые не нравились никому. Однако «Песни Песней» я выучил наизусть. Слушайте и внемлите, Бантер; в вашем возрасте это не повредит — речь пойдет о ревности.

— Я внимательно прочитал названное вами произведение, ваша светлость, — сказал Бантер, немного покраснев. — Если я правильно помню, это звучит так: «Люта, как преисподняя, ревность»[94].

УЖАСНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ ИЛИ ТАЙНА МАЛЕНЬКОЙ СУМКИ

(перевод О. Лариной)

Грейт Норт Роуд, петляя, убегала вдаль гладкой серо-стальной лентой. В северном направлении по шоссе быстро двигались две черные точки. Солнце светило в спину, а ветер подгонял этих двух «чертовых мотоциклистов», когда на своих лающе-гудящих машинах они пронеслись мимо фургона с сеном. Немного дальше по дороге им встретился женатый молодой человек, который осторожно вел двухместный мотоцикл с коляской. Он ухмыльнулся, услышав оглушительное тарахтение «Нортона», сопровождаемое разъяренными кошачьими взвизгиваниями «Скотта». Молодой человек до женитьбы тоже принимал участие в этой вечной дорожной войне. Он с сожалением вздохнул, глядя, как машины исчезают вдалеке.

На жутком, неожиданно крутом изгибе моста через Хэтфилд мотоциклист на «Нортоне» надменно повернулся назад, чтобы презрительно помахать рукой своему преследователю. В эту секунду перед ним возникла и стала надвигаться на него — невидимая им раньше из-за изгиба моста — огромная масса переполненного автобуса дальнего следования. Яростно свернув руль в сторону, мотоциклист сумел выкатиться из-под его колес, а владелец «Скотта», истерично метнувшись сначала вправо, потом влево — подножные ступеньки поочередно справа и слева коснулись покрытия шоссе, — избежал столкновения ценой добытых таким образом ярдов. На предельной скорости «Нортон» рванул вперед. Стайка ребят, внезапно испугавшись, бросилась врассыпную через дорогу. Шарахаясь из стороны в сторону, как пьяный, «Скотт» проехал между ними. Теперь дорога была пуста, и гонка возобновилась.

Неизвестно почему, воспевая радости езды по свободной дороге, автомобилисты каждый уикенд приезжают в Саутенд, или Брайтон, или Маргит, с трудом пробиваясь туда по перегруженному шоссе и потратив массу бензина. Они едут, вдыхая выхлопные газы, нащупывая рукой звуковой сигнал, а ногой тормоз и напряженно вращая глазами, чтобы не пропустить полисмена, поворот, тупик или вывернувшуюся из-за угла машину. Они едут, несколько растерянные, взвинченные, ненавидя друг друга. Когда дорога уже позади и от напряжения они с трудом владеют собой, надо начинать сражаться за место для парковки. На обратном пути домой их слепят фары встречных машин, и их они ненавидят даже больше, чем друг друга. А Грейт Норт Роуд все так же убегает вдаль — длинной, ровной, серо-стальной лентой, похожей на гоночную трассу: никаких препятствий — ловушек, изгородей, перекрестков, никаких потоков машин. Конечно, достопримечательностей на ней нет, но, в конце концов, бары здесь такие же, как и везде.

Лента дороги уносилась назад, еще одна миля, еще одна. Крутой поворот направо у Бэдлока, путаница перекрестков с россыпью дорожных знаков у Биглсвейда — и скорость пришлось на время снизить, но преследователь не стал ближе к своей цели. На полном ходу через Темпсфорд, оглушительно сигналя и газуя, затем с ураганной стремительностью и грохотом мимо поста дорожной полиции у развилки дороги из Бедфорда. Мотоциклист на «Нортоне» опять оглянулся назад; тот, что на «Скотте», опять яростно нажал на звуковой сигнал. Казалось, все потеряло объем и крутится в едином вихре — небо, дамба, поле.