Книжные магазины - Хорхе Каррион
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Книжный магазин Catalònia
После 88 лет, прошедших с момента открытия, и 82 лет деятельности на Ронда де Сант-Пере, 3, после Гражданской войны, разрушительного пожара, конфликта по вопросу недвижимости барселонский книжный Catalònia навсегда закроет свои двери. Нынешней кризис, особенно сильно затронувший сферу книг, привел к такому падению продаж, что в тех условиях и обстоятельствах, в которых мы находимся, поддерживать далее деятельность книжного оказалось невозможно. Это грустное, болезненное и уже окончательное решение далось нам очень тяжело. Мы испробовали все возможные способы, быть может, слишком поздно, но выхода либо нет, либо мы его не нашли. Мы также не можем далее оставаться в этом положении. Магазин закроется организованно и по мере возможности выполнит все взятые на себя обязательства: продолжение его деятельности привело бы лишь к еще худшим результатам. Публично объявляя об этом решении, мы также хотим вспомнить обо всех людях, которые на протяжении стольких лет работали в книжном Catalònia, о компаниях, с ним связанных, особенно Editorial Selecta, о клиентах – некоторые оставались ими в течение десятилетий и поколений, – обо всех авторах, издателях, распространителях… которые в течение многих лет с нами сотрудничали. Благодаря всем им книжный Catalònia внес существенный вклад в культуру Барселоны и Каталонии. Сейчас и в будущем при наличии всех новых форм распространения культуры есть и будут люди, ассоциации, коллективы и фирмы, которые обеспечивают и будут обеспечивать сохранение литературы и в целом письменной культуры. К сожалению, в этом будущем не будет книжного Catalònia.
Микель Коломер, директор Барселона, 6 января 2013 года
День за днем я был свидетелем того, как исчезают книги, пустеют полки и накапливается пыль – пыль, этот великий враг книг, книг, которых уже не было, которые были лишь призраком, воспоминанием и погружались в забвение: однажды в среду у них уже не было полок, потому что из магазина всё вынесли и его заполнили рабочие, разобравшие стеллажи и открытые витрины и заполонившие все визжащими дрелями и шумом, тем шумом, который так удивлял меня в течение нескольких недель, потому что на протяжении тех нескольких лет, что я заходил в этот книжный, он излучал тишину и чистоту, а теперь из него выплывают облака пыли, тачки, полные строительного мусора, обломков, и обещание чтения, занятие чтением постепенно превращается в потребление белков и сахаров, в заведение быстрого обслуживания.
Я ничего не имею против фастфуда. Мне нравится «Макдоналдс». Более того, «Макдоналдс» мне интересен: в большинстве моих поездок я искал его рестораны, чтобы попробовать местные блюда, потому что там всегда есть какой-нибудь завтрак, ролл, гамбургер или десерт, представляющий собой макдоналдсовскую версию одного из популярных местных блюд. Но от этого уничтожение книжного не становится менее болезненным. Поэтому в течение нескольких месяцев я по утрам наблюдал за разрушением маленького мира, присутствовал при том, как в его пространство вселяется мир совершенно иной, а по вечерам читал о чтении и завершал работу над этой книгой.
В Турине есть красочный традиционный книжный магазин под названием La Bussola[111]. Все книжные – своего рода компасы: с их помощью отыскиваешь более утонченные истолкования современного мира, чем те, что предлагают иные образы или пространства. Если бы я должен был выбрать другой книжный, объясняющий – частично, ибо исчерпывающих объяснений не бывает, – раскол, в который погрузилась книготорговля нашего времени, то им бы стал стамбульский книжный Pandora. Это два помещения, расположенные друг напротив друга и предлагающие широкий ассортимент: в одном продаются исключительно книги на турецком, в другом – на английском. В одном ценники в турецких лирах, в другом – в долларах. Pandora воплощает определенную символическую реальность: все книжные находятся между двумя мирами – местным и тем, что навязали Соединенные Штаты, миром традиционной торговли (шаговой доступности) и миром больших торговых центров (сетей), миром физическим и миром виртуальным. Эта метафора не так очевидна, как метафора старого, классического книжного со своими традициями, книжного, который был основан Жозепом Лопесом, Мануэлем Боррасом и Жозепом Мариа Крузетом, пережил ядерную зиму диктатуры и методичные преследования со стороны одной строительной фирмы, но после ожесточенного политического и нравственного сопротивления пал жертвой неумолимой, холодной и абстрактной экономики: магазин Catalònia закрылся, и его помещение, расположенное в двух шагах от Apple Store, в двухстах метрах от Fnac и напротив El Corte Inglés, превратилось в «Макдоналдс». Действительно, метафора Pandora менее очевидна, но она внушает надежду, потому что этот магазин не закрывается, а выживает. Все книжные, я говорю это совершенно серьезно, разделены по крайней мере между двумя мирами и вынуждены думать о других возможных мирах.
Green Apple Books, как напоминает Дэйв Эггерс в главе, написанной им для антологии «Мой книжный», располагается в здании, устоявшем в двух землетрясениях, которые пережил Сан-Франциско в 1906 и 1989 годах. Быть может, поэтому среди его полок испытываешь «ощущение того, что если книжный настолько же нетрадиционен и странен, как и книги, писатели и сам язык, то все вроде бы в порядке». Там я купил книжечку-билингву, изданную организаторами одного поэтического фестиваля в Гонконге, по-английски она называется «Книжный во сне». Особое мое внимание привлекли строки, в которых книжный магазин описывался как квантовый вымысел: его тиражирование в пространстве, ментальная сущность, существование в параллельных мирах интернета, маниакальная живучесть при любых землетрясениях. Если рассказчица Данило Киша мечтает о невозможной библиотеке, где находится бесконечная «Энциклопедия мертвых», то Ло Чжи Чжэн – о книжном магазине, который нельзя обозначить на карте. Обычном книжном, успокаивающе физическом и ужасающе виртуальном. Виртуальные книжные – потому ли, что они цифровые, или потому что существуют в уме, или же потому что перестали существовать? Книжные, которые рождаются, как Lolita в Сантьяго-де-Чили, Bartleby & Co. в Берлине или Librería Bartleby в Валенсии, как Librerío de la Plata в захолустном Сабаделе, как Dòria Llibres, заполнивший пустоту, оставшуюся от Robafaves, в маленьком каталонском Матаро, – в какой момент проекты полностью реальны? Книжные, задержавшиеся в памяти, но все больше поглощаемые вымыслом.
Книжный ученый каталонец
