Рождественские тайны - Донна Ванлир

запеченную курицу, картофельный гратен, макароны с тефтелями… И всегда подавали десерт. Когда мы познакомились, Карле было пятнадцать, Мэддену – двенадцать, а Луи – восемь. Мы с Луи играли каждый день. Иногда я засыпала у них на диване. Миссис Швайгер меня не будила. Она стучалась к Рамоне и, если той не было дома, оставляла записку на двери, предупреждая, что я у них.

Каждое воскресенье Швайгеры водили меня в церковь. Помню, когда миссис Швайгер в первый раз предложила мне пойти с ними, я пожала плечами и мигом согласилась. Мне никогда прежде не доводилось бывать в церкви, но со Швайгерами я куда угодно готова была пойти. В их вере не было ничего вычурного. Только простота и естественность. Сколько помню миссис Швайгер, она никогда не рассуждала о религии, а Бога или Иисуса упоминала словно своих родственников. Я встретила со Швайгерами три Рождества. Помню, один раз мне подарили куклу, в другой – сумочку. Для меня это было полной неожиданностью!

– Миссис Швайгер, я знаю, на кого похож Господь, – сказала я ей в тот рождественский день, наблюдая, как она чистит картошку.

– На кого же? – спросила она, выбрасывая кожуру в мусорное ведро.

– На вас.

Она бросила свою работу и посмотрела на меня. Затем опустилась на колени, взяла в ладони мое лицо и поцеловала в лоб. До сих пор помню прикосновение ее мокрых рук.

– Хочешь верь, хочешь не верь, Господь любит тебя даже больше, чем я, Мелисси.

Она постоянно звала меня Мелисси. И мне это нравилось. Было очень приятно, что миссис Швайгер так меня любит.

Мы с Луи подружились с Брюсом Линтоном – соседом сверху. Он был старше меня на четыре года, и у него постоянно текло из носа. Зимой весь рукав его куртки неизменно был покрыт коркой из соплей. Если что-то происходило не так, как ему хотелось, Брюс бросался колотить меня или Луи. Но вместе мы были сильнее и прижимали его к стенке, чтобы успокоился и перестал вести себя, как меленький. Брюс тоже часто ужинал у Швайгеров, но не потому, что у него не было родителей. Его родителя часто к нам присоединялись. Те три года, что я провела, играя с Брюсом и Луи и навещая Швайгеров, были самыми счастливыми в моей жизни. Я белугой выла в тот день, когда мы уезжали.

– Я помолилась за тебя, Мелисси, – сказала миссис Швайгер на прощание. – И буду продолжать молиться, хорошо?

Я кивнула, но не особо-то верила во все это. Ведь я молилась, чтобы мы никогда-никогда не уехали от Швайгеров, однако Рамоне вдруг что-то взбрело в голову. Она в три счета погрузила наши вещи в микроавтобус. И вот мы уезжаем.

– Никогда не прекращай молиться, – сказала миссис Швайгер со слезами на глазах. – Никогда не прекращай верить.

Мое лицо тоже заливали слезы, когда мы отъезжали. Я долго махала, высунув руку в окно. Если во мне еще оставались крупицы веры, они окончательно рассеялись в тот день, во время нашего переезда за двести миль до Джексонвилла.

Насколько я знаю, если не считать периодически оставляемых записок на двери, Рамона толком не общалась с миссис Швайгер. У нее было правило: где бы мы ни жили, никогда ни с кем не сближаться – так легче незаметно сбежать посреди ночи. Она обманывала хозяев квартир на большие деньги, а потом всегда отмахивалась, говоря:

– Им дороже выйдет нас искать.

Подогреваю на обед еще тарелку курицы с клецками. Слышу, за окном кто-то разговаривает. Раздвигаю жалюзи – это Гретхен снова болтает по телефону. Наверняка со своим бойфрендом. Хотя детям он не очень нравится, порвать с ним она не может. По крайней мере, сейчас. Сажусь на диван, ем и подглядываю за ней в щелочку. Разговор серьезный. Она еще ни разу не улыбнулась. Постоянно теребит волосы и поглядывает на дверь. Доедаю и, не отрывая взгляда от соседки, подхожу к окну. Она закончила разговор и направляется к своей двери. Я распахиваю свою. Делаю вид, что случайно ее заметила.

– О, привет!

– Привет, – машет с трубкой в руке.

– Курица с клецками – очень хороша.

– Это подруга моей мамы приготовила.

Выхожу на крыльцо. Застываю на месте. Неотрывно смотрю на нее, и она, судя по всему, чувствует себя неловко. Делаю глубокий вдох.

– Не знаю, сколько времени нужно, чтобы прибраться в квартире Рамоны… Так что если вы не сможете, ничего страшного. Просто вдвоем было бы побыстрее… Там, в основном, мусор один, вряд ли займет много времени…

– Конечно, – отвечает она, прижимая телефон к бедру. – Когда?

– Я каждый день до пяти работаю… – Смолкаю, глядя на проезжающую мимо машину.

– Хотите, сегодня съездим?

Прямо сейчас?

– А вы можете?

– Позвоню маме, спрошу, получится ли у нее посидеть с детьми.

Закрываю дверь. Сердце выпрыгивает из груди. Какое мне вообще дело до барахла Рамоны? Что там может быть такого ценного? От злости на саму себя бросает в жар. Обмахиваюсь, чтоб немного остыть. Как же было глупо с моей стороны просить Гретхен о помощи! Зачем? Прийти в квартиру перебирать мусор? Для этого помощь не нужна. Очень смущаюсь. Наверное, откажусь.

Вдруг – стук в дверь. Подпрыгиваю от неожиданности. На пороге стоит Гретхен. Сейчас с облегчением скажу ей, что отказываюсь от своей глупой затеи.

– Мама заедет примерно через час.

– Но я собиралась…

– Вместе поедем или каждая на своей?

Такого я совсем не ожидала. Сердце бешено колотится.

– Мне после нужно будет заглянуть кое-куда, – сочиняю на ходу. – Так что лучше вам поехать на своей.

При этих словах у нас обеих, очевидно, упал камень с души.

– Я зайду, когда приедет мама.

Закрываю дверь. Что из вещей Рамоны мне нужно будет забрать? Что я там найду и куда мне это положить? В мешок для мусора? Или в коробку? А может, всего лишь в конверт?

В конце концов, беру с собой упаковку мешков для мусора – понятно же, куда отправится большая часть барахла. Три мили до дома Рамоны Гретхен едет следом за мной. Всю дорогу ломаю себе голову, о чем же мы будем говорить.

Подъезжаем. Трехэтажный многоквартирный дом в окружении потрескавшихся тротуаров. Дыра – такая же запущенная, как сама Рамона. Мы с Гретхен направляемся к конторе, и тут до меня вдруг доходит, что сегодня воскресенье, а значит, найти здесь хоть кого-нибудь вряд ли получится. Затаив дыхание, жму на звонок.

– Наверное, в воскресенье тут никого нет, – произносит Гретхен.

Снова звоню и застываю в ожидании, уставившись на дешевую деревянную дверь.

Нам навстречу спускается лысоватый мужчина с брюшком. Дым от его сигареты заполняет