Вечный мент или Светоч справедливости - Андрей Егоров

– За то, что честен со мной, останешься жить, – порешил Андрей.

– Спасибо, – раненый едва не прослезился, – век не забуду твою доброту, воевода…

– Ты лучше о спасении души подумай. И о том, как перед боярином будешь оправдываться, что не сделал того, о чем тебя просили.

– Уйду, – пообещал неудавшийся убийца, – вот токмо вернусь в Болотную пядь, вещички соберу, какие имеются, бабу свою, ребятишек прихвачу. И немедля уйду. К другому барину подамся. Токмо с земли буду кормиться…

– Здраво мыслишь, – одобрил Андрей, – а будешь баловать, закончишь дни на дыбе. Детишек си ротами оставишь. Закон, – он поднял указательный палец, – чтить надобно.

– Ты о каком законе толкуешь? – поинтересовался мужик. – Божьем бо человеческом?

– И об том, и об этом, – назидательно заметил воевода, – основание у них одно. От одного корня. И видится мне, что со временем сольются и вовсе воедино заповеди Господни и указы государственные, для страны и народа пользительные.

Так глубоко мыслил воевода, что мужик даже рот разинул, дивясь изливающейся на него мудрости. И такого человека хотел боярин Глинский уморить! Да за это его самого надо псами потравить.

– Век буду заповеди и законы чтить, – пообещал раненый, кашляя, – и детям своим накажу.

Потом сидели у костра. Перед обратной дорогой – не меньше полутора суток – решили сделать привал, и затем уже двигаться без остановки, до самой Обонежской пятины. Воины неспешно закусывали. В дороге еда всегда скудная – вяленое мясо да сушеная рыба. Воевода сидел в стороне, начищал тряпицей зерцала, призванные не только защитить спину и грудь, но и ослепить врага ярким блеском. Потом занялся топором – чистил от ржавчины, точил, трогая кромку лезвия большим пальцем. Попутно думал. Стоит ли возвращаться к боярину? С одной стороны, пообвыкся он в Обонежской пятине, жизнь его вполне устроена, терем стоит, людишек в услужении почти десяток. С другой – если боярин задумал от него избавиться, то попыток этих уже не оставит, потому как характер имеет злой и упрямый.

К тому времени Андрей уже понял, что отличается от других людей. Поначалу он почитал недугом то, что не старится. Даже пытался поделиться рассказами об особенностях своего тела с другими. Но народ на Руси дюже суеверный. Стоило Андрею только заикнуться о том, что он уже очень давно живет на белом свете, как немедленно люди подозревали в нем нечистую силу и пытались учинить какую-нибудь пакость. Раз он просидел в порубе почти неделю. Удалось бежать, подкупив охранника. В другой раз его едва не подвергли пытке, почитая черным колдуном. А уж попыток его убить и сосчитать нельзя. Каждую неделю какое-нибудь заурядное покушение случалось.

– Падшие старались? – поинтересовался я с пониманием.

– Конечно, падшие, пари есть пари. Старались так, что тебе и во сне не приснится. Но ему все, как с гуся вода.

За долгие годы Андрей привык хранить свою тайну. Понял, что пусть лучше он один за собой удивительное свойство знает. Целее будет. Подумал, и решил, что это не недостаток или болезнь, а дар, данный ему богом. В принципе, так оно и было.

В тот же день принял решение. Отправил дружинников и раненого татя на Обонежье, повелев отпустить на все четыре стороны, как достигнут границ пятины, а сам развернул коня и поехал восвояси. Пока не знал, где осядет, и что будет делать…

Да и место для дальнейшей жизни выбирал вовсе не он, а архангел Гавриил, исходя из наибольшей безопасности для своего подопечного.

«Может, какая-нибудь ближайшая к Москве волость?! – думал Гавриил, поглаживая нимб, – там, вроде бы, поспокойнее. Главное, не на окраине государства, чтобы без крупных набегов обошлось. А то ливонцы, свены, татарва и прочие понаедут. Глаз не хватит за всеми уследить».

– Обалдеть! – сказал я, отхлебывая портвейн. – Ну и история. Складно рассказываешь, бес. Мне нравится.

– Это потому, что эту историю я не от одного черта слышал, а от чертовой дюжины чертей. Правда, все они по-разному трактовали события. Но суть все равно одна.

– Ты давай трави дальше свои байки. Что с ним потом было?

– Гляди-ка, заинтересовался, – осклабился Кухериал. – А я вот возьму, и не буду дальше ничего рассказывать. И что ты тогда сделаешь?

– А я тогда не буду никого убивать.

– Эй-эй-эй, ты это мне брось, – переполошился бес, – звезды зла Алголь над тобой нет. Ладно, слушай, раз ты такой любопытный. А дальше было вот что… Пришло время, когда князь, у которого Андрюша в дружине служил, заметил, что помимо странного поведения, этот богатырь почему-то совсем не старится. Все ровесники его давно с белыми бородами ходят, а он как был добрым молодцем, так и остался. Очень это князю не понравилось. И начались у Светоча очередные проблемы. Князь решил от черного колдуна избавиться. Повязали его прямо на княжеском пиру, определили в острог. А на следующий день подослали к нему людишек, чтобы удавить по-тихому. Тут Гавриил опять забрал сознание Светоча. Андрюша убийц отдубасил, словно ниндзя какой. А когда пришел в себя посреди бездыханных тел, понял, что прощения ему не будет, и пустился в бега. Он потом часто перебирался с места на место. И все время при органах правопорядка обретался. Легенду поддерживал, что он не простой человек, а натуральный Светоч справедливости, как святые за него порешили. Из-за выключений сознания, у него, между прочим, натуральный сдвиг по фазе наметился. Стал он, ad exemplum [17], сильно поддавать – переживал из-за своей нездоровой психики и прочих непоняток. Я тебе больше скажу. Он не верил, что столько лет на свете прожил. Все казалось ему, это он в очередном горячечном бреду придумал. Несколько раз он в дом, где безумцев держат, сам себя сдавал. Иной раз его туда другие люди определяли. Но неизменно Светоч выходил на волю и возвращался к привычной деятельности. Надеялся, что выздоровел. Как бы не так. Наступал определенный момент, и Гавриил снова завладевал его сознанием. Поскольку Светоч порядком сдвинулся и уже без вмешательства архангела стал странные вещи творить, святые целую секту создали, чтобы те заботились о его спасении. Да ты их видел. Из ружей в нас шмаляли над лесом. Хорошо, что экзорцисты эти небессмертные. И подстрелить их очень даже можно.

– Что я с успехом и проделал, – заметил я с гордостью.

– И еще проделаешь. Есть у меня предчувствие, что прежде чем Светоча прикончить, придется нам всю эту шайку-лейку пострелять.

– Эй, на это я не подписывался, – возмутился я. – Не хватало еще шмалять всех забесплатно.

– А кто сказал, что забесплатно. Тебе за экзорцистов щедро заплатят. За каждого. По тарифной сетке адской сокровищницы. Чистым золотом заплатят.